Из более мелких изменений можно было упомянуть перенос обоих прожекторов с носа и кормы на крылья мостика, взамен демонтированных 37-мм орудий. Оставлять их на прежнем месте после установки новых орудий было никак нельзя, поскольку первый же выстрел вдоль продольной оси корабля грозил просто-напросто снести прожекторы. Также поменяла свое местоположение передняя мачта, разместившись прямо за первой дымовой трубой и камбузом.
Проведенная модернизация хоть и позволила «Лейтенанту Ильину» приблизиться по огневой мощи к английским минным крейсерам типа «Бумеранг», окончательно похоронила его как корабль с серьезным минным вооружением, каковым он изначально и планировался. Тем легче оказалось списать его по причинам технического несоответствия возлагаемым задачам и после демонтажа минных аппаратов, элеваторов подачи снарядов и подкреплений палуб, проведенного исключительно по бумагам, продать частному лицу как винтовую яхту. Артиллерийское же вооружение вместе с боеприпасами до лучших времен было запрятано на склады Кронштадтского порта. А пока собранная авторитетная комиссия занималась бумагомарательством по списанию минного крейсера, будущий владелец вовсю рыскал по дну Балтийского моря в поисках кладов погибших кораблей.
В начале марта, стоило сойти большей части льдов в Финском заливе, в Гельсингфорсе появился отставной капитан 1-го ранга Российского Императорского флота Иениш Виктор Христианович. За три дня он обошел ряд владельцев небольших шхун, договорившись с двумя из них об аренде на месяц, и, не теряя времени, уже 7 марта вывел оба судна, загруженных водолазным снаряжением и лебедками, в море. Вновь светиться в Турку, по которому за зиму успели расползтись слухи об удачливом кладоискателе Иенише, он не хотел и лишь направил туда одну из шхун, чтобы забрать из крытого ангара зимовавшего там «Шмеля». Мало ли как могли отреагировать местные моряки и рыбаки на его очередной поход за сокровищами? Ведь могли найтись любители отъема денег у населения, способные и пулю в грудь всадить при необходимости. Особенно за очень большие деньги.
Вместе с Иенишем в новый выход отправился и костяк старой команды оба показавших себя с лучшей стороны водолаза и успешно легализовавшийся за зиму Иван, к которым примкнул вышедший в отставку Протопопов, пожелавший самолично поучаствовать в поисках сокровищ.
В соответствии с предварительными планами, сразу за поиски «Фрау Марии» они решили не браться и сперва поднять ценности с неизвестного корабля, потерпевшего крушение у острова Мулан. К удивлению всех участников первого похода за зипунами, на сей раз обнаружить покоящееся на дне судно удалось уже на третий день.
Тут же спущенные на дно водолазы практически на ощупь в непроглядной мути обнаружили небольшую двухмачтовую шняву, забитую до отказа бочками и лежащим навалом холодным оружием с доспехами. Будь они экспедицией, собранной каким-либо историческим обществом, обнаруженные залежи оружия, несомненно, привели бы ее участников в неописуемый восторг. Вот только организаторам требовались не столько культурные ценности, сколько веселые фунты. Потому подняв на борт шхун пару сотен экземпляров обнаруженных доспехов и вооружения, где находки, несмотря на заворачивание в промасленную парусину, мгновенно принялись покрываться ржавчиной, они посоветовали водолазам заняться бочками, а все железо, мешающее работам по очистке трюма, сбрасывать рядом с бортом.
Из-за низкой температуры воды водолазы, несмотря на теплые одежды, могли работать под водой не более двадцати минут за раз, отогреваясь и отдыхая после каждого погружения не менее двух часов. Даже переход на посменную работу не сильно ускорил проводимые работы, оттого первая по-настоящему ценная для кладоискателей находка была поднята смонтированным между палубами двух шхун из бруса и лебедок импровизированным краном лишь на седьмой день с момента обнаружения судна.
Небольшой бочонок, откопанный из-под слежавшихся вместе доспехов и кучи нанесенного в трюм песка, оказался до краев забит старыми серебряными монетами. Награбленные в начале семнадцатого века шведскими войсками в Новгороде, они так и не принесли счастья новым владельцам, на века упокоившись в водах Балтики вместе с новыми владельцами, так и не добравшимися до родных берегов с неприветливой к захватчикам Московии. Несколько обнаруженных при раскопке трюма черепов и прочих человеческих костей явно свидетельствовали о несчастливой судьбе команды и пассажиров шнявы.
Небольшой бочонок, откопанный из-под слежавшихся вместе доспехов и кучи нанесенного в трюм песка, оказался до краев забит старыми серебряными монетами. Награбленные в начале семнадцатого века шведскими войсками в Новгороде, они так и не принесли счастья новым владельцам, на века упокоившись в водах Балтики вместе с новыми владельцами, так и не добравшимися до родных берегов с неприветливой к захватчикам Московии. Несколько обнаруженных при раскопке трюма черепов и прочих человеческих костей явно свидетельствовали о несчастливой судьбе команды и пассажиров шнявы.
В течение следующей недели на борт шхун были подняты еще семнадцать бочонков, но лишь шесть из них хранили в себе серебро, прочие же были под завязку забиты наконечниками стрел, а в одном сохранилось вино, пробовать которое, правда, никто не решился. Без малого двадцать пудов серебра стали добычей удачливых кладоискателей, вот только подсчитав цену, которую можно было выручить за сдачу серебра в казну, взявший на себя роль казначея Иван лишь поморщился. Выходило около двенадцати тысяч рублей, при том что впоследствии из такого количества серебра на монетном дворе могли отчеканить все восемнадцать. Естественно, эти двенадцать тысяч были неплохими деньгами, вот только на данную экспедицию они уже затратили полторы тысячи, и остаток средств, в связи с будущими тратами, выглядел весьма жалко. Куда больше можно было выручить, продав монеты нумизматам. Вот только подобное могло растянуться на долгие годы, а деньги были нужны уже вчера.
