Под наш хохот какой-то хмырь стянул сумку у мужика в черном фраке, он бежит, улепетывает, а мы сзади, подгоняемые пострадавшим мужиком. И нет, чтоб в сторону свернуть, давай за этим штуцером, а он между машин решил пробежать, а там второй с отмычками. Первый навернулся, второй грохнулся. Мы сверху, потому что каблуки дело тонкое, инерции не противостоят, мы ржем, те матерятся, сирена на полицейском авто орет, мужик молчит, хватаясь за сердце.
Когда нас в СИЗО закрыли, как соучастниц, выяснилось, что мужику во фраке повезло вдвойне и с сумкой, и с машиной обе ему принадлежали. И нам соответственно тоже вдвойне, чуть было не прошли по статьям кражи и угона.
Спасибо мужчине во фраке, он тоже в тот вечер в клубе отдыхал и нас веселых видел. Злым юмором не отличался, по доброте душевной отмазал. Мол, девчонки спортом ночью на каблуках занимались, включились вовремя в преследование и помогли с задержанием. Под объяснением этим мы и расписались.
А что такого!? Некоторые, стерпев побои от благоверных, чтобы не признаваться в неумении уворачиваться или отвечать, пишут и о том, что вишню собирали и с лестницы грохнулись (это среди зимы на фрукты мороженые потянуло). Пишут и о том, что кота вели на кастрацию, а животинка оказалась против. А если к мордашке пострадавшего присмотреться, то животинка была не только очень против, но и здоровой, да и с маникюром, и вообще, не кот, а кошка. Этих историй мы тоже в СИЗО наслушались.
До девяти утра сколько просидели, столько и прослушали. А вспомнилось, от того, что еще два дня голова гудела так же, как сейчас.
Пока я размышлениям предавалась, бес и черт со мной в нагрузку успели от нападавших оторваться, стрелы над их ушами и моей пятой точкой уже не свистели, вокруг наступила тишь да гладь. Но, как говаривала моя прабабка это тишина явное свидетельство перехода из грозового молчания в гробовое.
Спешились, молвил черт, и меня на ноги рядом поставил. Мы к этому моменту как раз до опушки добрались, где на полянке лошади мирно пасутся.
Аккуратнее надо, посетовала я. Стою, пошатываюсь, но руки его от себя в стороны отодвинула, и не кантовать!
Аккуратнее надо, посетовала я. Стою, пошатываюсь, но руки его от себя в стороны отодвинула, и не кантовать!
И не буду, садись в седло.
В седло, для непонятливых продолжает, сядь сверху, лошадь оседлай, займи седалище.
Мое или твое занять? смотрю на лошадь, бррр, кошмарная скотина. Не сяду и не подойду. Я не для седловой жизни создана.
Да-да, смеется черт, для скаковой на мне.
Какая хорошая идея. Чуть не облизнулась.
Ты зубы не заговаривай, садись, давай!
А если я хочу на своих двоих?
У тебя своих лошадей нет и не было. Бес говорит. Ни одной и не двух.
Слушай бес, иди ты в лес! Я о себе, то есть я своим ходом пешком.
Тогда может и в своей одежде. Легко!
Вспомнила, что на мне здесь своего осталось, и за него испугалась. Вот не выдержу/ ведь и вряд ли сдержусь, и врежу. Да так, что мало не покажется.
Знаешь, рогатик, а не пошел бы ты, касатик, после вашей пробежки грибочков по лесу искать.
Что делать, говорит красавец, пойду, раз просишь.
Глазами синими сверкнул и ушел.
Все, вслух сообщаю, хочу себе серьги под цвет его глаз! А еще парик черный из вот такой же гривы и да, мужика такого хочу, и чтоб на руках с легкостью таскал.
Что за оказия с этими жертвенницами, бес руками всплеснул. Все его раздеть хотят, так ты еще и разделать!
А много их было? Жертвенниц?
Ты седьмая.
А живые остались?
