«Что происходит? изумился Саша. Только что была какая-то жалкая страхолюдная шавка, а теперь Конечно, это не голден ретривер, но все равно красавец. Как это могло произойти?!»
Пес поднял голову и посмотрел ему в глаза. «Да ничего особенно не произошло, словно бы говорил его взгляд. Я был страшно грязен и измучен, вот тебе и показалось, что я урод. А теперь со мной почти все в порядке. Только поесть бы не мешало!»
Конечно, кивнул Саша, соглашаясь и с тем, что ничего необычного на его глазах не приключилось, и с тем, что поесть бы не мешало. Пошли, вон там, неподалеку, зоомагазин, купим тебе какой-нибудь сухой корм.
Пес взглянул на него с откровенным отвращением, и Саше почудилось, что тот говорит: «Знал бы ты, из чего делают эту гадость!»
Нет, ну извини, ну не блины же с мясом тебе покупать, растерянно пробормотал Саша.
Пес облизнулся.
Саша безнадежно пошарил в карманах. А деньги-то у него уже почти ку-ку
Собаку завел? раздался рядом веселый молодой женский голос. И правильно. Давно пора!
Саша обернулся.
Рядом стояла их соседка Ангелина Богдановна. Она была уже довольно-таки древней бабулькой с седыми пушистыми кудряшками и морщинистым личиком, однако ее синие глаза и голос были словно у какой-нибудь старшеклассницы. Если судить по этим глазам и по этому голосу, Ангелина Богдановна была в молодости удивительной красавицей.
У Саши тоже были синие глаза, но до синевы, которой светился взгляд Ангелины Богдановны, им было далеко!
Здрасте! радостно воскликнул он. Ангелина Богдановна, мама сказала, что у вас для меня
Да-да, кивнула соседка. Понимаю, деньги тебе нужны, чтобы Савватистиса твоего накормить.
Кого? переспросил Саша.
Ну пса твоего как зовут-то? Савватистис! усмехнулась Ангелина Богдановна. Как же еще?
Саша пожал плечами:
Пока никак. Я его только что нашел и пока еще не придумал кличку. Но он никакой не этот как его Сав тис
Кого? переспросил Саша.
Ну пса твоего как зовут-то? Савватистис! усмехнулась Ангелина Богдановна. Как же еще?
Саша пожал плечами:
Пока никак. Я его только что нашел и пока еще не придумал кличку. Но он никакой не этот как его Сав тис
Тогда как же его зовут, если не Савватистис? удивилась соседка.
Саша развел руками:
Ну, я не знаю Рекс Пират Кинг Мухтар, в конце концов!
А давай попробуем разные клички называть, предложила Ангелина Богдановна. На какую он отзовется, та, значит, и его.
Саша смотрел на нее, растерянно хлопая глазами. Почему-то он не мог вспомнить ничего, кроме Рекса, Пирата, Кинга и Мухтара, но ни на одну из этих кличек пес и ухом не повел.
Давай я попробую! азартно воскликнула Ангелина Богдановна. И зачастила: Арес! Атлант! Ахилл! Борей! Гектор! Геракл! Гелиос! Гермес! Дионис! Зевс! Зефир!
Зевс! фыркнул Саша, снова вспомнив про «Зевса отвратителя несчастий». Зефир! Ванильный или со вкусом вареной сгущенки? Скажите еще Пастила!
Сам ты пастила со вкусом вареной сгущенки! как-то очень по-девчачьи обиделась Ангелина Богдановна. Зефир это бог западного ветра в античной мифологии. И снова затараторила: Кронос, Нот, Одиссей, Посейдон, Силен, Тезей, Фосфор
Пес стоял, равнодушно глядя куда-то в сторону.
Не нравится ему греческая мифология, ехидно вклинился Саша, когда Ангелина Богдановна остановилась, чтобы перевести дух. Не отзывается!
Нравится! строптиво возразила соседка. Просто он ждет, когда я назову его имя. И тогда он сразу отзовется. Вот! Савватистис!