Последними же ценностями, забранными с борта давно погибшего судна, стали два бронзовых колокола, отлитых в смутные времена, когда род Рюриковичей закончился со смертью Ивана IV, а род Романовых еще не взошел на престол Руси. Об этом можно было судить по записям, отлитым на одном из колоколов и восхвалявшим государя Бориса Годунова. С одной стороны, это опять же была невероятная археологическая находка. С другой же стороны, она, несомненно, бросала тень на августейшую фамилию, указывая, что и помимо них имелись правители в истории государства Российского. Конечно, никто из этого никакой тайны не делал. Но одно дело, не запрещать гражданам интересоваться историей своего отечества, из которого можно узнать о смене правящей семьи, и совсем другое день изо дня видеть наглядное доказательство. Но выкинуть поднятые с немалым трудом колокола ни у кого не поднялась рука, и потому Иениш оставил решение об их дальнейшей судьбе за императором.
Так как, Иван Иванович, будем пытаться поднять карету, что мы оставили на «Святом Михаиле»? ознакомившись с финансовыми расчетами и оттого взгрустнув, поинтересовался Иениш. Идти до него не так уж далеко, и поскольку на сей раз улов не оказался столь же удачным, как предыдущий, имеет смысл слегка увеличить его. Тем более что теперь размеры арендованных судов вполне позволяют осуществить работы по подъему.
Не думаю, что это окупится, Виктор Христианович, покачал головой Иван. Была бы она из чистого золота это одно дело. А так сплошные расходы. Тем более, стоит ее достать со дна, как она рассыплется в труху. А если даже уцелеет, в чем я все же сомневаюсь, то непременно перейдет в собственность императорской семьи. Вы ведь не откажете его императорскому величеству в скромной просьбе о безвозмездной передаче в коллекцию одного из дворцов обнаруженного экипажа, так и не сумевшего покатать его пращуров? Так что пусть остается там, где стоит. Глядишь, будущие поколения смогут поднять ее лет через сто и сохранить, хитро улыбнувшись, подвел итог их второму походу за зипунами Иван.
Понимающе кивнув, Иениш отдал приказ убирать бакены, и уже через полтора часа принявшая в кильватер вторую шхуну белоснежная «Олеся» на семи узлах пошла к Санкт-Петербургу. Сразу браться за поиски «Фрау Марии» истосковавшаяся по берегу за более чем две недели, проведенные в море, команда не решилась. Да и сгрузить уже найденное в какое-нибудь надежное место, во избежание возможных неприятностей, казалось неплохой идеей. К Кронштадту обе яхты подошли в полдень следующего дня и уже через час швартовались под боком у миноносцев, постоянно дежуривших в одном из наиболее востребованных портов империи. Как и с кем договаривался Иениш непосредственно в порту, Иван не знал, но никакие пограничники или таможенники в их сторону даже не посмотрели, когда их небольшая эскадра из двух небольших судов заняла места у пирса.
Стоило шхуне замереть, как обряженный в мундир Иениш скрылся в неизвестном направлении, утащив с собой Репина, нагруженного корзинами с коньяками и шампанским. Оставшийся за старшего Протопопов лишь тяжело повздыхал по этому поводу, поскольку сам был не против встретиться со старыми друзьями и знакомыми, дабы вкусить вместе с ними плоды цивилизации в виде десятка бутылок с алкоголем. Но кто-то должен был остаться, и потому пока Иениш гробил в теплой компании свою печень, Николай присоединился к засевшему в единственной каюте Ивану. Тот, чтобы скоротать время, еще вчера засел за точный подсчет и опись всего, что подняли на борт шхун с обнаруженного судна. Пребывавший в изрядно подпитом состоянии Иениш вернулся лишь спустя три часа, но, как настоящий командир, несмотря на свое состояние, принялся за организацию работ по разгрузке и перевозке всего добытого на небольшой буксирный пароходик, что должен был доставить их по Неве как можно ближе к дому, где проживала семья Иениш. Вместе с Виктором Христиановичем в дальнейший путь должны были отправиться Иван, а также оба водолаза. Протопопову же надлежало подготовить обе шхуны к новому выходу и разместить их небольшие экипажи на постой, чтобы дать людям возможность отдохнуть и расслабиться.
Сказать, что Мария Алексеевна была обрадована, удивлена и поражена, когда в квартиру ввалился изрядно принявший на грудь супруг в сопровождении краснолицых от натуги матросов, тащивших в руках пузатые и звенящие содержимым котомки, значило не сказать ничего. Несмотря на прожитые годы и дворянское воспитание, она чуть было не принялась прыгать на месте, хлопая, от кипевшего внутри коктейля чувств, в ладоши, словно маленькая девочка. С выдохом опустив тяжелую ношу на пол, матросы, утерев трудовой пот, потянулись обратно на лестницу, за следующей партией серебряных монет, а Иениш, приобняв супругу, расплылся в счастливой улыбке.
Дорогая, нам с Иваном Ивановичем вновь сопутствовала удача!
Покачав головой и поцеловав мужа, Мария Алексеевна улыбнулась и, окинув взглядом рассыпавшиеся по полу из развязавшейся котомки старинные монеты, шутливо пожурила его:
Если так пойдет и дальше, дорогой, то наша квартира рискует превратиться в подобие Зимнего дворца. У нас до сих пор гостиная, твой кабинет и гостевая комната забиты прошлыми находками. А вы все новое тащите. Я уже даже не знаю, куда это все складывать.