Вийон взглянул в сторону выхода, но дорогу ему заслоняла толпа душ строителей. Зыбкие руки и полупрозрачные тела сомкнулись в непреодолимый хоровод. Деланно приближался к нему с железной маской в руках.
Пришло время, поэт! сказал он печально. Пришло время присоединиться к ним!
В этот момент Вийон заметил двойную спираль лестницы, что вела вверх, переплетаясь сама с собой. Прыгнул на каменные ступени и помчался вверх. Деланно шел следом с железной маской, гарпии же не отставали от своего повелителя ни на шаг.
Вийон поднимался все выше. Лестница закончилась на большой галерее, обходящей главный неф. Каменные горгульи и скульптуры глядели на вора неживыми глазами. А Деланно медленно шел следом.
Чудовища не отставали ни на йоту, позади них толпился сонм душ.
Поэт бросился вглубь галереи. Не знал, что ему делать, но на полу вдруг появилась щель. Две плиты с хрустом раздвинулись, многоэтажная пропасть разверзлась у его ног. Разбойник качнулся, остановился на ее краю.
Ты не сбежишь, зловеще рассмеялся Деланно. Пойдем!
Вийон взглянул на архитектора. Он знал, как все произойдет. Деланно ткнет в него клинком, а потом наденет на его лицо железную маску и вольет горячий воск. Отберет у него душу, его произведения, воспоминания, его жизнь и стихи даже те, что еще не написаны.
Я убью себя! прошипел поэт, становясь на краю пропасти. Ты меня не получишь!
Деланно остановился за шаг, может, ближе Улыбнулся, поднял кинжал
Вийон взглянул на архитектора. Он знал, как все произойдет. Деланно ткнет в него клинком, а потом наденет на его лицо железную маску и вольет горячий воск. Отберет у него душу, его произведения, воспоминания, его жизнь и стихи даже те, что еще не написаны.
Я убью себя! прошипел поэт, становясь на краю пропасти. Ты меня не получишь!
Деланно остановился за шаг, может, ближе Улыбнулся, поднял кинжал
Ты не прыгнешь, поэт. Не сумеешь.
Тело Вийона сотрясла дрожь. Он не хотел, не мог закончить так жалко!
Крикнул.
И прыгнул вниз.
Но прежде чем упасть, ухватил убийцу за плащ и потянул за собой.
Они рухнули в бездну, что разверзлась под галереей. Летели, сплетясь, прямо на каменный пол с высоты ста футов. Деланно ухватил поэта за глотку, сжал пальцы. Падали они боком, потом поэт обернулся вокруг своей оси, кувыркаясь в воздухе. Закрыл глаза.
А потом был удар и ужасный крик боли. Он почувствовал, как отскакивает от твердого мрамора и катится вниз. Клинок разодрал его плащ на боку, затрещала распарываемая ткань, что-то липкое потекло по штанине, и поэт замер между небом и землей. Повис, зацепившись за что-то, распоровшее ему кожу аж до ребер.
Падая вниз, он зацепился за статую на галерее скульптур у стены главного нефа. А Деланно висел над поэтом, наколотый на каменный меч ангела с отрубленными крыльями. Окровавленный каменный клинок на целый фут торчал из груди архитектора. Вийон завис чуть ниже, на каменной скульптуре дьявола; вилы прошлись по его боку, зацепились за разодранный плащ и удержали от падения в бездну. Дьявол улыбался.
Ты жи-и-ив прохрипел Деланно.
Собрав остатки сил, ухватился за каменный клинок и вынул собственный меч. Завыл, плюясь кровью, и рубанул верхнюю часть вил, на которых висел поэт. Вийон крикнул. Прут затрясся, зашатался.
Это коне-е-ец, во-ор
Вийон сделал отчаянное усилие, чтобы ухватиться за каменную ногу дьявола. Не сумел. Сполз вниз, и уже в последний миг кто-то ухватил его за ладонь. Сильная рука выдернула поэта наверх, втянула через балюстраду на галерею ниже.
Была это рука Жюстина Леве. К его руке присоединились еще несколько рук других мужчин, с суровыми лицами и гордыми глазами.
Очень вовремя, выдохнул Гийом де Вийон. В последний момент.
Ле-е-еве-е-е простонал Деланно. Это конец, это
Ступай-ка ты в ад, дьявол из камня! прошипел печатник.
Поднял гаковницу, снабженную деревянным ложем. Кто-то из его приятелей подал ему тлеющий фитиль. Жюстин приложил его к запалу. Рев выстрела сотряс стены собора. Огненный шар ударил архитектора в грудь, сила удара сорвала его с каменного меча, отбросила к центру собора, на середину нефа. Деланно полетел вниз, несколько раз кувыркнулся и рухнул посредине собора, в круглом пятне цветного света, что падал сквозь огромные розетки.
Вы здесь?! простонал Вийон. Как? Когда?
Я и остальные мэтры печатники шли по твоим следам, сказал Гийом.
Я же предупреждал тебя не заходить в собор, проворчал Леве.
Пойдемте, поторопил всех высокий хмурый мужчина.
Они спустились вниз, придерживая раненого Вийона. Приблизились к Деланно. Архитектор был еще жив, кровь из двух ран на груди пропитала его плащ, растекалась по полу.
Двое печатников поддержали его голову, а Леве достал тяжелую железную маску. Быстро надел ее на его лицо. Кто-то из сотоварищей Жюстина растопил над лампой воск, а потом влил его сквозь щели.
Архитектор завыл. Выл и кричал, даже когда сняли уже маску, когда он уже лежал мертвый на полу, чтобы никогда не вернуться к жизни.
Вийон посмотрел наверх. Из всех проходов появлялись толпы каменщиков. Синие мертвые лица были обращены к архитектору.