Наверное, остались. Макушку почесал, прищурился. Трудно сказать, черт их щелчком назад переправлял.
Сразу в цинковый?
Что «в цинковый»?
Значит сразу. Что-то мне в кустики захотелось. Я пойду вон в те, с травы поднялась, в сторону кустов указала. Не подглядывай.
Как не подглядывай, если за тобой приглядывать нужно? он на меня посмотрел, сжалился. Ладно, а ты далеко не уходи.
Что? Чтоб ты подслушивал?
И не подумаю. Бес от меня отмахнулся.
Это я и не подумаю рядом размещаться. И вообще, сильно приглядывать хочешь, до кустиков за ручку проведи.
Иди, иди. Справляй нужды.
4
И пошла я к кустикам. Под первыми выбранными явно кто-то богу душу отдал, вторые цвели и пыльцой все вокруг покрыли, третьи были редкими, четвертые колючими, а за пятыми я и забыла, откуда пришла. Оглядываюсь, а рядом ни полянки, ни беса, уши заткнувшего, нет, и черт, блин, черт знает где.
Ну, что за чертовщина! топнула ногой в сердца. Поворачиваю, иду к кустам колючим, затем к редким, от них к пылящим, а рядом никого. И лес другой какой-то. Зову их тихо.
Черт?! Бес?! и тишина, да чтоб им пусто было!
А из-за соседних кустов голоса слышатся два, оба мужские и страшные по своей тональности: один скрипит, второй басит. Никак мордоворот душит тощего.
С наживой сегодня не густо. Влетит от главаря за то, что девку упустили. Сипящий произнес понуро.
Сдалась она ему? Все девки как девки, а эта только и делает, что плюется. И плевать ей на запреты с высокой горки.
Разбойники! Мама родная, про какую-то сбежавшую говорят. О девице, что позарез нужна их главарю. Молодец девка, хвалю за находчивость! Опоила главаря якобы лечебным соком, а когда ему «Хорошо» от сока стало, вызвалась найти нужную траву озерную. Заманила стражей сипящего и басящего к озеру и мерным брасом в камыши. Там-то не умеющие плавать разбойники и потеряли из виду голову ее рыжую.
Молодец рыжая. Голова! Вот только бы не стать ее заменой.
Я осторожно, кустов не задевая, в сторону шагнула и, как распоследняя неудачница, наступила прямиком на громко хрустящую ветку. Мужики в кустах замолчали. Вот же ж! Е-к-л-м-н! И здесь закон подлости работает, все как в жизни. Я еще шаг и опять на ветку, которая по жанру триллеров треском обозначила мое отступление.
Видишь? спросил скрипящий. Вот черт, меня засекли!
Вижу, послышался басовитый ответ. И эти двое напролом через кусты ко мне продираются, а я от них.
Черт! Черт! Черт! Черт! бегу, задыхаюсь, но выговариваю. Чеееерт!
И хоть бы хны! Ни черта, ни беса. Поляна справа, лес слева. Из двух диспозиций выбрала наиболее затененную побежала в лес, треск ломаемых сзади кустов и довольные вопли преследователей, вышедших на охоту, подстегивали бежать во всю прыть. Не останавливаясь, даже когда бок заколол, и воздуха перестало хватать на призывное «Черт!», а спустя пару десятков метров и на дыхание тоже.
Черт?!
Да, блин, не работает, не отзывается. Неужели обиделся гривастый? Да залезу я на ту лошадь, и на пони залезу! Только бы не попасться, только бы не
Откуда корень под ногами возник, не знаю, но за сальто и кувырок через голову из-за него я бы на вечно пропускаемых парах физкультуры получила бы высший бал. В этом чудном мирке моих фантазий после первой подставы закон подлости не ослабевает, а наоборот набирает обороты. Акробатический кувырок и громкое падение на кухонную утварь стали завершающим аккордом в погоне.