Пес радостно гавкнул и повернулся к Ангелине Богдановне.
Видал? гордо спросила она, и голос у нее сейчас был как у самой довольной в мире старшеклассницы. Она даже в ладоши захлопала, и на запястье, под длинным рукавом платья, зазвенели браслеты. Я точно тебе говорю, его зовут именно Савватистис и никак иначе!
Саша посмотрел на пса, а пес на него.
«Интересно, чем тебе это имя не нравится?» словно бы спросили темные, отливающие синевой глаза.
Саша пожал плечами.
В самом деле, имя как имя Правда, немного странное и слишком длинное, но недавно на каком-то сайте Саша прочитал, что сейчас в моде сложные собачьи клички и одного пса вообще назвали Мэд Дог Алеша Попович. Уморушка! Конечно, хозяева в обиходе называют его как-нибудь попроще например, Лехой. Ну и ладно, Саша вполне может называть своего Сав тисти ну, в общем, своего пса Саша может называть просто Саввой.
Пес солидно гавкнул, словно одобрил кличку.
Хорошо, кивнула Ангелина Богдановна. Пусть будет Савва.
Странно! Вроде бы Саша вслух ничего не говорил
Сейчас самое главное накормить Савву, настойчиво сказала Ангелина Богдановна. Держи деньги, тут пятьсот рублей, иди в ближайший мясной магазин вон он, на углу Ошарской, где раньше сберкасса была. Купи ребер говяжьих, да побольше, чтобы и самому поесть хватило. Сырьем Савву не корми: сначала свари ребра в большой кастрюле. У вас дома есть голубая кастрюлища, она задвинута на нижнюю полку буфета.
Саша смотрел на нее, слабо моргая, еле осваиваясь с этим потоком бытовой и совершенно непривычной информации.
Интересно бы знать, откуда соседке известно, где именно стоит в их буфете эта кастрюля?!
Не забывай пену снимать, когда бульон закипит, продолжала Ангелина Богдановна. Савве в миску пригоршню «Геркулеса» добавь, чтобы сытнее было. Дай немного остыть, а потом корми. А теперь до свиданья, мне пора.
До свида начал было Саша, но Ангелина Богдановна вдруг остановила его резким движением руки:
Погоди, что это у тебя в волосах?
Она легонько коснулась Сашиной головы, и на ладони у нее оказался крошечный синий цветочек, слабо пахнущий ванилью.
А, гелиотроп протянула Ангелина Богдановна. Прекрасное растение! И очень полезное. Между прочим, входит в состав летательной мази.
Саша вытаращил глаза. Летательная мазь?! Что такое говорит соседка?! Фантастики начиталась, что ли?
А Ангелина Богдановна продолжала трещать:
Правда, некоторые виды гелиотропа например, Heliotropium europaeum или Heliotropium lasiocarpum, содержат в стеблях и листьях ядовитый алкалоид циноглоссин, вызывающий у животных поражение нервной системы. Имейте в виду! Но это, как я вижу, Heliotropium peruvianum, его вполне можно использовать. А теперь бегите, ребята, да поскорей!
Ангелина Богдановна хлопнула в ладоши, словно давая сигнал, и «ребята» побежали: Савва впереди, весело вертя головой и изредка подпрыгивая от радости жизни, а Саша за ним, озадаченно вертя головой и изредка спотыкаясь от полной невозможности хоть что-то понять в происходящем!
Почему-то раньше Саша был уверен, что сварить мясо это совершенно нечего делать. Положил в кастрюлю, залил водой, поставил на плиту и все дела. Ну, еще посолить. Но оказалось, что это ужасно сложно!
Во-первых, сначала он забыл мясо помыть (ребер в магазине не оказалось, пообещали, что завтра привезут, пришлось купить кусок чистой говядины), и, когда вода закипела, кастрюля наполнилась серой грязной накипью, которая норовила вылезти (и даже вылезла!) на плиту. Пришлось надолго зависнуть над кастрюлей с ложкой и непрестанно серую пену убирать. Наконец от пены удалось избавиться. Но стоило накрыть кастрюлю крышкой, как бульон начал выливаться. Не скоро Саша нашел баланс между прикрученностью горелки и закрытостью кастрюли! Совершенно непонятно, как мама легко и просто со всем этим ужасом справлялась: во всяком случае, когда она готовила, по квартире противным духом варева не несло!
