Он бегал от мозговедов, как от чумы, все четыре недели, когда считал Марианну мертвой, а потом все-таки загремел в центр реабилитации для впавших в депрессию легавых
А мертвые, которых я видел? Вся эта толпа?
Ну, во-первых, не стоит забывать о вторичных эффектах наркотиков, которыми вас накачивали, сначала анестезиолог, потом в реанимации. Во-вторых сны. В них мы видим невероятные вещи, летаем, падаем со скалы и остаемся целыми и невредимыми, переносимся из одного места в другое, видим любимых покойников или людей, не знакомых друг с другом в реальной жизни.
Это был не сон.
Психиатр проигнорировал реплику Серваса и продолжил излагать:
Вам никогда не снилось, что вы талантливее и умнее, чем в реальной жизни? Он сделал неопределенный жест рукой. Бывает ли у вас во сне чувство, что вы знаете и понимаете больше, чем наяву? Что вы другой человек более сильный, ловкий, одаренный, могущественный? А просыпаясь, ясно помните сон и удивляетесь его реальности.
«Да. Конечно. Как у всех», подумал Сервас. Когда он был студентом и пытался писать, сочинял во сне лучшие страницы, а проснувшись, смутно чувствовал, что эти слова, эти гениальные фразы действительно существовали в мозгу несколько секунд, и бесился, что не может их вспомнить.
«Да. Конечно. Как у всех», подумал Сервас. Когда он был студентом и пытался писать, сочинял во сне лучшие страницы, а проснувшись, смутно чувствовал, что эти слова, эти гениальные фразы действительно существовали в мозгу несколько секунд, и бесился, что не может их вспомнить.
Ну и как вы объясняете, что все пережившие околосмертный опыт даже самые рациональные люди и закоренелые атеисты, выходят из него изменившимися?
Психиатр обхватил тонкими пальцами колени.
А были ли они такими уж неверующими? Насколько мне известно, не существует серьезного научного исследования о философских и религиозных допущениях таких людей до околосмертного опыта. Но я признаю, что перемена, наблюдаемая почти у всех, неоспорима. Исключение по обычной квоте составляют мифоманы и оригиналы. Они звонят на полицейский коммутатор, чтобы возвести на себя напраслину, а потом провести несколько платных пресс-конференций (я стерплю, если меня обвинят в мизантропии!). Есть заслуживающие доверия свидетельства видных деятелей их честность никто не ставит под сомнение об этих радикальных изменениях личности и системы ценностей после комы или клинической смерти
«Эту речь должен был бы произнести я, подумал Сервас. Раньше я так и поступил бы. Что со мной происходит?»
Потому-то и следует в обязательном порядке выслушивать все свидетельства, промурлыкал психиатр (и Сервас подумал о Раминагробисе [41], уютно свернувшемся клубком в кресле). Нельзя вести себя высокомерно, просто пожать плечами и отойти в сторону. Я догадываюсь, через что вы проходите, Мартен. Не имеет значения, существуют объяснения или нет, важно одно что этот опыт изменил в вас.
Луч бледного осеннего солнца проник через оконное стекло и приласкал букет в китайской вазе. Сервас не мог отвести глаз от цветов. Ему вдруг захотелось плакать.
Мимо дома прошли люди в вязаных шапочках с лыжами на плече.
Вы вернулись, и все изменилось. Это тяжело. Трудно. Реальная жизнь находится в противофазе с тем, что вы увидели там. Придется искать новый путь. Вы обсуждали проблему с близкими?
Пока нет.
Есть человек, с которым вы можете поговорить?
Дочь.
Попытайтесь. Если понадобится, пришлите ее ко мне.
Я не первооткрыватель потустороннего мира; и последним тоже не буду.
Конечно, но мы говорим о вас. Раз вы здесь, значит, это важно.
Сервас не ответил.
Вы стали объектом серьезнейшей пертурбации, пережили потрясающий, исключительный опыт, который кардинально изменит вашу личность. Вам кажется, что вы обрели знание, о котором не просили. В некотором смысле оно свалилось вам на голову и без последствий не обойдется. Я помогу У меня были пациенты с подобной проблемой, ничего разобрались. Вы почувствуете себя живее, проницательнее, внимательнее к окружающим; прежние навыки вернутся и покажутся лишенными смысла; все материальное утратит значение. Вам захочется объясняться людям в любви, но они не поймут случившегося и не оценят чистоты намерений. Так часто бывает Вы впадете в эйфорию, ощутите жадное желание жить, но будете очень уязвимы и можете вплыть в депрессию.
Коротышка-доктор ослабил узел галстука от Эрменеджильдо Зеньи, надел куртку, застегнул пуговицы. В нем не было ничего хрупкого, и ему не грозили ни эйфория, ни депрессия.
Но, как бы то ни было, вы здесь, среди нас, живой-здоровый. Полагаю, врачи настоятельно рекомендовали вам отдохнуть
Я хочу вернуться к работе
Прямо сейчас? Я думал, что вы Приоритеты изменились?
Думаю, у каждого в этом мире есть миссия. Моя ловить злых людей, ответил Сервас.
Психиатр насупил брови.
Миссия? Вы это серьезно?
Сыщик одарил его фирменной улыбкой 3, означавшей: «Ага, купился!»
Именно эти слова я и должен был произнести по вашей логике, если б верил, что вернулся из мира мертвых Не волнуйтесь, доктор: я по-прежнему не верю в НЛО.
Врач ответил бледной улыбкой, но его взгляд стал цепко-сосредоточенным, как будто он внезапно вспомнил нечто важное.
