Мм, промычала Фрэнсис.
Я ем слишком много шоколада и подсела на диетическую колу, вот почему у меня такая плохая кожа. Зои приложила палец к прыщику около губы. Она не могла удержаться все время трогала его.
У вас великолепная кожа! воскликнула Фрэнсис, энергично жестикулируя, вероятно, потому, что пыталась не смотреть на прыщик Зои.
Зои вздохнула. Люди должны быть честными.
Мои родители помешаны на физических упражнениях, но у моего отца зависимость от фастфуда, а у матери нарушение пищевого поведения. Она задумалась; ее матери не понравилась бы ни одна часть этого разговора. Пожалуйста, не говорите ей. На самом деле у нее нет нарушения пищевого поведения. Просто она необычно относится к еде.
Мама и до смерти Зака была такая. Она не выносила обильных застолий, и это было проблемой, потому что она вышла за человека из большой итальянской семьи. Хизер страдала изжогой, желудочными спазмами и другими проблемами пищеварения, о которых она говорила очень уклончиво. Она никогда не видела в еде только еду. Она всегда реагировала на пищу с повышенной эмоциональностью. Она голодала, или мучилась несварением, или хотела чего-нибудь особенного и недостижимого.
А что с вами? спросила она Фрэнсис, желая сменить тему, ведь она и без того слишком много рассказала о себе и о своей семье этой незнакомой женщине. Почему вы решили сюда приехать?
Понимаете, я изнурена, у меня что-то случилось со спиной, я никак не могу отделаться от простуды, и я думаю, мне не помешало бы похудеть на несколько килограммов Обычный набор среднего возраста.
А сколько вашим детям? спросила Зои.
Фрэнсис улыбнулась:
У меня нет детей.
Вот как. Зои была смущена, она боялась, что совершила какую-то сексистскую ошибку. Прошу прощения.
Нечего извиняться, сказала Фрэнсис. Это был мой выбор не иметь детей. Я никогда не видела себя матерью. Никогда. Даже ребенком.
«Но выглядишь ты как настоящая мать», подумала Зои.
И мужа у меня нет, призналась Фрэнсис. Только два бывших. И бойфренда нет. Я очень одинока.
Смешно, когда дама ее возраста говорит слово бойфренд.
Я тоже очень одинока, вздохнула Зои, и Фрэнсис улыбнулась, словно Зои сказала что-то остроумное.
Мне недавно казалось, что я влюблена, но он оказался совсем не тем, за кого себя выдавал, сказала Фрэнсис. Любовь обернулась интернет-разводкой. Она обозначила кавычки пальцами.
«Боже мой, подумала Зои. Какая же ты, наверное, глупая».
А чем вы зарабатываете на жизнь? Она изменила тему, потому что в буквальном смысле краснела от стыда за эту женщину.
Я пишу любовные романы, сказала Фрэнсис. Или писала. Может быть, мне придется сменить профессию.
Любовные романы, повторила Зои.
Все хуже и хуже. Она старалась сохранить бесстрастное выражение. Бога ради, пусть хоть не эротические!
Вы читаете? спросила Фрэнсис.
Иногда, ответила Зои; любовных романов она никогда и ни за какие коврижки не читала. А почему вы стали автором любовных романов?
Когда мне было пятнадцать, я прочла «Джейн Эйр», то время моей жизни было странным и печальным, у меня умер отец, во мне бурлили гормоны, я скорбела и была очень впечатлительной. А та знаменитая фраза вы ее знаете: «Читатель, я вышла за него замуж» оказала на меня очень сильное воздействие. Я сидела в ванной и бормотала себе под нос: «Читатель, я вышла за него замуж», а потом рыдала. Я просто зациклилась на этой фразе. Читатель, я вышла ах-ах-ах! Она приложила руку ко лбу, продемонстрировала безутешные рыдания девочки-подростка.
Зои рассмеялась.
Вы ведь читали «Джейн Эйр»? спросила Фрэнсис.
Кажется, я видела фильм, ответила Зои.
