Ты что, Жанна дАрк? Бороться против Церкви, в вере, в которой мы выросли, кощунственно и аморально. Не верю, что ты на это пойдешь. Слава богу, что папа этого уже не узнает!
Их отец всю жизнь посещал по воскресеньям церковную службу, как и мать. В детстве они тоже ходили в церковь. Сейчас Бекки и Алан бывали там только время от времени, но брали с собой детей. Назвать их верующим католиками было нельзя. Но Бекки решила, что ее долг вступиться за отца Тедди Грэма, хотя это он осквернил святость Церкви, а не Джинни, защищавшая Блу и требовавшая для него возмездия.
Не могу поверить, что ты говоришь все это серьезно! не унималась Бекки. Возьмись за ум. Она не просто не верила сестре, а категорически, гневно ее осуждала.
Может, мне посоветовать Блу забыть, что его домогались, сказать, что это ерунда, что поп хороший человек? Ему место в тюрьме! Уверена, он приставал не только к Блу. Я сама на прошлой неделе видела, как он вел куда-то очередного мальчишку.
Час от часу не легче! Ты за ним следила? Бекки чуть не перешла на крик. Джинни снова поняла, что сестра всю жизнь не одобряла ее. Но что бы Бекки ни говорила, она не сможет помешать Джинни отстаивать интересы Блу.
Нет, просто съездила в Чикаго, где он теперь служит. Тот еще тип!
Ты не лучше, фыркнула Бекки. Вот не думала, что моя родная сестра замахнется на Церковь!
Ее надо трясти, как грушу, эту публику необходимо разоблачать. Они совратители малолетних, самые мерзкие извращенцы. Как все педофилы, они должны сидеть в тюрьме.
Блу не тужит, посмотри на него: здоровый счастливый ребенок. Так бывало со многими. Ничего, переживет. Не превращай это в крестовый поход, не позорься!
Я не могу больше разговаривать с тобой об этом, сквозь стиснутые зубы процедила Джинни. То, что ты говоришь, возмутительно. Что надо, по-твоему, делать? Помогать попам-развратникам? Покрывать их? Зажмуриться и заткнуть уши? Церковь так и поступает, только усугубляя ситуацию.
Они святые, Джинни, ледяным тоном произнесла Бекки. Бог тебя накажет, если станешь в это соваться.
Наказание будет еще серьезнее, пострадает моя совесть, если я не помогу этому мальчику восстановить справедливость.
Ты бы лучше перестала над ним кудахтать и занялась своей собственной жизнью, а то подбираешь каждую бродячую собачонку, на которую натыкаешься, носишься по белу свету, все болеешь за проблемы, которых все равно не решить. Хватит мотаться, найди приличную работу, хоть раз сделай себе прическу, сходи на свидание, превратись в конце концов в нормального человека! И ради бога побольше уважения к католической церкви!
Благодарю за совет, сказала Джинни и повесила трубку, вся трясясь от негодования. Она не могла поверить, что выслушала все это от родной сестры не столько про себя, сколько про попов, плевавших на любые законы, забывших про всякую мораль и достоинство и насилующих детей! Ее сестра явно предпочла бы, чтобы все оставалось шито-крыто.
Немного погодя к Джинни явился Блу в пижаме.
Что это было? Когда я выходил из душа, мне показалось, что ты кричала. Хорошо, что он не слышал, что именно она кричала!
У нас с Бекки вышел глупый спор. Между сестрами так бывает. Говорит, мне надо чаще причесываться.
Глядя на ее длинные светлые волосы, он пожал плечами. Кто их, женщин, разберет!
А мне нравится.
