Повторное использование могил остается сложным вопросом и поднимает многочисленные религиозные, культурные и этические споры. Однако за неимением достаточных площадей для захоронений Великобритания уже находится на пороге кризиса по данным исследования ВВС, проведенного в 2013 году, половина всех кладбищ в Англии к 2033-му будет полностью занята, значит, надо что-то предпринимать, чтобы предотвратить закрытие кладбищ для вновь поступающих, либо придумывать другой способ избавляться от тел.
С учетом того, что в год в мире умирает около 55 миллионов человек, проблема, конечно, затрагивает не только Великобританию. Больше всего страдают города, где не существует традиции повторного использования могил. В Дурбане, ЮАР, и Сиднее, Австралия, так же как в Лондоне, обсуждение нового законодательства вызвало ожесточенные дебаты.
Многие города мира, особенно европейские, исторически применяют немного другой подход, извлекая кости из могил и перенося их в просторные подземные катакомбы или оссуарии, где оформители с их помощью дают волю своему воображению. Самыми крупными такими хранилищами является парижское, где лежит около 6 миллионов скелетов, и чешское так называемая Седлецкая костница, построенная в 1400-х для хранения скелетов, выкопанных с переполненного церковного кладбища. В 1870 году резчик по дереву Франтишек Ринт получил заказ рассортировать полученные останки и приступил к работе, в результате которой скелеты, количество которых оценивалось между 40 000 и 70 000, превратились в потрясающие изысканные декоративные и архитектурные элементы новой капеллы. Канделябры, гербы и колонны все в ней выполнено из человеческих костей. Похоже, в своей преданности искусству, Ринт не позволял сентиментальности сказываться на выборе материалов, и смотреть на его произведение отнюдь не всегда приятно: чего стоят хотя бы косточки младенцев, из которых, в частности, выложена витиеватая подпись автора.
С учетом того, что в год в мире умирает около 55 миллионов человек, проблема, конечно, затрагивает не только Великобританию. Больше всего страдают города, где не существует традиции повторного использования могил. В Дурбане, ЮАР, и Сиднее, Австралия, так же как в Лондоне, обсуждение нового законодательства вызвало ожесточенные дебаты.
Многие города мира, особенно европейские, исторически применяют немного другой подход, извлекая кости из могил и перенося их в просторные подземные катакомбы или оссуарии, где оформители с их помощью дают волю своему воображению. Самыми крупными такими хранилищами является парижское, где лежит около 6 миллионов скелетов, и чешское так называемая Седлецкая костница, построенная в 1400-х для хранения скелетов, выкопанных с переполненного церковного кладбища. В 1870 году резчик по дереву Франтишек Ринт получил заказ рассортировать полученные останки и приступил к работе, в результате которой скелеты, количество которых оценивалось между 40 000 и 70 000, превратились в потрясающие изысканные декоративные и архитектурные элементы новой капеллы. Канделябры, гербы и колонны все в ней выполнено из человеческих костей. Похоже, в своей преданности искусству, Ринт не позволял сентиментальности сказываться на выборе материалов, и смотреть на его произведение отнюдь не всегда приятно: чего стоят хотя бы косточки младенцев, из которых, в частности, выложена витиеватая подпись автора.
Во многих странах современной Европы традиция выкапывать останки с кладбищ естественным образом вылилась в повторное использование могил. В Германии и Бельгии, к примеру, могилы предоставляются в пользование бесплатно сроком на двадцать лет. После этого, если семья не решит платить, чтобы содержать могилу и дальше, ее обитателя передвинут глубже или вообще перенесут в другое место, иногда в массовое захоронение. В странах с теплым климатом, например Испании и Португалии, где тела разлагаются быстрее, останки лежат в земле еще более короткое время. Далее, если семья захочет, кости могут перенести в оссуарий в стенах кладбища но уже за деньги. Если же родные не объявляются, кости изымают. Некоторые попадают в музеи, некоторые просто сжигают и измельчают в прах. В Сингапуре власти пошли по пути Европы и Австралии, приняв вариант «закопать поглубже и использовать повторно».
Но в целом захоронения в землю, неважно на какой срок и непосредственно в почву или внутрь монументов, постепенно выходят из обыкновения. 30 миллионов футов древесины, 1,6 миллионов тонн цемента, 750 000 галлонов бальзамирующей жидкости и 90 000 тонн стали ныне закопаны в землю только на территории США наглядная демонстрация загрязнения окружающей среды. Люди, озабоченные сохранением экологического баланса планеты, естественно, возмущаются таким положением, но с кремацией дела обстоят не лучше. Каждая кремация эквивалентна сгоранию 16 галлонов топлива, что заметно повышает выделение ртути, диоксинов и фуранов (токсичных веществ). По приблизительным оценкам, количество энергии, расходуемой на кремации в США за год, достаточно для того, чтобы восемьдесят раз совершить полет до Луны и обратно. Однако крематории в Штатах процветают в 1960-х им отдавали предпочтение лишь 3,5 % населения, в то время как сейчас эта цифра равняется почти 50 %.
