Он просмотрел список документов, открыл некоторые из них. Заметки по экономике транспорта. Заявление о продлении времени работы бара «Ревность». Полугодовой финансовый отчет, свидетельствующий о том, что заведение принесло владельцу неплохую прибыль. Ничего интересного. Как и на полках: в папках были бумаги по теории транспорта, исследования по развитию транспорта, анализу аварий, теории игр. А еще переплетенная потрепанная книга «Also sprach Zarathustra» [47] Фридриха Ницше. Когда-то в юности Харри из чистого любопытства пролистал этот овеянный мифами роман, но не нашел ничего об Übermensch[48], не обнаружил того, что могло стать пищей для умов фашистов, только рассказ о каком-то живущем в горах старике, из довольно невнятных речей которого следовал один-единственный вывод: Бог мертв.
Харри посмотрел на часы. Он пробыл в доме полчаса. Из-за севшей батарейки он не мог сфотографировать мертвую девушку, чтобы попытаться установить ее личность. Однако нет никаких причин думать, что эта фотография и шарф Ракели исчезнут, когда полиция нагрянет сюда с ордером на обыск.
Харри покинул кладовку, привернул обратно дверные петли, повесил отвертку на место, взбежал вверх по лестнице, погасил свет и вышел в коридор. Он услышал, как залаяла соседская собака. По дороге к входной двери он заглянул в единственное помещение, где еще не побывал, санузел, совмещенный с прачечной. Он уже собирался закрыть дверь, как вдруг заметил белый свитер, валявшийся вместе с грязным нижним бельем и футболками на кафельном полу перед стиральной машиной. На свитере был синий крест. И пятна, похожие на кровь. Точнее, на брызги крови. Харри притормозил. Крест оживил в памяти картинку: он увидел себя в баре «Ревность», а Рингдала за стойкой. В тот самый вечер, в ту ночь, когда умерла Ракель, на Рингдале был этот свитер. Да, Харри бил его. У них обоих шла кровь. Но столько крови?
Нельзя допустить, чтобы свитер выстирали до обыска.
Харри мгновение помедлил. Собака прекратила лаять. Он наклонился, аккуратно сложил свитер, запихал его в карман куртки и вышел в коридор.
И внезапно резко остановился.
Он услышал шаги человека, идущего по гравию.
Харри отступил назад, в темноту коридора.
Через окошко в форме полумесяца он увидел на освещенном крыльце силуэт.
Черт.
Окно располагалось так низко, что лица человека видно не было, но он разглядел, как рука копается в кармане синей спортивной куртки, а потом услышал тихие ругательства. Ручка двери опустилась вниз. Харри старался вспомнить, запер ли он замок.
Человек снаружи толкнул дверь. Теперь он выругался вслух.
Харри беззвучно выпустил воздух из легких: слава богу, он закрылся изнутри. И опять нахлынули какие-то смутные воспоминания. Замок в двери Ракели. Он тоже проверял, заперт ли тот. Снаружи что-то засветилось. Это загорелся экран мобильника. Бледное лицо прижалось к полумесяцу на двери, нос и щека распластались по стеклу и осветились светом от прижатого к уху телефона. Рингдал был практически неузнаваем, лицо его походило на лицо грабителя банка с чулком на голове, казалось демоническим, а глаза напряженно вглядывались в темноту коридора.
Харри стоял неподвижно, затаив дыхание. Их разделяло максимум метров пять. Неужели Рингдал действительно его не видит? Как ответ на вопрос сквозь окошко прозвучал голос Рингдала, на удивление тихий и спокойный:
Ну наконец-то ты удостоил меня своим вниманием.
«Вот черт».
Я не могу найти ключи от дома, произнес Рингдал. Влага из его рта серым конденсатом легла на стекло.
Слушаю, немного скованно произнес Эйстейн. Заметив на дисплее номер шефа, он минуту в панике размышлял, как быть, а потом ушел в подсобку и ответил на вызов.
