«Нанооперации»? напомнил Адам.
Первичный материал, пробормотала Анжелика, глядя в сторону и явно думая о чем-то другом.
Да, чопорно поклонилусь Штерн. Чтобы провести удачную инвазию в Деформанта, мы должны максимально ограничить время егу реакции. Это означает, что нужно провести нападение как можно большим числом специализированных наноботов. Но сперва у нас будет исключительно малая порция наноботов. Так откуда взять материю для необходимого увеличения арсенала? Причем так, чтобы Деформант этого не заметилу? Имея при этом в виду локализацию нано первого поколения.
Замойский не сумел сдержать рефлекторного желания сгорбиться, не сдержал спазма, левая рука поднялась на высоту желудка, солнечного сплетения. Рандомизатор сразу приказал ему вынуть сигару изо рта и засвистеть сквозь зубы, однако это не скрыло ошибки Адама.
Таким-то образом одна часть разума предает другую.
Теперь он старался говорить быстро и решительно, голосом, лишенным эмоций, однако прекрасно понимал, что оба фоэбэ зарегистрировали и проанализировали его поведение.
Они меня съедят, верно? спросил он, стряхивая пепел в стоящую на полочке пепельницу. Пожрут изнутри.
Верно, это единственный способ. Лучше было бы начать с максимальной массы, однако нам придется вносить ограничения: возьмем мы столько и такую материю, чтобы это не угрожало твоей пустышке, стахс.
Это также исключит определенные методы трансмутации и реконфигурации, добавилу П. Г., как приводящие к урону для органического окружения побочные эффекты, по той же причине исключая и токсичные связи. Сведение всего к низкоэнергетическим процессам значительно продлит время операции.
А, собственно, каковы временные условия? произнес Замойский. Поскольку если купцы прибудут на место раньше, или же, как минимум, те кубические октагоны
От двух до семи к-часов, сходу ответилу Штерн. Максимум вероятности на ста шестидесяти двух к-минутах. Ниже при более энергоемких стратегиях изменения.
Но мы даже не знаем, сколько точно будет этих стартовых наноботов. Это не имеет значения?
П. Г. покачалу головой.
Не в такого рода итерационных процессах. Помнишь, стахс, притчу об оплате изобретателю шахмат? Зерна риса, сказал он, но столько, сколько получится в сумме, если идти от клетки к клетке шахматной доски когда на первую положишь одно зерно, а на каждую следующую в два раза больше, чем на предыдущую; на последнюю два в шестьдесят четвертой степени. Миг, когда у того, кто платит, закончится рис, наступит в любом случае, независимо от того, начал бы ты с одного зерна на первом поле или с двух или трех, четырех. Ограничения всегда схожие, и именно по ним мы вычисляем параметры процесса.
Понимаю. Но сумеем ли мы?
Шансы очень велики. Не думаем, чтобы купцы оказались настолько быстры.
Так может вместо того, чтобы бесконечно прикидывать вероятности, проворчала Анжелика, проверили бы, есть там это нано в принципе или нет.
Вот только теперь не колеблясь! приказал себе Замойский.
Вопросительно взглянул на Штерна. Фоэбэ коротко шевельнулу веками.
Адам поднял руку.
Давай.
Штерн чопорно поклонилусь, ничего уже не говоря.
Они ждали.
Замойский, тем временем, успел перейти от без малого эйфории (я принимаю решение! ловлю их врасплох! выбираю непредвиденное! я свободен!) до сомнения (как же, жди, удастся мне обмануть хоть в чем-то инклюзию! кто обгонит в ментальных шахматах суперразум из вселенных, специально для них спроектированных?), и назад в адреналиновую чащу (но они не знали! только я обладаю знанием, нужным, чтобы делать необходимые выводы!).
Однако он инстинктивно уже удерживал лицо мертвым, а тело неподвижным: снаружи Князь Востока; внутри черный ящик, тайна, неразгадываемая для поведенческих анализаторов с Плато. Так и должно остаться.
Подтверждение, сто процентов, сказалу между тем Штерн. Итак, есть ли у меня твое разрешение на начало операции, стахс?
Без сомнений!
Да, сказал Замойский. = Хочу непрерывную передачу на моих Полях.
= Конечно, = заверилу фоэбэ Штерн. = Официум гарантирует тебе полный доступ, стахс.
Менеджер оэс Адама занялся остальным уже без вопросов, и под потолком вспухло красно-желтое облако. Замойский засмотрелся на него, восхищенный (любой взгляд внутрь собственного тела как-то по-детски восхищает). Но сразу же понял, что если остальные этого не видят особенно Анжелика, то его поведение как минимум невежливо. Ему осталось либо выводить симуляцию на внутренние Поля Плато, либо же стянуть се́кунда сюда.
Он выбрал второе решение и с этого момента именно глазами невидимой анимы наблюдал прогресс нанозаразы во внутренностях своего организма в то время как примом уселся в кресле слева от Патрика.
Штерн же стоялу на том же месте, где сконфигурировалусь, неподвижнуё, с руками, заложенными за спину и чуть откинутой головой. Замойский догадался, что это обычная поза, что сигнализирует о выдвижении перцептория за манифестацию, или, по крайней мере, о частичном уходе внимания.
Он выбрал второе решение и с этого момента именно глазами невидимой анимы наблюдал прогресс нанозаразы во внутренностях своего организма в то время как примом уселся в кресле слева от Патрика.
