Когда молодой оперативник вышел, товарищ Эгунд подошёл к Ракель Самуиловне и сказал:
А теперь расскажите мне всё как было, со всеми подробностями, даже с теми о которых дамы, как правило, умалчивают.
Да рассказывать особо и нечего, и подробностей особых не было, начала вспоминать товарищ Незабудка.
Тем не менее, всё как было, в мелочах.
В коридоре товарищ Буханкин увидал товарища Тыжных, тот вертел перед носом омерзительного виду половую, заскорузлую от чёрной грязи тряпку.
Ну и что ты там нашёл, пока меня не было? спросил Арнольд Буханкин.
Да вот, полюбуйся, товарищ Тыжных кинул англоману тряпку.
Буханкин морщась поймал её, взял в два пальца едва сдерживая в себе приступы брезгливости, достал лупу и стал разглядывать эту мерзость. Ничего любопытного не найдя, спросил у Свирида:
И что в ней такого особенного?
Особенного ничего, чего ж в ней особенного, тряпка половая. Кровушку ею смывали со стен, да с пола. Не чуешь что ли, кровищей воняет?
Фу, disgustingly[3], вот ты дурень деревенский, зачем мне эту дрянь сунул, Буханкин откинул тряпку, стал тщательно вытирать руки, как положено англоману большим платком. И что думаешь, много ей смыли?
А «дурень деревенский» смеялся глядя на коллегу и говорил:
Да почём же мне знать, сколько этой тряпкой крови отмыто, много ли мало ли. Вот ты у дамочки лучше спроси, её раздевали, или так жрать хотели, с одёжей вместе?
А зачем тебе это? поинтересовался Буханкин. Может ты любишь послушать про раздетых дамочек?
Дурак ты, Буханкин, чтобы просто уяснить, сколько тут уже баб пожрали. Ежели раздевали, то куда их тряпьё девали, продавали или сжигали, или прятали?
Сжигали, наверное, или продавали, что и куда в этой халупе спрятать можно, тут же пусто во всё доме, недоумевал Буханкин, он работал в органах ещё совсем недавно.
Свирид Тыжных тоже работал в КРО совсем недавно, но он был парнем деревенским и поэтому в отличие от человека в совершенстве владевшего дедуктивным методом знал, где обычно, что-то прячут:
Чердак да подпол, куда ж ещё прятать, давай я чердак осмотрю, а ты подпол. Половицы плохо прибитые поищешь.
Но Арнольд Буханкин не согласен был с таким раскладом:
А чего это ты чердак, а я подпол? Давай наоборот. let's reverse[4].
Давай, сразу согласился крестьянский сын, морщась от непонятных слов, и из-за сложенных дров у стены доставая топор.
А ты дамочку-то разглядел? игриво улыбался Буханкин, прежде чем уйти. Какова конфета!
Никакая она не конфета, бурчал Свирид Тыжных сердито, она член ВКПб с шестнадцатого года, а сама проститутка. Вот так вот, брат.
Давай, сразу согласился крестьянский сын, морщась от непонятных слов, и из-за сложенных дров у стены доставая топор.
А ты дамочку-то разглядел? игриво улыбался Буханкин, прежде чем уйти. Какова конфета!
Никакая она не конфета, бурчал Свирид Тыжных сердито, она член ВКПб с шестнадцатого года, а сама проститутка. Вот так вот, брат.
Не может быть?! округлил глаза Буханкин. Откуда знаешь?
Откуда, откуда оттуда, сама она сказала, сказала, что ей ящер три червонца предложил! За них и поехала. А ещё она Савинкова знала, сам слышал.
Но эсер Савинков на товарища Буханкина не произвёл никакого впечатления. Его больше удивляла сумма:
Три червонца? отказывался верить он. Да нет, ты не расслышал. Не может быть, чтобы три червонца.
Не веришь, так сам спроси. Я то не глухой, авось.
Так и спрошу, храбрился оперуполномоченный Буханкин.