Уходим! крикнул Леве.
И потянул за собой Вийона.
Позади раздался крик, гневный хор вопивших и голосивших душ. Мрачные призраки бросились к телу архитектора. Принялись вырывать его друг у друга, рвать зубами, отрывать куски плоти, ломать кости, раздирать мышцы и жилы
Загремел гром. Громкий треск прокатился по собору. Сверху упало несколько мягких капель, оросились каплями и стены.
Вийон присмотрелся к одной из колонн. Не поверил своим глазам. Та казалась мягкой, как глина, как тесто
А потом поэт замер. Между стройными, выстреливающими в небо колоннами он заметил зеркало, а в нем отражение молодой женщины в красном платье. Стоял и смотрел, как оно соскальзывает с ее плеч.
На ее совершенном теле появились первые линии. Они сложились в буквы, а буквы во фразы, в стихи. Первые строки.
Здесь, в самой скудной из хибар,
Стрелой Амура поражен
Гигантская скульптура ангела накренилась, выпала из ниши и обрушилась на землю, распадаясь на куски. В них полетели обломки глинистого теста. Печатники дернули поэта, поволокли к выходу. Раненый Вийон стонал и кричал, держась за бок. Огромные контрфорсы таяли на глазах, проваливались и гнулись под тяжестью строения. Колонны и вимперги разлетались в пыль, свод валился, трескались скульптуры, стелы и барельефы. С грохотом разлетались витражи, устлав пол ковром разноцветных стекол, что быстро превратились в обычную глину
Они выскочили наружу. Над Парижем медленно вставал туманный рассвет.
Так приходит конец истории, сказал задумчиво Гийом де Вийон. Так добро побеждает зло, а тьма остается позади. Так мы вырвали у дьявола клыки прошлого.
Этот дьявол возродится, сказал Леве. Не сегодня, не завтра, но через сто, двести, может, через пятьсот лет. Пойдемте, братья.
Свод собора с громом провалился. Величайшее творение Анжело Деланно превратилось в бесформенную гору глины, из которой торчали остатки колонн, контрфорсов и башенок.
Сообщите обо всем Роберу де Тюйеру. А ты, Франсуа, перевяжешь раны и исчезнешь из города.
Вийон покивал, а потом начал декламировать:
Вы, парни, думайте скорей,
Как роз на шляпах не лишиться.
С руками липкими, как клей,
Когда захочется спуститься
В Долину Воровства резвиться,
Представьте-ка житье-бытье:
Хоть чтил юстиции границы,
Но вздернут был Кален Кайё
Эй, разбойник! крикнул Леве. Прежде чем уйти, перепиши этот стих в «Большое Завещание». Я спас тебе жизнь, и ты все еще не свободен от нашего уговора!
К утру от собора осталась лишь пустая площадь неподалеку от ворот Сен-Дени. Горожане удивлялись, что ливень нанес туда столько земли, а многие принялись вывозить жирную глину на тачках. Пригодилась она перво-наперво для хлевов, для подмазывания халуп, а несколько горшечников-партачей[19] из предместий вылепили из нее горшки да миски.
Убийства прекратились. Народ и парижская чернь вздохнули с облегчением. Мэтр Гийом рассказал все заместителю прево, а прево градоначальнику. О деле позабыли. Гийом де Вийон дожил до старости на должности капеллана коллегии святого Бенедикта. Мэтра Леве сожгли вместе с мастерской жаки из Университета: Жюстин стал истинным человеком эпохи Возрождения и принялся публиковать произведения, призывающие признать за евреями такие же права, какими обладали христиане. Это не понравилось школярам, которые снимали со старозаконников немалую подать, поэтому они подожгли мастерскую.
А Вийон? Вийон исчез, чтобы никогда больше не появиться в Париже. А перед исчезновением передал в руки представителя трибунала Шатле такое вот стихотворение:
Здесь, в самой скудной из хибар,
Стрелой Амура поражен,
Спит бедный, маленький школяр,
Что звался Франсуа Вийон.
Хоть не был пахарем рожден,
Но то признает млад и стар
Стол, короб, хлеб все роздал он,
А Богу стих диктует в дар.
Имя Зверя
VII
Старая, проеденная ржавчиной цепь лопнула со звоном от первого же удара мечом. Огромные ворота, затянутые паутиной, заскрипели, когда он навалился на них изо всех сил. Треснули подгнившие доски, сверху посыпалась пыль. Запах разложения усилился. Из мрачного нутра теперь смердело сыростью, крысиным пометом и гнилью.
Он вошел, звеня доспехами, в узкое темное помещение. В полосах света плясала пыль. Никто не навещал эту мрачную одинокую башню почти двадцать лет. Деревянная мебель подгнила и распадалась в прах. Влага проела доски пола, по которым он шел.
Он опустился на колени, начал стирать многолетнюю пыль. Вскоре рука его в бронированной перчатке нащупала ржавое железное кольцо ручку от едва заметного люка. Он осторожно потянул. Железо было крепким, еще не трухлявым.
Он дернул. Люк с треском поднялся. Он взял фонарь и осторожно поставил ногу в стальной обувке на первую ступеньку лестницы. Дубовая балка затрещала, но выдержала вес мужчины в полном доспехе. Он спустился ниже, и желтоватый свет выхватил из темноты пропыленные кости, глазницы маленьких черепов, раздробленные скелеты, обтянутые высохшей, бледной, словно пергамент, кожей, остатки тряпок и лохмотьев. Мрачный подвал под башней был полон останков детей. Маленькие черепа лежали на кучах берцовых костей. Длинные светлые волосы, заплетенные в запыленные косички, переплетались с высохшими ребрами. Желтые зубки скалились на него в милых детских улыбках.