Разбойники как глупую зайку загнали меня к своему стойбищу. И почему в этих сказочных условиях я не создала прототип навигатора из игры Call of Duty 4 или хотя бы из Gotika?
Лежу, пытаюсь косить под дополнительную кастрюлю в груде их казанков, чанов и мисок, смотрю в небо сизое и, что есть силы, матом крою и черта и беса и этих двоих из кустов появившихся. Отдышаться не дали, подняли как добычу за шиворот, представив группе собравшихся на полянке.
Мечты сбываются!
Как-то в юности я все думала, как чудесно будет крутить романы с пятнадцатью парнями. Пятнадцать парней, с которыми я бы начала встречаться в первых числах марта, чтобы не разоряться на 23 февраля. Ведь это и подарки, и прогулки, и выходы в свет или в сквер у кого на что фантазии хватит. А главное, все-все вечера заняты. И надоесть даже самый заурядный парень не сможет никак! F! Потому что видеть я его смогу лишь дважды в месяц.
Особой сложностью в моих грезах было представить, как они отреагируют, если, не дай им Бог, соберутся все вместе и поделятся информацией обо мне такой неуловимой, вечно занятой и красивой. Так вот то, что я не могла представить тогда, сейчас предстало во всей красе и с такой яркостью, что мне опять захотелось в кустики, к которым я все никак не доберусь.
Мужики, ровно пятнадцать человек, включая и того, кто меня удерживал за шкирку, были мне рады. И не просто рады, а так, словно успели перемыть все мои косточки, пожаловаться на капризы и требования бросить пить, курить, по бабам шастать и мало зарабатывать. А в их случае уйти с большой дороги или темного леса и податься в казначейство уже известного короля, чтобы работать, то есть грабить, по крупному. А как иначе? Я девушка с запросами. Со мной либо по-моему, либо никак.
Черт! взмолилась я сдавленно. Вспомнила, что призыв его с недавних пор не работает, тут же меняю тактику, дьявол!?
Дьявол! Дьявол! Дьявол и тишина. Ни грома, ни молнии, ни дьявола, из всех возможных изменений только у разбойников глаза стали какие-то удивленные и большие.
Эй! Это не наша жертвенница, подал голос здоровый мужик с зеленой кожей явным признаком отравления. Наша рыжей была.
После озера перекрасилась. Нашел выход из положения голосом скрипящий. Выходит и у этих жертвенница есть. И сколько нас тут? Да сколько бы ни было, выпутываться нужно. Меня компания черта и беса устраивает больше, чем толпа одичавших и истосковавшихся. По чему бы не тосковали: по кухне домашней, стираному белью, нормальной ванне или ласке, я с такой толпой не справлюсь, пусть и не просят.
И ни фига не перекрасилась, меня украли! Слышь, ты! На землю положь!
Чего? удерживающий меня разбойник удивленно покосился, в затылке почесал, но не отпустил.
На землю меня опусти.
А с чего вдруг? задался вопросом басовитый.
Зенки выколю! вспомнились варианты устрашающих обещаний из советского кино и не только советского. Моргала на подбородок натяну, писаться кровью неделями будешь!
А он уже! хохотнули разбойники, и басовитый меня отпустил.
К этому моменту лицом зеленый ко мне подобрался, за подбородок крепко взял, принялся рассматривать.
А ничего так, прокомментировал главарь. Не краше нашей, но тоже ничего.
Что?! мой вопль прокатился над поляной.
А что? Кулон жертвенницы на шее висит, по лицу видно не здешняя. Четырнадцать муда главаря смешками поддержали. Если наша сбежала, мы эту возьмем, а потерявшие тебя пусть рыжую ловят и демону представляют.
Я не
Цыц! за этим емким пожеланием помолчать, меня скрутили, кляп в рот запихнули и на лошадь поперек хребта водрузили. Мое сдавленное мычание их только рассмешило. Вот черт! Где же ты бес мохнатенький и чертяка синеглазый? Эх, ребятушки, не сберегли девицу!