Брешешь, не спросишь, Тыжных даже остановился, ухмылялся.
Забоишься!
Спрошу!
Забоишься.
С чего бы? Я при исполнении, могу любые вопросы задавать.
Охота глянуть. Без меня не спрашивай, продолжал ухмыляться товарищ Тыжных, садясь на пол и что-то там ища. А пока иди чердак погляди.
Не командуй.
А я не командую, заверил товарищ Тыжных.
Ну, вот и не командуй, завершил разговор товарищ Буханкин и пошёл искать лестницу на чердак.
На чердаке молодой оперуполномоченный ничего интересного не нашёл, хлам старый, да и того не много. Он спустился вниз и там, в пустой комнате обнаружил своего коллегу, который топором отковыривал трухлявые доски от пола:
Даже не прибиты, объяснял Свирид, приподнимая доску, он уже откинул пару досок попытался заглянуть под пол.
Ну, что ты там обнаружил, товарищ Тыжных? почти официальным тоном спрашивал Арнольд Буханкин.
Да хрен его разберёшь, ни хрена не видать, лампу бы, но ждать от коллеги лампы он не стал, запустил руку подпол, и тут же вытащил оттуда что-то.
Что-то неприятное, даже мерзкое, страшное. Товарищ Буханкин, англоман и оперуполномоченный, сначала даже не мог разобрать, что его коллега держит в руке, он морщился, пытаясь понять что это, но не мог. Это была и не пакля, и не потерявшая всякую структуру тряпка, а что-то иное, мохнатое и грязное. И никакой дедуктивный метод не давал знатоку детективной литературы ни одной подсказки.
Что это за дрянь? наконец не выдержал товарищ Буханкин.
А крестьянский сын Свирид Тыжных повертел то, что достал из под пола у себя перед носом, потряс этим немного, а потом небрежно кинул это на пол и сказал:
Патлы бабьи.
Лёг на пол и снова запустил руку под пол. И достал ещё один клок женских волос, и снова полез, и стал доставать и доставать оттуда предметы женского туалета, кидал их в кучу. Тут было и нижнее белье, и рваные платья, и дешёвые ридикюли, и обувь и новые пучки волос. Куча росла, а Свирид всё шарил, доставал и доставал. Арнольд Буханкин сел рядом на корточки, и превозмогая брезгливость, стал раскладывать все, что находил Свирид по кучам, пытаясь как-то систематизировать находки. Платья к платьям, туфли к туфлям, бельё к белью, а волосы Волосы он раскладывал так, чтобы пучки и косы не перемешивались. Ну, он пытался, во всяком случае, так всё разложить.
Они не заметили, как в дверях появился человек, был он одет макинтош, и в форме без знаков различия, был он не молод. Пришедший негромко сказал:
Здравствуйте, товарищи.
Буханкин и Тыжных узнали его сразу, вскочили, вытянулись. А пришедший подошёл к ним и каждому пожал руку.
Ну, что тут у вас? спросил он.
Вот товарищ, Артур, немного волнуясь, показал на кучи Буханкин. Обнаружили вот это.
И что вы обо всём этом думаете? спрашивал товарищ Артур, внимательно разглядывая кучи.
Арнольд замялся и поэтому заговорил Свирид:
Думаем, что тут этот, жабрей баб тут душегубил. Вон сколько их тут набил, он обвёл рукой кучи. Даже и сосчитать не можем их.
Жабрей? Жабрей, что это значит, что за слово такое? спросил товарищ Артур.
Жабрей это ну муж жабы, пояснил товарищ Тыжных.
Ах, вот как, понятно Хорошее определение, верное, но вот в одном вы не правы, товарищ
Тыжных, представился Свирид.
Товарищ Тыжных, продолжал пришедший. У нас в СССР больше нет баб, у нас он замолчал, давая возможность продолжить молодому оперуполномоченному.
Да, понял я, товарищ Артузов, у нас женщины.