Вам знакомо плато Тассилин-Аджер? [42] спросил он. Это в алжирской Сахаре
Сефар откликнулся Сервас.
Да, древнее поселение Сефар. Тридцать лет назад я побывал в этом уникальном месте. В двадцать два года мне открылось чудо пятнадцать тысяч наскальных рисунков, лучшая и самая великая книга пустыни, запечатлевшая для грядущих поколений историю войн и цивилизаций, существовавших на рубеже неолита. В том числе трехметровую фреску, которую одни называют Великим Марсианином, другие Великим Богом Сефара. Я и сегодня не знаю, что видел. Говорю как ученый
Вам знакомо плато Тассилин-Аджер? [42] спросил он. Это в алжирской Сахаре
Сефар откликнулся Сервас.
Да, древнее поселение Сефар. Тридцать лет назад я побывал в этом уникальном месте. В двадцать два года мне открылось чудо пятнадцать тысяч наскальных рисунков, лучшая и самая великая книга пустыни, запечатлевшая для грядущих поколений историю войн и цивилизаций, существовавших на рубеже неолита. В том числе трехметровую фреску, которую одни называют Великим Марсианином, другие Великим Богом Сефара. Я и сегодня не знаю, что видел. Говорю как ученый
Пять часов вечера.
Когда он покинул кабинет психиатра, на Сен-Мартен уже опускались сумерки. Улицы больше не наводили на него ужас. Раньше, при одной только мысли об опасностях, которые подстерегают всех полицейских в ночном городе, у него заходилось сердце.
Этим вечером все было иначе. Город у него на глазах обрел старомодное обаяние курорта с лыжными базами в горах и памятью о былом величии, еще заметном в особняках, аллеях и садах. Слова, сказанные Ксавье, не до конца его убедили, но вернули к приземленным реалиям.
Он пошел к машине. Врачи совсем недавно разрешили ему вернуться за руль и рекомендовали ездить на короткие расстояния. Четыре часа туда-обратно Сервас отнес именно к такой категории. Он покинул Сен-Мартен и вскоре преодолел двадцать километров по течению Гаронны. Горная гряда постепенно понижалась в сторону долины, зажатой между Монтрежо и Тулузой. Сердце Мартена полнилось детским восторгом перед вершинами, тонущими в сине-голубой ночи, перед мерцающими огоньками деревень на краю света, нанизанными на дорогу, как бусины, перед лошадьми на туманном лугу. Да что там красо́ты природы он умилялся даже забегаловке-стекляшке на обочине дороги.
Через полтора часа Сервас въехал в Тулузу через Пор-де-лАмбушюр, промчался вдоль канала Святого Петра между домами из розового кирпича и пристроил «Вольво» на одном из верхних ярусов стоянки над рынком имени Виктора Гюго.
Он набрал код на двери подъезда и вдруг почувствовал, что реальный мир похож на сон. А то, что ему показали в больничной палате, реальность.
Реанимация = реальность? спросил он себя.
Мартен знал, что все увиденное во время комы навеяно химическими субстанциями, которые спровоцировали мозг, и тот пошел вразнос. Так откуда взялось чувство утраты? Зачем тосковать по состоянию блаженства, которое он ощущал там? Очнувшись, майор прочел несколько работ на тему. Как подчеркнул его психиатр, реальность и искренность свидетельств не подлежат сомнению. И все-таки Сервас не был готов принять за данность, что увиденное не просто фантасмагория. Для этого он мыслил слишком рационально. А река из счастливых людей абсурд по определению.
Мартен поднялся по ступенькам, вошел и увидел дочь. Марго была одета по-домашнему, в светлые джинсы и коричневый шерстяной свитер. Она посмотрела на него слишком уж ласково, как здоровый человек на страдальца, и ему захотелось сказать: «Ау, детка, я, вообще-то, не болен!» но он сдержался.
На накрытом столе горели свечи. Из кухни пахло специями. Сервас сразу узнал музыку, звучавшую из стереосистемы. Малер Внимательность Марго растрогала Мартена до слез, и она это заметила.
Что случилось, папа?
Ничего. Вкусно пахнет.
Цыпленок тандури из духовки [43]. Предупреждаю я не великая кулинарка.
Сервас снова сдержал чувства, не сказал: «Ты всегда была очень важна для меня, и я сожалею обо всех своих ошибках вольных и невольных» «Не форсируй события», одернул он себя.
Марго, я хотел бы извиниться за
Не стоит, папа. Тсс. Я знаю.
Нет, не знаешь.
Не знаю чего?
Того, что я видел там.
Где?
Там В коме
О чем ты говоришь?
Я кое-что видел, пока был в коме.
Мне это не нужно.
Не хочешь послушать?
Нет.
Почему? Тебе неинтересно?
Дело не в интересе. Просто не хочу Мне от всех этих штук не по себе.
Сервасу вдруг захотелось остаться одному. Дочь сказала, что взяла отпуск за свой счет и пробудет с ним сколько потребуется. Как понимать ее слова? Она останется на две недели? На месяц? На неопределенный срок? Когда он вернулся из больницы и впервые переступил порог своего кабинета, оказалось, что Марго навела там порядок, не спросив разрешения. Майор раздражился, но ничего не сказал. Так же она поступила с кухней, гостиной и ванной, и это ему тоже не понравилось.
Впрочем, недовольство быстро прошло После выхода из больницы настроение у Мартена менялось по сто раз на дню: ему хотелось заключить окружающих в объятия и говорить, говорить, говорить с ними А уже через секунду он мечтал укрыться в тишине и одиночестве, остаться наедине с собой.