Спасибо, с улыбкой сказала она. Джинни ни на мгновение не пожалела, что вступилась за него в этой борьбе. Бой шел именно за уважение к католической церкви, за нее саму, против священников, предававших ее. И одновременно за право детей на безопасность и неприкосновенность в святилище непорочности. У Бекки в Лос-Анджелесе Джинни было хорошо, почти как в былые времена, в детстве. А теперь сестра опять пустилась в разглагольствования, заступается за то в Церкви, что не достойно заступничества. Джинни кипела от гнева, но одновременно была признательна Бекки: та дала ей понять, что найдется немало людей, которые, узнав о них, будут негодовать, как она. Они тоже предпочли бы скрыть грехи попов-растлителей ради сохранения незапятнанного облика католического духовенства. Джинни была категорически против этого попустительства. Она была поборницей правды и искоренения зла, выступала за справедливость для невинных жертв, за право мальчиков не подвергаться растлению и насилию со стороны духовных пастырей их приходов. Джинни было ясно как день, что эти принципы заслуживают защиты, что бы об этом ни думала ее старшая сестра. Если Бекки против что ж, тем хуже для нее самой. Джинни была стопроцентно уверена в своей правоте. Когда Блу обнял ее, прежде чем идти спать, она увидела в его глазах непоколебимую веру подтверждение того, что она права.
Глава 13
После ссоры вечером в понедельник Джинни перестала разговаривать с сестрой. Та прислала ей SMS с повторением тех же соображений, но Джинни не ответила. Для нее это не было спором. Ей было стыдно за позицию Бекки и за нее саму.
Во вторник Джинни пришла к Элен Уорберг. Состоялась обстоятельная беседа с привлечением специалистов из других международных правозащитных агентств, в итоге Джинни и еще несколько человек получили назначение в Сирию. Там активно действовал Красный Крест, а SOS/HR был известен своей аполитичностью, что обеспечивало его сотрудникам безопасность. Это была, без сомнения, горячая точка, в мире были места безопаснее, но Элен заверила Джинни, что при первых признаках обострения обстановки или усиления напряженности она сможет вернуться по собственной воле или же ее эвакуируют, если что-то узнают, даже просто услышат тревожный слух, пока еще не дошедший до нее. Джинни привыкла доверять Элен: та еще ни разу ее не подводила. У Джинни была теперь другая проблема Блу. Она взвалила на себя ответственность за мальчика, и наиболее сложные задания выглядели уже не такими привлекательными, как раньше. Джинни согласилась на Сирию, но обговорила право впредь быть разборчивее. В ее жизни произошла перемена.
Элен не сомневалась, что Джинни справится; положение в Сирии было напряженным, остро ощущалась необходимость в сотрудниках фонда. Мальчики старше 14 лет беспричинно оказывались в тюрьмах, порой подвергались пыткам и даже изнасилованию, выжившие оставались сломленными, физически и психологически искалеченными. Задержанию и заключению подвергались даже дети младше этого возраста. Красный Крест развернул для них два лагеря, куда предполагалось направить персонал из разных стран. SOS/HR определял по два сотрудника в каждый лагерь, в их число попала и Джинни. То, что выбор пал на нее, свидетельствовало о высоком доверии, но для такой работы требовались крепкие нервы. Именно по этой причине командировка предполагалась укороченная: Элен обещала вернуть Джинни назад меньше чем через два месяца, в начале августа. Джинни испытала облегчение от того, что разлука с Блу не будет слишком долгой. Тем же вечером она ему все рассказала.
Через неделю я уеду, начала она разговор за ужином. Я не попаду на твой выпуск. Это очень грустно, но ты уже взрослый, ты поймешь. Есть и хорошая новость: я вернусь на месяц раньше. То, что она пропустит его выпуск, было известно заранее, в отличие от того, что она вернется еще до конца лета. Перед отъездом я куплю тебе сотовый телефон. С этим она затянула и часто сталкивалась с неудобствами, так как не могла его отследить. Ты должен всегда быть доступен на случай звонка детектива Сандерс или адвоката ОКоннора. Как раз сейчас, когда затевалось расследование, им могли понадобиться от Блу дополнительные сведения. Я стану тебе звонить при каждом удобном случае, но в лагере могут быть проблемы со связью. Она умолчала об опасностях, которым будет подвергаться. Хочу, чтобы ты перебрался в «Хьюстон-стрит». Знаю, ты не фанат этого места, но восемь недель можно потерпеть. Она старалась быть спокойной и обстоятельной и того же ждала от Блу. Он заранее знал, что время ее отсутствия должен будет скоротать в другом месте.