Верно, товарищ Тыжных, которых мы любим и ценим, они наши матери, боевые подруги и товарищи, и каждую из них мы должны беречь и уважать. Даже если они и оступились. Или встали на неправильный путь.
Есть уважать и беречь женщин, сказал Свирид.
Товарищ, Артур, заговорил Буханкин.
Да.
Нам бы МУР сюда позвать, не разберёмся мы тут без них, нет у нас методик, и мы с Тыжных не специалисты, я тут сижу и думаю, как всё здесь классифицировать, как подсчитать, сколько было жертв. Откуда они и кто.
Товарищ Артузов замер, ожидая имени.
Оперуполномоченный Буханкин, представился Арнольд.
Товарищ Буханкин, никого мы вызывать не будем, это дело секретное и государственной важности. Будем разбираться сами по мере сил. Хорошо, что эта женщина нам позвонила, а не в МУР. Кстати как вам она показалась?
Редкая красавица, сказал Арнольд Буханкин.
Из эсеров она, и Савинкова знает, бурчал Тыжных. Раньше была, сейчас, вроде, член ВКПб. Да и то проверить нужно, не похожа она на нашу, больше на нэпманшу смахивает.
Вот как, ну что ж, пойду, взгляну на нэпманшу, где она?
В соседней комнате, с товарищем Эгундом, доложил Арнольд.
Здравствуйте, я Артузов, поздоровался товарищ Артузов, входя в комнату, где были Ракель Самуиловна и товарищ Эгунд.
Он поздоровался за руку с Яном Карловичем, и сразу подошёл к дохлому ящеру, осмотрел его внимательно и констатировал:
Опять серый.
Да, той же породы, что и Яшка Свердлов, тихо, что б не слышала товарищ Незабудка, сказал товарищ Эгунд.
Значит, жабрей нарвался на вас, теперь товарищ Артузов говорил с Ракель Самуиловной, а вы оказались из эсеров, товарищ
Незабудка, Ракель Самуиловна. Я из эсеров, но давно уже член ВКПб.
Незабудка?! даже обрадовался товарищ Артузов. Так вы легендарная товарищ Катя! За вами Жандармерия числила три акта. Вас Савинков всем в пример ставил.
Слова и тон товарища Артузова безусловно польстили красавице, но говорить, что за ней числилось не три, а пять терактов, она не стала. Скромно промолчав, только вздохнула, товарищ Незабудка устала, как в молодости, когда её допрашивали по восемь часов к ряду.
Значит, этот жабрей завёз вас сюда, как и многих других, женщин, чтобы здесь, в глуши, спокойненько убить, продолжал товарищ Артузов задумчиво, да не на ту, как говорится, напал, не знал жабрей, что в гости к нему едет известная в прошлом, террористка, товарищ Катя.
Ракель Самуиловна снова скромно молчала.
Жабрей? удивился новому словцу товарищ Эгунд. И кивнул на дохлого ящера. Это его имя?
Пора бы вам знать, дорогой Ян Карлович, улыбался товарищ Артузов, жабрей это муж жабы, а не имя. Ну, мне так ваши молодые сотрудники объяснили только что.
Ах, эти, ну что ж, ребята колоритные, и суждения у них свежие.
Надёжные?
Молодые, но убеждённые коммунисты.
Хорошо, товарищ Артур Артузов чуть помолчал и заговорил, товарищ Незабудка, вы в большой опасности, ящеры не прощают убийства своих сородичей. Они убили всех рабочих городе Орле, одного за другим, всех тех, кто принимал участие в убийстве ящера Яшки Свердлова. Думаю, что в ваших интересах покинуть Москву.
Яков Свердлов был ящером, как и этот? Ракель Самуиловна не верила своим ушам.
Да, был ящером, или жабреем, как тонко подметил товарищ Тыжных, и страшным людоедом к тому же. Страшным. Да они все такие, впрочем. Вам нужно уезжать, и подальше.