Но, Ортанс послушай, как ты ухитрилась такое сотворить?
Я ожидала чего угодно, но не этого вопроса.
Эмерик, ты считаешь, сейчас время для расспросов? оборвала его Бертий. Подержи ее ногу, а я приготовлю пакет со льдом. Ей нельзя ставить ногу на пол.
Он присел на корточки и осторожно взял в руки мою икру. Он явно боялся дотрагиваться до меня.
Да я не знаю Я не нарочно.
Догадываюсь, пробормотал он. Извини я
Подвинься, резко потребовала Бертий.
Сандро сменил его, и Эмерик стал рядом, ласково гладя меня по волосам, нежно успокаивая. У Сандро было озабоченное выражение лица. Бертий протянула ему лед.
Сейчас тебе станет легче, сказала она.
Я знаю, но
От жгучего прикосновения льда у меня перехватило дыхание. Нужно было помочь гематоме рассосаться, не дать щиколотке раздуться еще больше. Боль была нестерпимой, она сверлила, пронзала, словно лезвия бритвы, которые загоняли под кожу. Снова набежали слезы, и я прижалась лицом к Эмерику.
Ортанс, мне так жаль, это я во всем виноват, ошарашил меня Стефан.
От его немыслимой реакции я на время забыла о своих муках, подняла голову и поискала его глазами он стоял в стороне и грыз ногти.
Ну что ты такое говоришь, при чем здесь ты?
Я сто лет назад должен был сделать перила на этой убийственной лестнице! Рано или поздно такое должно было случиться. Прости меня черт, черт, черт! Вот ведь как не повезло!
Сейчас тебе станет легче, сказала она.
Я знаю, но
От жгучего прикосновения льда у меня перехватило дыхание. Нужно было помочь гематоме рассосаться, не дать щиколотке раздуться еще больше. Боль была нестерпимой, она сверлила, пронзала, словно лезвия бритвы, которые загоняли под кожу. Снова набежали слезы, и я прижалась лицом к Эмерику.
Ортанс, мне так жаль, это я во всем виноват, ошарашил меня Стефан.
От его немыслимой реакции я на время забыла о своих муках, подняла голову и поискала его глазами он стоял в стороне и грыз ногти.
Ну что ты такое говоришь, при чем здесь ты?
Я сто лет назад должен был сделать перила на этой убийственной лестнице! Рано или поздно такое должно было случиться. Прости меня черт, черт, черт! Вот ведь как не повезло!
Бертий подошла к мужу, который кружил по кухне, не прекращая упрекать себя, и любовно погладила по руке.
Прекрати, Стефан, я сама была невнимательна, сказала я. Тащи скорее свою целебную ромовую настойку, мне сразу станет легче!
Бертий послала мне благодарный взгляд.
Да и вообще это полная ерунда, продолжила я, поймав кураж, и даже почти сумела засмеяться. Завтра буду скакать, как коза!
Никто из присутствующих не поверил ни единому моему слову. Никто, кроме Эмерика, который явно успокоился. С момента нашего знакомства я всегда старалась скрывать усталость, и у меня не было ни одной серьезной травмы. Иногда, конечно, что-то побаливало то там, то тут, но никогда ничего такого, как сейчас, когда мне, возможно, грозила полная неподвижность. Я чаще задышала, страх проникал в вены словно яд. Я нутром чуяла, что дело плохо. Я не просто споткнулась на лестнице. У этого падения будут последствия.
Прекрасно! воскликнул Эмерик. Выспишься как следует, и тебе станет легче. Я отвезу тебя домой.
Я подумала, что Бертий пристукнет его на месте; Сандро поднял к нему изумленные глаза, продолжая прижимать лед к моей ноге.
Спасибо за предложение поработать таксистом, пробурчала Бертий, подходя к нам. Ты сможешь побыть с ней сегодня ночью?
Он побледнел и стал что-то мямлить. Вот она, последняя капля, я была окончательно раздавлена.
Бертий, прошу тебя, умоляла я. Он здесь ни при чем, не нападай на него хотя бы сейчас.
Она проигнорировала мои слова и продолжила:
Ты же понимаешь, что ее нельзя оставлять одну, нужно помочь ей лечь в постель, положить лед на щиколотку, а еще следить за тем, что происходит с гематомой Хочу напомнить, Ортанс профессиональная танцовщица, так что ее голеностопный сустав не просто помогает ей утолять свою страсть, он ее орудие производства Итак, Эмерик, повторяю свой вопрос: ты можешь заняться ею сегодня ночью, да или нет?
Но она же сама только что сказала, что все не так серьезно
А ты поверил, да? Понятное дело, тебе это не кажется серьезным, но разве ты не понимаешь, как она мучается и как ей страшно? Ты же ее знаешь и должен бы догадаться, что она не хочет нас волновать. Ортанс она такая, на случай, если ты не в курсе.
Он повернулся ко мне за поддержкой, я опустила голову. Бертий была права. Да, я мучительно нуждалась в нем сегодня ночью. Он присел на корточки возле меня, положил ладонь мне на щеку.
Я Ты же знаешь, я бы хотел остаться и позаботиться о тебе но я не могу. К тому же уже поздно Мне очень жаль. Я могу отвезти тебя но но
Добро пожаловать в реальность. Если бы он постарался, то обязательно бы что-нибудь придумал и остался. Всего один раз. Я много не прошу, пусть хотя бы один раз он сочинит ложь покрупнее, чем обычно, чтобы помочь мне. Но, судя по всему, это требовало от него сверхчеловеческого усилия. Я проглотила и слезы, и отчаяние, наклонилась к нему, прижалась губами к его губам.
Я знаю, тебе надо домой, ничего не поделаешь, успокоила я его. Я разберусь сама и, честное слово, действительно ничего серьезного.