Почему я не могу остаться здесь? Он был горько разочарован ее отъездом, хотя знал, что это неизбежно. Им обоим было трудно смириться с этим теперь, когда подошло время.
Один в квартире? Тебе всего тринадцать лет. Вдруг ты заболеешь? Не хватало, чтобы социальный работник пронюхал, что 13-летний паренек живет один!
Если я заболею на улице, никто пальцем не пошевелит, возразил Блу.
Мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты в надежном месте, с другими ребятами, там, где тебе помогут, если вдруг понадобится.
Ненавижу приют! Он сложил руки на груди и вжался в кресло.
Это неполные два месяца! В этот раз я обернусь быстрее и проведу здесь почти весь август. До сентября меня оставят в покое.
Джинни уговаривала его, а у самой на душе скребли кошки. С другой стороны, он обходился без нее, пока они не встретились, а теперь, уезжая, Джинни заботилась о том, чтобы он не был предоставлен самому себе. Хулио Фернандес обещал в этот раз глаз с него не спускать, к тому же в приюте в распоряжении Блу было фортепьяно. Но это было слабым утешением.
Вздумаешь убежать учти, ты об этом пожалеешь! Вернусь привяжу тебя к кровати, спрячу твои любимые кеды, придумаю что-нибудь еще хуже.
Он встретил пустые угрозы улыбкой. Джинни не умела его наказывать, не умела на него сердиться. Просто ему не хотелось гнить в ее отсутствие в «Хьюстон-стрит». Но он понимал, что должен стиснуть зубы и подчиниться; единственное, что ему оставалось сетовать, не скрывая неудовольствия.
На следующий день после получения назначения в SOS/HR Джинни позвонил Эндрю ОКоннор. У него возникла мысль, которую он хотел обсудить без Блу, поэтому адвокат позвонил в первой половине дня, когда тот был в школе, а Джинни готовилась к поездке.
Блу бывал у психотерапевта? спросил адвокат.
Не думаю, он бы со мной поделился.
Было бы неплохо, если бы с ним потолковал такой специалист. Наша позиция укрепится, если мы сможем ссылаться на что-то вроде психической травмы. Кроме того, Блу может припомнить что-то такое, о чем не говорил нам, потому что запамятовал. Это так, мысль на полях. Он кажется удивительно уравновешенным парнем, учитывая все, что ему пришлось пережить. Уверен, вы здорово ему помогли! Джинни представлялась ему чуть ли не святой. Он видел, как Блу и Джинни нужны друг другу. Она была к нему добра и внимательна, дарила ему всю свою любовь.
Мне без году неделя, скромно возразила Джинни. Он и без меня неплохо справлялся. У него появился угол, но душевная твердость его собственное достижение.
Молодому человеку несказанно повезло, серьезно сказал Эндрю. Джинни знала, что бывший ватиканский юрист часть этого везения, он ведь взялся бесплатно заниматься их иском.
Меньше чем через неделю я уезжаю. Постараюсь перед отъездом к кому-нибудь пристроить его. У вас есть кто-то на примете?
Он назвал ей психотерапевта, с которым успешно сотрудничал раньше, особенно по схожим делам. Джинни записала координаты.
Куда вы отправляетесь? поинтересовался адвокат. Даже перестав быть телерепортером, она продолжала вызывать интерес. По мнению Эндрю, работа в международной правозащитной организации была достойна восхищения, но он плохо разбирался в этой сфере деятельности.