Ну наконец-то ты удостоил меня своим вниманием, сказал Рингдал. А потом: Я не могу найти ключи от дома.
Эйстейн закрыл дверь в бар, чтобы лучше слышать.
Да что ты. Эйстейн изо всех сил старался говорить спокойно. Где, черт возьми, Харри и какого хрена он отключил мобилу?
Можешь посмотреть, не лежат ли они на полу под крючком, на который я вешаю куртку?
Хорошо, подожди немного. Эйстейн отнял телефон ото рта. Он хватал ртом воздух, как будто ему нечем было дышать, а может, так оно и было. «Думай, думай».
Эйкеланн? Ты куда пропал? Голос Рингдала был негромким и не таким угрожающим, когда он держал трубку на отдалении от себя.
Эйстейн нехотя поднес телефон к уху:
Я здесь. Но что-то никаких ключей не вижу. А ты откуда звонишь?
Стою перед своим домом.
«Харри внутри, подумал Эйстейн. Если он слышал, что пришел Рингдал, ему нужно время, чтобы выбраться из дома через окно с другой стороны или через заднюю дверь».
Может, ключи на стойке, предположил Эйстейн. Или в туалете. Погоди, я проверю и перезвоню тебе через пару минут.
Я никогда не вынимаю ключи из кармана, Эйкеланн! Это было произнесено с такой уверенностью, что Эйстейн понял: не стоит и пытаться заставить шефа усомниться в этом. Придется разбить окно.
Но как же
Подумаешь, делов-то, завтра вызову стекольщика.
Харри смотрел прямо в глаза Рингдалу, и для него было загадкой, как это тот его не видит. Он подумал, не пробраться ли обратно к двери в подвал, чтобы вылезти через окно. Но Харри знал, что любое движение выдаст его. Лицо Рингдала отдалилось от стекла. Харри увидел, как он засовывает руку под куртку, под черный свитер и достает что-то черное. Пистолет с очень коротким дулом, Бьёрн называет такое «курносым носом», возможно «Зиг-Зауэр P320». Его легко спрятать, легко использовать, стреляет быстро, эффективен на небольшом расстоянии.
Харри сглотнул.
Ему показалось, что он уже слышит голос адвоката Рингдала: «Мой клиент подумал, что в дом вломился вор, который как раз направляется в его сторону по коридору, и поэтому выстрелил. Исключительно в целях самообороны». А далее Катрине Братт задают вопрос на засыпку: «Имелся ли у инспектора Холе ордер на обыск, на основании которого он находился в доме?»
Харри увидел, как Рингдал поднял пистолет, но затем внезапно опустил руку.
Я вижу их! прокричал Эйстейн в телефон.
Однако его шеф молчал.
Еще бы секунда прозвучал наконец голос Рингдала. Где они?
Харри увидел, как Рингдал поднял пистолет, но затем внезапно опустил руку.
Я вижу их! прокричал Эйстейн в телефон.
Однако его шеф молчал.
Еще бы секунда прозвучал наконец голос Рингдала. Где они?
На полу. Под крючком для одежды, как ты и сказал. Они лежали за мусорным ведром.
За каким еще мусорным ведром? Там нет никакого
Это я поставил его туда. Все время спотыкался о него в баре, ответил Эйстейн, выглядывая в зал, где уже скопилась толпа жаждущих клиентов. Он пододвинул к себе мусорное ведро и затащил его в подсобку, под крючок.
Хорошо. Держи ключи наготове, я сейчас приеду.
Связь прервалась.
Эйстейн набрал номер Харри. Все тот же женский голос, повторяющий мантру о том, что абонент временно недоступен. Эйстейн утер пот. Переход в низшую лигу. Сезон только-только начался, но все было предопределено заранее, сработал закон тяготения. В крайнем случае это можно было отсрочить, но избежать нельзя.
Эйвинд, где ты, Эйвинд?