Но мы-то все тут, перебил меня Сандро. Бертий, ты поедешь с ней?
Конечно.
Ну а я догоню вас на скутере.
Я попыталась найти силы, чтобы успокоить их, сказать, что справлюсь сама, но мне не хватило смелости, я не хотела и не могла оставаться наедине с собой. Эмерик изо всех сил старался поймать мой взгляд, и мне было трудно вынести его смятение. Безусловно, у него не оставалось выбора, он должен был меня бросить, но я так нуждалась в том, чтобы он обнял меня, прижал к груди, сказал, что все будет хорошо.
Скажи, что я могу для тебя сделать? спросил он.
Помочь встать, ответила я, и мои слова прозвучали суше, чем мне хотелось.
Дорога домой стала моим крестным путем. Я стиснула зубы, чтобы не стонать при каждом толчке, увеличении скорости или торможении. В зеркале я могла следить за Эмериком, он нервничал, и моих жалких полуулыбок было недостаточно, чтобы его успокоить. Мы приехали, и Бертий сразу распахнула дверцу машины, а я оставалась на заднем сиденье, стараясь, чтобы нога ничего не задела, и чувствуя, как после поездки дает о себе знать ушибленный копчик. Эмерик все так же неуклюже попросил у Бертий разрешения помочь мне выйти из машины будь я в лучшей форме, я бы посмеялась над ним сквозь слезы. Никогда раньше он не был таким сконфуженным. Он протянул мне руки, я за них схватилась, он донес меня, как невесту, до двери, открытой Сандро, я уткнулась носом ему в шею, а он тихонечко шептал мне прости при каждом шаге.
Поставь меня, распорядилась я, когда мы добрались до лестницы.
Но почему?
Прошу тебя
Он подчинился, я старалась устоять на здоровой ноге, а он поддерживал меня, обхватив за талию.
Поезжай, мы разберемся. Ты сам сказал, что уже поздно, к тому же ты все равно не можешь остаться Так что иди.
Мне очень
Ш-ш-ш ты уже говорил. Поцелуй меня и беги.
Давай, пошли, прервала наш диалог Бертий. Тебе нельзя так долго стоять.
Ты права.
Эмерик с перекошенным лицом наклонился ко мне и очень крепко прижал свои губы к моим.
Я тебе завтра позвоню.
Его сменил Сандро, взяв меня на руки.
Ничего себе, нельзя трескать столько шоколада!
Я расхохоталась. Какое счастье, что он здесь и может разрядить атмосферу.
Двинулись! объявил он.
Я бросила последний взгляд на Эмерика, который пятился, не сводя с нас глаз. О чем, интересно, он думал, видя меня, страдающую, на руках у другого мужчины? Сможет ли он заснуть сегодня ночью? Станет ли искать успокоения в ее объятиях? Нельзя об этом думать. Бертий шла впереди, следом Сандро нес меня, и я потеряла Эмерика из виду. Гнетущая тишина накрыла нас. Сандро был весь внимание, стараясь, не дай бог, не споткнуться и не повторить мой подвиг. Хватало и одного раненого на вечер. Я хотела бы облегчить ему подъем, но это было невозможно. От боли меня тошнило, ныло под ложечкой, я балансировала на грани обморока. Как бы я хотела, чтобы мучения прекратились, однако догадывалась, что это только цветочки и все еще впереди.
Мягкое освещение квартиры было для меня словно защитный кокон, и на время мне стало как будто немного легче. Бертий раскидала на моей кровати подушки и подушечки. Сандро осторожно положил меня, после чего обессиленно свалился в кресло. Бертий тут же протянула мне большой стакан воды с растворенной таблеткой обезболивающего.
У тебя есть лед в морозилке, сейчас я принесу. Что еще тебе сделать? спросила она.
Спасибо Как тебе сказать Мне бы наконец-то попасть в туалет.
Оба они в изумлении уставились на меня, а потом разразились хохотом. Невыносимое напряжение в мгновение ока рассеялось. Мы ненадолго поверили, что все уладится.
Полчаса спустя я уже была готова ко сну, моя нога покоилась на подушке, рядом со мной лежал запас льда. Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не показать им, как мне больно.
Идите домой, вы устали, я справлюсь сама. Честное слово!
Я-то останусь, даже не пытайся торговаться, ответил Сандро. А вот ты, Бертий, возвращайся к Стефану и мальчикам и ложись спать.
Я кивком подтвердила, что она может идти. Бертий вызвала такси и присела на кровать рядом со мной.
Ортанс, я уступила тебе с больницей, но, можешь поверить, жалею об этом. Ты обязательно должна пойти к врачу прямо с утра.
Посмотрим.
Не валяй дурака! Ты видела, что с твоим голеностопом? Чего ты хочешь добиться? Чтобы стало еще хуже? Я не позволю тебе, и не надейся! Завтра позвоню Огюсту, пусть пришлет своего врача. Это даже не обсуждается.
Она права, поддержал Сандро. Судя по виду этой штуковины, ты как минимум порвала связку.
На лице Бертий было написано, что она согласна с диагнозом. Значит, нас трое, тех, кто так думает. К тому же они не знали, что моя нога уже много недель шлет сигналы тревоги. Я боролась с подступающим страхом, но он был сильнее, и я ничего не могла с ним поделать. Я пыталась успокоить отчаянно стучащее сердце. Ни за что нельзя показывать, как я напугана.
Давайте выслушаем врача, прежде чем паниковать, хорошо?
Она встала и нежно поцеловала меня.
Спасибо, Бертий.
Она открыла рот, чтобы ответить, но спохватилась. Я смутно догадывалась, о чем она собиралась заговорить. К счастью, в последнюю минуту она решила пощадить меня. На сегодняшний вечер.