Эмоции заразительны, и теперь известно почему.
Потемки аутизма
Нам кажется, что услышать и понять «чужое сознание» не так уж трудно. Но эта «легкость» вчувствования не более чем иллюзия. В действительности это сложнейшая психическая операция, и неслучайно мы как следует осваиваем этот навык лишь в подростковом (то есть весьма сознательном) возрасте.
Вы, конечно, слышали об аутизме и наверно представляете себе в общих чертах таких больных. Человек, страдающий аутизмом, неплохо ориентируется в мире вещей, но в социальном мире он полный профан. И не потому, что он недостаточно хорошо понимает людей, а потому, что он не понимает, что они живые, то есть, чувствующие и думающие существа.
Впрочем, чем «объяснять на пальцах», лучше показать на примере, каковым является диагностический тест, разработанный Саймоном Бароном-Коэном.
Представьте себе двенадцатилетнюю Машу, страдающую аутизмом, и ее знакомую Свету, которые, вместе с экспериментатором, находятся в одной комнате.
Света кладет свою куклу в коробку, стоящую на столе, и выходит. Экспериментатор предлагает Маше достать куклу из коробки и положить ее в шкаф рядом с окном.
Маша выполняет задание, после чего экспериментатор задает ей вопрос: «Машенька, а когда Света вернется, где она будет искать свою куклу?»
Сейчас стоп. Что вы думаете, ответит Маша? Если бы Маша была здорова, то она бы, безусловно, сказала: «В коробке на столе» (нормальные дети способны на такой ответ уже в четыре года).
Но Маша больна, она страдает аутизмом, она не понимает, что Света живет в своей собственной Светиной, а не в ее Машиной субъективной реальности. И поэтому она говорит: «В шкафу у окна».
Если вы дадите себе труд подумать над этим нехитрым опытом, то я почти уверен, что в какой-то момент мурашки побегут у вас по спине
Маша, вероятно, хорошая девочка, но мы все для нее ходячие мертвецы, мы думаем не свои мысли, а ее Машины мысли, мы живем не в своем, а в ее Машином мире. Мы как та самая кукла из коробки.
Аутизм не предполагает другого сознания, другой точки зрения, другого взгляда. Аутист живет в мире, где есть только один живой человек это он сам. Не случайно, ко всему прочему, аутисты бывают весьма агрессивны и могут вести себя «бесчеловечно». На самом деле, они просто не понимают, что другой человек способен испытывать боль, страдать, мучиться. Они не знают, что он тоже живой. Не знают, потому что их зеркальные нейроны работают не так, как у нормальных людей.
При этом даже шимпанзе умеют обманывать и обладают чем-то наподобие чувства социальной справедливости. Так, если вы проведете эксперимент, в котором служащий обезьянника будет на глазах у животного тихой сапой воровать бананы другой обезьяны, то оно начнет предпринимать попытки ввести этого служащего в заблуждение. И еще шимпанзе будет очень радоваться, если с ним случится что-то плохое.
Эта удивительная и крайне важная для выживания социальных животных способность думать о сородичах как о субъектах, преследующих свои цели и желания, думающих и чувствующих, обусловлена работой зеркальных нейронов.
Впрочем, эти нейроны Риццолатти создают лишь базу для понимания «чужих сознаний». Действительное, собственно человеческое понимание других людей, их мотивов и чувств, приходит к нам лишь с возрастом, благодаря долгому врастанию человека в культуру и большому опыту социального взаимодействия.
Но посмотрите, что происходит с современными детьми. Из-за компьютерных игр и бесконечного времяпрепровождения в гаджетах они все меньше фактически взаимодействуют как со взрослыми, так и друг с другом. Только у ребенка в руках появляется гаджет, окружающий мир, включая других людей, тут же перестает его интересовать.
Вообще говоря, взаимодействовать с другими людьми сложно они с характером, у каждого из них свои дела, свои заботы, свои обстоятельства, интересы и т. д. Чтобы преодолеть эту границу вызвать другого человека на общение, найти с ним общие темы, привлечь его внимание, заинтересовать требуются огромные усилия.
Но в доцифровую эпоху у детей просто не было другой альтернативы: если не хочешь скучать и чувствовать себя одиноким иди и общайся. Сложно тебе, не получается, отвергают тебя ничего не поделаешь, иного развлечения просто нет. И дети строили отношения со взрослыми, дружили друг с другом, гуляли вместе во дворе, безобразничали и играли, придумывали что-то, обменивались книгами и т. д. и т. п.
Однако сейчас этой непростой социализации нашлась идеальная, красочная, увлекательная и лакомая замена гаджет с мультиками, играми, социальными сетями. И все, социализация тут же пошла на нет у детей все меньше взаимной заинтересованности, взрослых они просто игнорируют. Они дружат теперь с гаджетом, и он теперь их «стая».
Кто-то, возможно, скажет, что зато дети теперь больше общаются с помощью мессенджеров и в социальных сетях. Но это общение, как выясняется, не только не заменяет реальное общение, но и является источником стресса и увеличивает риск развития депрессивных расстройств в будущем.
В 2015 году исследовательская группа департамента психиатрии при Университете Монреаля под руководством профессора Сони Люпин, показала, что количество друзей в сети Facebook прямо отражается на общем уровне стресса у детей.