Эй-СТЕЙН! прорычал он, поворачиваясь. По другую сторону двери стеной стоял гул. Ну неужели так трудно это запомнить?
Харри увидел, как человек удаляется от окна, и услышал быстрые шаги на крыльце. Снова залаяла собака.
«Держи ключи наготове, я сейчас приеду».
Значит, Эйстейн заверил Рингдала, что ключи у него.
Он услышал, как завелся и отъехал автомобиль.
А его собственная машина припаркована на другой планете. У Харри не было шансов добраться до бара «Ревность» раньше Рингдала. И телефон умер, связаться с Эйстейном не получится. Харри попытался срочно придумать выход, но казалось, его мозг стал неуправляемым. Он размышлял о фото умершей девушки. Харри вспомнил, как Бьёрн рассказывал, что в былые времена, когда у них в отделе еще имелась темная комната для проявления фотографий с места преступления, новенькие криминалисты обычно делали снимки слишком контрастными, так что те становились похожими на рисунки и содержали меньше деталей. Так что вспышка здесь ни при чем. Фотография, которую Харри обнаружил в подвале, была сделана и проявлена любителем. Который наверняка сам же и убил эту девушку.
Глава 34
Краешком глаза Эйстейн заметил, как открылась дверь. А вот и он, Рингдал. Шеф вошел в бар, но был настолько мал ростом, что быстро затерялся в толпе посетителей. Но все же по тому, как они расступались, можно было понять, что он движется к стойке. Эйстейну это напомнило тропические растения, качающиеся над пробирающимся сквозь джунгли тираннозавром из фильма «Парк юрского периода». Он продолжал наливать пиво, глядя, как коричневая жидкость наполняет бокал, а пена поднимается. Кран фыркнул. Случайный пузырек воздуха или пора менять бочку? Этого Эйстейн не знал. Как не знал он и того, наступил ли прямо сейчас конец, или же надежда выкрутиться еще есть, а это просто кочка на дороге. Как говорится, поживем увидим. Вот именно, увидим, не пойдет ли все к чертям собачьим. Хотя и так ясно, что будет дальше: если твоего лучшего друга зовут Харри Холе, то добром дело не закончится. Все непременно полетит к чертям собачьим, это всего лишь вопрос времени.
Бочка заканчивается, сказал он напарнице. Пойду схожу за новой, передай Рингдалу, что я скоро вернусь.
Эйстейн вышел в подсобку, заперся в туалете для сотрудников, служившем также складом для всего, от бокалов и салфеток до кофе и кофейных фильтров. Он достал телефон и сделал последнюю попытку дозвониться до Харри. Однако результат оказался таким же плачевным.
Эйкеланн? В подсобку вошел Рингдал. Эйкеланн! Ты где?
Я здесь, пробормотал Эйстейн.
Я думал, ты меняешь бочку.
Она еще не пустая. Я на толчке.
Я подожду.
На толчке это значит: я сру. Эйстейн подтвердил свои слова, напрягая мышцы живота и выдувая воздух из легких с двумя громкими долгими стонами. Помоги пока в баре, я сейчас приду.
Просунь ключи под дверь. Давай, Эйкеланн, я хочу домой.
Из меня еще только наполовину вышла гигантская сарделька, шеф, может, речь даже идет о мировом рекорде, и что же мне теперь, рубить ее пополам?
Своим мерзким юмором делись с себе подобными, Эйкеланн. Мне нужны ключи.
Хорошо, хорошо, дай мне шестьдесят секунд.
Наступила тишина.
Эйстейну было интересно, сколько еще времени он сможет тянуть. Отсрочка это все, разве сама наша жизнь по большому счету не отсрочка?
Своим мерзким юмором делись с себе подобными, Эйкеланн. Мне нужны ключи.
Хорошо, хорошо, дай мне шестьдесят секунд.
Наступила тишина.
Эйстейну было интересно, сколько еще времени он сможет тянуть. Отсрочка это все, разве сама наша жизнь по большому счету не отсрочка?