Вот и хорошо, сочувственно сказала Фрэнсис. В любом случае я знаю, что строчка «Читатель, я вышла за него замуж» стала фактически клише, и сейчас она часто возникает в других обстоятельствах: «Читатель, я развелась с ним». «Читатель, я убила его». Но что касается меня в то время моей жизни, в этих словах что-то тронуло меня до глубины души. Я помню, как меня поразило, что всего шесть слов могут оказывать на меня такое влияние. И видимо, у меня развился интерес к силе слов. Первая моя любовная история была написана под сильным влиянием Шарлотты Бронте, только без сумасшедшей на чердаке. Мой главный герой представлял собой крутой замес из мистера Рочестера и Роба Лоу[6].
Роб Лоу! воскликнула Зои.
У меня на стене висел постер с его фотографией, сказала Фрэнсис. Я до сих пор чувствую его губы. Очень гладкие и бумажные. Матовый глянец.
Зои хихикнула:
То же самое я чувствовала по отношению к Джастину Биберу.
Здесь, возможно, есть одна из моих книг, сказала Фрэнсис. В таких местах мои книги часто бывают. Она оглядела полки с романами в мягких обложках и улыбнулась с выражением гордости. Оп-па! Она встала, держась за спину, подошла к одной из полок, присела и вытащила затрепанную книгу в мягком переплете. Вот, пожалуйста. Фрэнсис передала книгу Зои и со стоном плюхнулась обратно на диван.
Потрясающе! воскликнула Зои.
Книга выглядела ужасно.
Назывался роман «Поцелуй Натаниэла», на обложке красовалась девица с длинными вьющимися светлыми волосами, задумчиво смотрящая на море. По крайней мере, она не выглядела эротической.
А мою последнюю книгу отклонили, сказала Фрэнсис. Так что мне, возможно, придется искать новую работу.
Ой, сказала Зои. Сочувствую.
Да Фрэнсис пожала плечами, едва заметно улыбнулась Зои, подняв ладонь, и Зои поняла, что она хочет сказать.
Назывался роман «Поцелуй Натаниэла», на обложке красовалась девица с длинными вьющимися светлыми волосами, задумчиво смотрящая на море. По крайней мере, она не выглядела эротической.
А мою последнюю книгу отклонили, сказала Фрэнсис. Так что мне, возможно, придется искать новую работу.
Ой, сказала Зои. Сочувствую.
Да Фрэнсис пожала плечами, едва заметно улыбнулась Зои, подняв ладонь, и Зои поняла, что она хочет сказать.
Эрин, подружка Зои, думала, что ей не разрешено жаловаться на жизнь, не предварив своей жалобы словами: «Я знаю, это мелочи в сравнении с тем, что пережили вы», при этом нужно было напустить на лицо скорбное выражение и широко раскрыть глаза. И Зои всегда отвечала: «Эрин, уже три года прошло, ты можешь жаловаться на свою жизнь!» А теперь она сочувственно кивнула, думая при этом: «Ты права, если на твоей машине нужно заменить три покрышки, это еще не повод страдать».
Пожалуй, я должна спуститься, сказала Зои. Мои родители с ума сходят, если не знают, где я. Они бы не прочь поставить на меня маячок.
Фрэнсис вздохнула:
Пожалуй, и мне пора. Однако даже не шелохнулась и вопросительно посмотрела на Зои. Вы думаете, мы и правда преобразимся через десять дней?
Не уверена в этом, ответила Зои. А вы?
Не знаю, сказала Фрэнсис. У меня такое ощущение, что с этой Машей возможно все. У меня от нее мурашки.
Зои рассмеялась, потом они стали смеяться вместе, и тут вдруг зазвонил колокол, громко и настойчиво, словно сигнал тревоги.
Они вскочили на ноги, и Фрэнсис ухватила Зои под руку:
Бог ты мой, как в школе-интернате! Вы думаете, нам попадет? Или это пожар и мы должны эвакуироваться?