Савва сначала сочувственно наблюдал за Сашиной пляской у газовой плиты, но скоро ему это надоело, да и постоянное шипение убегающего бульона, наверное, нервировало (а Сашу, можно подумать, не нервировало!), поэтому пес ушел в коридор, улегся около полки с обувью и прикрыл глаза.
Ну ладно, ты спи, я тебя потом позову, сказал Саша и вернулся на кухню. Там он некоторое время экспериментировал с солью. Потом чистил лук, обливаясь слезами. Потом спохватился, что вряд ли вкус лука понравится Савве, и отлил себе бульона в отдельную маленькую кастрюльку, куда и отправил луковицу. Потом долго тыкал вилкой в мясо, проверяя, сварилось оно или нет. Наконец разложил порции: себе в тарелку, Савве в миску, сыпанул туда еще овсяных хлопьев «Геркулес», как советовала Ангелина Богдановна, и крикнул:
Савва! За стол! То есть это под стол! Обедать пора!
Савва не появился, однако из коридора доносились какие-то странные звуки.
Саша снял фартук (ну да, в конце концов он дошел даже до этого!), выглянул в прихожую и заорал возмущенно:
Что ж ты делаешь?!
Было отчего заорать! Савва по-прежнему лежал около полки для обуви, но и не думал спать, а наоборот, вел бурную деятельность: то грыз, то усердно царапал одну из Сашиных кроссовок.
Услышав гневный окрик, он мигом разжал пасть и даже лапой отпихнул от себя кроссовку: мол, я просто так лежу, никого не трогаю
Сдурел?! сердито спросил Саша.
Савва уткнул нос в лапы с видом глубочайшего раскаяния.
Саше стало его жаль.
Ладно, пошли! буркнул он, ставя кроссовки на самый верх полки. Для кого я варил, в конце концов?
Савва бочком, с виноватым видом, проскользнул в кухню и уставился на миску с едой. Теперь на его морде было написано почти человеческое недоумение. Впрочем, через несколько секунд он принюхался и начал быстро есть.
«Я сам виноват, вздохнул Саша. Слишком долго возился. Савва так проголодался, что готов был даже кроссовку грызть!»
Он тоже проголодался. Ведь вчера и позавчера толком не ел. В результате до того налопался, что его даже в сон повело.
Савва вылизал свою миску до блеска, широко, с подвыванием, зевнул и побрел в прихожую.
Саша кое-как вымыл посуду и решил на пяток минут прикорнуть. Савва уже дремал на коврике под дверью. В опасной близости от кроссовок
«Собаки вообще любят что-нибудь грызть, подумал Саша. Жаль, что не было ребрышек! Ничего, куплю их завтра, а кроссовки уберу. От греха подальше!»
Он подумал-подумал, а потом решил спрятать их в платяной шкаф, который стоял в комнате родителей. Раньше там было тесно-претесно, а теперь стало куда просторней: отец-то свои вещи забрал! Однако смотреть на эту пустоту Саше не хотелось, поэтому он подставил к шкафу стул, залез на него и взгромоздил кроссовки на самый верх. Там вроде бы что-то уже лежало, вернее стояло: коробка какая-то, наверное, с мамиными новыми, еще ни разу не надеванными туфлями.
Потом Саша вернулся к себе, плюхнулся на диван и мигом поплыл, поплыл в сон про прекрасное синее море, окружившее скалистый остров, на котором виднелись маленькие каменные домишки. Безлюден остров, и что-то пугающее чудится в этом безлюдье. Это Спиналонга, вспоминает Саша, остров прокаженных, куда они ездили на экскурсию все вместе: он, мама и папа. Как странно, что среди такой красоты властвовала смерть