Неудивительно, что наиболее высокий процент кремаций приходится на те страны, где сожжение тела является культурной нормой и традиционным выбором по религиозным мотивам, особенно у буддистов и индуистов. В Японии кремируют 99,97 % покойных, далее следует Непал (90 %), а за ним Индия (85 %). С точки зрения статистики, больше всего кремаций происходит в Китае около 4,5 миллионов в год.
В процессе кремации сгорают все органические составляющие тела, оставляя только сухие инертные минералы, в частности, фосфат кальция из костей. Прах не превышает 3,5 % от тела и весит примерно 4 фунта. В большинстве крематориев останки изымают из топки и пропускают через так называемый кремулятор, где кости перемалываются в порошок и из них удаляются все посторонние примеси, в том числе металлы. В Японии после кремации семья извлекает фрагменты костей из пепла с помощью палочек и перекладывает их в урну, начиная с ног и кончая головой, чтобы покойный не оказался вверх тормашками.
В Великобритании около трех четвертей населения ныне отдает предпочтение кремации, но бурный рост ее популярности, начавшийся в 1960-х, сейчас немного приостановился. Современные общества склонны раздвигать границы, поэтому начинают возникать новые, более «экологичные» варианты избавления от тел (прах, остающийся после кремации, практически лишен питательных веществ). Один из них «резомация», или алкалиновый гидролиз. Тело помещают в емкость со щелочным раствором (каустической содой или гидроксидом натрия) и нагревают до 160 °C под давлением около трех часов. Все ткани разлагаются, превращаясь в зеленовато-коричневую массу, богатую аминокислотами, пептидами и солями. Оставшиеся фрагменты костей измельчаются в пыль в кремуляторе и далее могут быть рассеяны или использованы в качестве удобрений (в них содержится гидроксиапатит кальция).
Еще один метод, «промессия», представляет собой сухое замораживание тела в жидком азоте при температуре 196 °C. Далее с помощью вибрации при определенной амплитуде оно рассыпается в порошок. Порошок сепарируется от металлической пыли с помощью магнита и помещается в верхний слой почвы, где бактерии завершают процесс. Последняя «зеленая» альтернатива, «человеческий компост», пока находится на стадии разработки, но идея заключается в том, что семья доставляет тело покойного, обернутое льняной тканью, в центр «рекомпозиции», в середине которого стоит трехэтажная башня гигантская версия садового компостера. Там тело кладут на подложку из деревянной стружки, способствующей разложению. Спустя шесть недель оно превращается примерно в кубический ярд компоста, который можно использовать для удобрения деревьев и кустарников. Разработчики пока не решили, как поступать с костями и зубами, поэтому «человеческому компосту» еще есть, куда развиваться.
Если подобные современные методы станут нормой, мало кто из нас оставит по себе физический след, как наши предки. Скелетные и прочие останки помогли археологам и антропологам заглянуть в жизнь людей из давно исчезнувших культур с близкого расстояния и на очень личном уровне, что, безусловно, является настоящей роскошью и обогащает наши представления о человеческой истории.
Исторические останки обычно представляют собой кости и предметы, с которыми усопший был захоронен, но, как уже говорилось, при определенных климатических условиях сухая жара, температура ниже нуля, погружение в жидкость, некоторые тела хранились практически нетронутыми в течение многих веков. Эци, ледяной человек, обнаруженный в 1991 году в горах на границе Австрии с Италией через 5000 лет после смерти, сохранился почти полностью, как и тело Джона Торрингтона, участника несчастливой экспедиции Франклина 1845 года, обнаруженное 129 лет спустя похороненным в промерзлой тундре на севере Канады вместе с еще двумя сослуживцами.
«Болотные люди» в частности человек из Гроболла, человек из Толлунда, человек из Линдоу, женщина из Стидшольта и мальчик из Кайхаузена, своей сохранностью обязаны торфу, в котором были похоронены. Погружение в слабокислый раствор с высоким содержанием магния обеспечило целостность 2000-летней китайской мумии династии Хан, известной как Леди Дай, которую обнаружили в 1971 году рабочие, копавшие бомбоубежище под госпиталем близ Чанша. Сохранились даже ее кровеносные сосуды, в которых ученые обнаружили небольшое количество крови группы А.
Хотя моя команда редко вторгается в сферу археологии, однажды я дала себя уговорить поучаствовать, вместе с еще тремя учеными, в телевизионном документальном сериале ВВС2 под названием История в деталях (History Cold Case), который снимался в 20102011 годах. По сценарию мы должны были исследовать человеческие останки и делать предположения о том, как жили эти люди, лишь изредка, по капле, получая дополнительные сведения от редакторов. Мы искренне не имели понятия о том, что нам предъявят в следующий раз, или что мы обнаружим. Поэтому съемки были весьма волнительными и, одновременно, захватывающими. Я неоднократно сожалела о своем решении принять в них участие: стоять перед камерой точно не мое, у меня, что называется, «лицо для радио». Однако истории, с которыми мы столкнулись, лишний раз напомнили мне, насколько далеко могут дотянуться покойники из своих могил и насколько их биографии до сих пор трогают нас.