Штерн же стоялу на том же месте, где сконфигурировалусь, неподвижнуё, с руками, заложенными за спину и чуть откинутой головой. Замойский догадался, что это обычная поза, что сигнализирует о выдвижении перцептория за манифестацию, или, по крайней мере, о частичном уходе внимания.
//Замойский не отводил взгляда от облака. Оно сочетало в себе два цвета: желтый и красный. Желтый был бледнее, разливался шире, в разнообразные органические формы с размытыми краями. Был фоном для нано, управляемого Официумом, показывая, на основании его интеракции с окружением, сколько об этом окружении известно. Капли красноты обозначали места активации наноботов, начало армии вторжения. С течением времени рос желтый рос и красный. Сперва первый распространялся быстрее, но когда облако приобрело примерную форму человеческого тела, процесс притормозил; тогда уже красный распространялся, словно пожар.
Что, собственно, это означает: «столько, чтобы не угрожало пустышке»? прикидывал Замойский. Останется там от меня освенцимский скелет или как? Сколько жировой, мышечной массы, они хотят использовать? Ведь это главным образом вода. И какие же наноботы можно понастроить из атомов водорода и кислорода?
Тем временем /Замойский поглядывал на Анжелику Макферсон. Та быстро перехватила его взгляд, и так-то начался их бессловесный диалог.
Она перехватила его взгляд но не опустила рук, сплетенных под подбородком.
Он чуть приподнял левую бровь.
Она провела пальцем по щеке.
Он усмехнулся уголком губ.
Она поджала губы и легонько кивнула.
Он указал взглядом на них, на фоэбэ.
Она широко улыбнулась.
В ответ он улыбнулся настолько же открыто.
Черные волосы заслоняли ее лицо, ей пришлось заправить их за уши; продолжив движение, она выпрямилась за пюпитром.
Замойский изобразил ледяную серьезность, опустил сплетенные ладони на подол, свесил голову.
Анжелика дотронулась до виска распрямленным пальцем, карикатура задумчивости.
Он отыграл внезапную сонливость: веки его отяжелели, мышцы лица расслабились, он засыпал.
Она засмеялась вслух.
Ну нет! встала Анжелика. Господин Замойский, позволь.
Взяла его под руку (он уже прекрасно знал этот жест Макферсонов), вывела из библиотеки. Едва за ними затворилась дверь, //увидел, как обе манифестации фоэбэ распадаются в ничто.
Они вышли в холл и на террасу. В это время замок производил впечатление опустевшего, куда ни кинь взглядом ни живой души.
Они свернули к конюшням.
Конная выездка? обеспокоился он. Я еще чувствую в костях африканскую езду!
Я уверена, что ты сумеешь так сконфигурировать свою манифестацию, чтобы та не передавала определенные раздражители и принимала при езде наилучшую позу.
Он проконсультировался с менеджером оэс. Соответствующие программы были доступны на публичных Полях. Адам перекопировал их и запустил.
Два часа, есть немного времени, сказала Анжелика. Наверняка же у тебя нет ничего более срочного, верно?
Ох, много чего есть. У меня Поля полны от приглашений разных персон и организаций, ни одной я не знаю, придется проверять на публичных; и все приглашения срочные. Появляюсь в любой открытой локации меня беспокоят дипломаты нечеловеческих империй. Сверхразум из иной вселенной вызвал меня на фехтовальную дуэль. Мета-физическое чудовище преследует меня внутри моей головы и обещает смерть. Я сижу в брюхе бога-изменника вакуума и жду, пока тот смилостивится; а в моем брюхе из моего тела растет невидимая армия. Наверняка я предпочел бы конную прогулку. Джудас поручил тебе меня соблазнить?
Она вскинулась:
Что за вопрос!
Гм?
Глупый. Тебя ведь не удовлетворит никакой ответ.
Я слежу за твоей реакцией.
А. Ну разве что. Тогда пожалуйста.
Она выбрала двух пегих коньков. Замойский загрузил соответствующую программу и оседлал своего скакуна почти машинально, не следя за движениями рук. Животные не были генимальными по крайней мере, не говорили.
Они медленно объехали озеро и углубились в редкий лес, которым поросли холмы за имением. Замойский осознанно старался перестать подсчитывать уходящее время. Забыться, дать ночи поглотить себя лучший выход, столько ему теперь и оставалось.
Расслабься, говорила ему Анжелика. Вижу, что ты постоянно напряжен, почти готов к прыжку, словно небо каждую секунду может обрушиться тебе на голову.
Потому что так и есть! фыркнул Замойский. Может! Пока что падает.
Тем более тебе надо расслабиться. Посмотри, какая славная ночь.
Слишком теплая.
Остановись. Слышишь эту тишину?
Это лес.
Да. Она вздохнула. Пользуйся этим. Это привилегии твоей позиции. Легкость побега в блаженство, в места абсолютного спокойствия. Думай иначе: это не ты движешься в мире, это мир движется перед тобой, как кинолента, а ты выбираешь, на каком фрагменте защелкнуть считыватель своей души.
Стахс, он похлопал коня по шее. Я стахс. Аристократ. Так вот я должен думать?
Именно. Что, не любишь этого слова? Аристократия необходима.
Вы тут пытаетесь заморозить культуру в искусственном состоянии.
Заморозить человека. Человечность.
То на то и выходит.
Это тебя возмущает? Отчего же?
Не знаю. Это кажется мне каким-то эдаким расчетливым, беспощадным. Социальная инженерия. Дурные ассоциации.