Думаю, это, вероятно, означает, что молчание возобновляется.
Да, вы правы. Ладно, вернемся вместе. Я пойду первая, я старше, я ее не боюсь.
Боитесь-боитесь!
И правда, я в ужасе! Быстро, идем! Встретимся по другую сторону тишины.
Я прочту ваш роман.
Зои прихватила книгу в бумажном переплете, и они покинули Лавандовую комнату, направившись к лестнице. Зачем она только это сказала, ей же никогда не нравились любовные романы? Зато Фрэнсис ей очень понравилась.
Во время молчания читать запрещено.
Я бунтовщица, сказала Зои и сунула книгу под топик, за пояс велосипедных штанов.
Девушка обдумывала беззлобную шутку в ответ на слова Фрэнсис о шоу «Выжившие», но та вдруг резко остановилась и повернулась к Зои, сияя улыбкой:
Ах, Зои, я с удовольствием заключу с вами союз.
И вдруг обеим показалось, что этот союз уже заключен.
Глава 13
Две гостьи, Зои Маркони и Фрэнсис Уэлти, отпросившись из медитационной комнаты, так пока и не вернулись. Молчание было нарушено, и один из гостей, Тони Хогберн, теперь требовал свои деньги назад и грозил сообщить о «Транквиллум-хаусе» в Департамент по защите прав потребителей, бла-бла-бла. Маша слышала такие угрозы и раньше. Остальные гости смотрели на все это с любопытством или озабоченностью.
Маша поймала встревоженный взгляд бедняги Яо. Он был человеком беспокойным. Но она не видела причин для волнений. Она легко справится с этой детской истерикой несчастливого, нездорового человека. Решая неожиданные проблемы, она заряжалась энергией. В этом состояла одна из ее сильных сторон.
Я буду счастлива вернуть вам ваши деньги. Она устремила взгляд на Тони, словно бабочку насадила на иглу. Вы можете собрать ваши вещи и немедленно уехать. Позвольте предложить вам добраться до ближайшей деревни, где есть отличный паб, он называется «Львиное сердце». В их меню есть что-то под названием «Мега-гига-бургер», к которому прилагается неограниченное количество картошки фри и лимонада. Звучит великолепно, правда?
Безусловно, воинственно ответил Тони.
Но при этом он не попытался встать. Ах ты мой умничка, я тебе нужна. Ты знаешь, что я тебе нужна. Ты больше не хочешь быть тем, кто ты есть. Конечно не хочешь. Кто бы захотел?
Он ерзал под ее взглядом, словно стараясь стать невидимым, но она ему не позволяла.
Насколько я понимаю, вы недовольны, что мы обыскали вашу сумку, но в условиях вашего договора с пансионатом четко оговорено наше право осматривать ваш багаж и конфисковывать контрабанду.
Серьезно? Кто-нибудь это читал? Тони оглядел присутствующих.
Наполеон поднял руку. Его жена Хизер устремила взгляд в потолок.
Вероятно, это было напечатано мелким шрифтом, сказал Тони; его лицо покрыл пятнистый румянец цвета подготовленного к жарке стейка.
Рост бывает болезненным, сказала ему Маша ласковым голосом. Он был ребенком. Большим рассерженным ребенком. В том, что вам предстоит, не все покажется приятным и удобным. Но потерпите десять дней! Человек в среднем проживает около двадцати семи тысяч дней.
Вспышка Тони весьма кстати давала ей возможность сформировать их ожидания и определить будущее поведение. Она говорила, обращаясь будто бы к нему одному, но послание предназначалось всем им.
Вы свободны уехать в любой момент, Тони. Вы не заключенный. И это лечебный пансионат, а не тюрьма. (Несколько человек фыркнули.) И вы не ребенок! Можете пить то, что хотите пить, есть то, что хотите есть. Но существует причина, которая привела вас сюда, и, если вы решите остаться, я прошу вас целиком и полностью согласиться с нашими условиями и довериться мне и другому персоналу «Транквиллум-хауса».