Ученые измеряли уровень гормонов стресса, а также проводили психологическое тестирование подростков в возрасте от 12 до 17 лет. Выяснилось, что чем больше у них «друзей» в социальной сети, тем выше и уровень гормона стресса кортизола. При этом более высокий уровень кортизола на 37 % увеличивает риск возникновения депрессии у подростков.
Несомненно, есть ряд вопросов относительно причинно-следственных связей между социальными сетями и стрессом: действительно ли количество друзей влияет на стресс или же у более подверженных стрессу детей по каким-то причинам есть потребность добавлять больше других людей на свою страницу в Facebook.
В любом случае большое количество таких «друзей» перегружает обрабатывающий сервер мозга его дефолт-систему. Если молодой человек постоянно думает о подписчиках, то по сути вся его дефолт-система оказывается загружена и перегружена. «Прокрутка» этих мыслей выматывает, психологически изнуряет его и вызывает чувство тревоги.
Но почему, когда мы думаем о реальных других людях, с которыми поддерживаем фактические, офф-лайновые отношения, такого рода перегрузки не происходит? Дело, по всей видимости, в том, что наши оффлайновые друзья даны нам не сами по себе, а как бы сразу в окружении других людей.
То есть в рамках оффлайн общения нам не нужно утруждать себя, придумывая внутренний мир другого человека. Мы автоматически как бы видим его своими зеркальными нейронами, наблюдая за тем, как этот человек взаимодействует с другими людьми.
Проще говоря, если вы видите, как ваш друг реагирует, например, на свою маму или на вашего общего знакомого, на учителя или дворника, вы как бы считываете его внутренний мир на подсознательном уровне. И уже автоматически знаете, что он чувствует, что его беспокоит, что ему важно.
То есть вы знаете о нем больше, чем о человеке из социальной сети, даже если бы вы изучили все его посты от первого до последнего. Тем более что эти посты, эти «самоотчеты» подростки (да и взрослые) зачастую выдумывают, чтобы казаться более интересными, умными, привлекательными, успешными и т. д.
В книге «Троица. Будь больше самого себя!» я уже описывал, как естественным образом выстраивается в дефолт-системе мозга конфигурация «внутренней стаи» человека. Наше внутреннее социальное пространство представляет собой набор «семейств» то есть в нашем мозге это не просто какие-то отдельные люди, а люди в отношении с другими людьми, которые эти отношения мы когда-то считали с помощью своих зеркальных нейронов.
Социальные же сети, напротив, лишают нас этого социального объема: каждый персонаж здесь это выдумка, которую должен создать наш мозг, чтобы у человека не возникало ощущения, что он «разговаривает с телевизором». И конечно, это выдумка неверна, некорректна, необъективна. Но самое главное, что наш мозг не был к этому готов, он не может «оживить» для себя этих онлайн-персонажей.
Если же смещение от реальных людей к людям виртуальным происходит в слишком раннем возрасте, то мозг ребенка просто не обучается строить сложные модели других людей. Да, он может многое о них знать, но он не будет чувствовать их объем, их сложность. Это и так-то непросто сделать увидеть мир глазами другого человека, а если этот навык не тренировать, то и вовсе пиши пропало.
В результате все люди, о которых ребенок думает, оказываются как бы на одно лицо: у него есть некая схема, как «собирать» образ другого человека в своей голове, а потому он по этой схеме и действует. У него нет много разных схем, у него какой-то один общий принцип, а поэтому с людьми ему не только трудно, но еще и просто скучно с ними «все понятно».
То, что на самом деле ничего не понятно, и вообще он даже не потрудился об этом задуматься, подросток и не знает, и знать не хочет. Конечно, зачем?! Ведь в телефоне и без этого все очень пестрое, яркое, веселое, людей много всем можно написать и познакомиться, если надо.
Да, никаких серьезных отношений из этого, скорее всего, не выйдет, но он ведь и не ищет их теперь. Молодому человеку только кажется, что он ищет чего-то «настоящего», но на самом деле нет. Чтобы искать что-то «настоящее», надо знать, что это такое. А этого знания нет потому что нет чувства социальной ответственности, нет ощущения ценности других людей, нет понимания их желаний и потребностей.
Проще говоря, современный ребенок оказывается в эгоцентричном, цифро-аутичном мире, где все «ясно-понятно» и «скучно».
Раньше другие люди нужны были детям и подросткам хотя бы как источник информации. Вы должны были знать друзей из школы, чтобы они сказали вам, что там было, пока вы болели, что вам задали на дом и т. д. Наконец, если вам вообще что-то нужно было узнать, то приходилось обращаться к другим людям и сверстникам, и учителям, и, конечно, родителям.
Однако сейчас нужды в этом нет: вся информация в открытом доступе и если хочешь, то можешь получить ответ на любой вопрос. Причем, быстро, без предварительных «ухаживаний» и «поглаживаний», да еще и с картинками и прочей визуализацией.
Все это, к сожалению, непосредственным образом сказывается на способности детей к усложнению своего интеллектуального аппарата. Мышление это навык создания сложных интеллектуальных объектов, который мы тренируем в общении с другими людьми, являющимися для нас первыми в нашей жизни сложными интеллектуальными объектами.