Передовым дозором поблизости от Владивостока «бродит» отряд Уриу, с задачей до подхода Камимуры ввязаться в стычку с крейсерами адмирала Иессена, если те выйдут на японские коммуникации.
Сам Камимура доподлинно где не известно.
Вот и все сведения.
Ну, а пока где-то там, а конкретней в бухте Провидения Чукотского полуострова эскадру должен был поджидать угольщик.
Или не должен если не добрался или вовсе перенацелился на Петропавловск-Камчатский.
Куда, кстати, по планам, составленным ранее до выхода отряда броненосцев из Кронштадта, обещалось прибытие ещё двух дополнительных судов с углём из Америки.
Опять же если не произошла утечка информации и их не перехватили японцы.
Откуда утечка? А хотя бы из самих Штатов. Или американских браконьеров, что нагло шныряют у берегов Камчатки.
Вот поэтому все «яйца в одну корзинку» не стали складывать, разделив пункты назначения хоть какая-то гарантия пополнения топлива.
Операция с угольщиками задумывалась тщательно и с размахом, наплевав на тройную оплату услуг и завышенную страховку американских судовладельцев. Тут ничего не поделаешь в такой ситуации денег не считают.
Капитаны судов до определённого момента были уверены, что пункт назначения Владивосток, и только русские представители имели специальные полномочия.
Тем не менее неясность для Зиновия Петровича сохранялась. Адмирал вполне уместно опасался, что, придя в Петропавловск-Камчатский, застанет там сожжённые склады или перетопленные угольщики.
В то же время отсутствие телеграфа в Петропавловске гарантировало, что информация о приходе в порт судов с углём (для кого?) не умчится шпионской «точкой-тире» к противнику.
Ну, а далее, если с угольщиками всё пройдёт по плану, у Рожественского было два пути. Первый выход к Владивостоку на соединение с отрядом Иессена, с последующим броском к Порт-Артуру уже полноценной эскадрой то есть с крейсерским прикрытием.
Не исключался проход проливом Лаперуза в Японское море, дабы встретить отряд Иессена уже в море.
Вне всяких сомнений, все эти варианты требовали слаженной координации.
Однако ситуация в осаждённой крепости складывалась так, что
В общем, как бы Рожественскому не пришлось на всех парах мчать на подмогу Витгефту, не заходя и не тратя время на Владивосток, обогнув Японские острова с восточной стороны Тихим океаном.
В этом случае у Иессена была бы своя отдельная задача оттянуть на себя часть японских крейсерских сил, по возможности не вступая в заведомо неравный бой.
Посему, пока при флагмане Рожественского присутствовал «Ямал» с его длинноволновой радиостанцией, этим тактическим преимуществом пользовались вовсю переговоры между «Суворовым» и Санкт-Петербургом шли плотным потоком. А Морской штаб уже слал телеграфом приказы Иессену и, с понятной задержкой из-за осады крепости, Витгефту.
Но главное сейчас для Зиновия Петровича, конечно определиться с топливом и уже от этого «плясать».
На мостике ледокола капитан стои́т у массивной металлической тумбы (РЛС метрового диапазона). Аппаратура ещё советского наследия использовалась редко, хотя во льдах качество давала неплохое.
Посмотрел показания, протестировал штатно, буднично, с ощущением покоя после напряга во льдах наступила расслабуха.
Ещё подумал: «Как в музыке перепады: за грустью веселье и так далее. Чего-то это меня в лирику кинуло?.. Так! Горизонт чист. Нужды гонять беспилотник не вижу всё одно туманы, обойдёмся эрэлэской».
И бормочет скорей для себя под нос:
Рожественский опасался, что То́го его будет ждать прямо у входа? Хм. Полез бы японский адмирал в лёд, как же! Да в такие да́ли за три тыщи миль.
На месте рулевого вахтенный Миша Воронёнок, «отработавший» судоводителем на флагмане «Суворов», делится впечатлениями о корабле и экипаже, в контексте «во какие они предки»:
На месте рулевого вахтенный Миша Воронёнок, «отработавший» судоводителем на флагмане «Суворов», делится впечатлениями о корабле и экипаже, в контексте «во какие они предки»:
Люди как люди и хмыкнул, видимо, хотел добавить по-булгаковски, однако не стал, но воя-я-яки! По-моему, у Марка Твена читал, что со звания майора военные начинают безнадежно тупеть.
Матереть, поправил Черто́в, не вздумай такое при начбезопасности сказать. Обидится.
Да я и ребят своих с Союза помню, кто по военным училищам подался. Пока молодые были весёлые живчики. Как за капитана перевалили начинается И эти, хоть и императорские, а такие же До каплеев ещё куда ни шло над анекдотами хохочут, и всё со всем нашим извечным российским разгильдяйством «бог не выдаст, свинья не съест».
В смысле?
Да я им учите матчасть! А они всё на «авось» переводят. Хотя косточка белая так и прёт наружу. Сказано «благородия». А ведь на бойню идут. Я понимаю, что и в известной нам истории многие из них того Но смотрел я на них и никак не мог понять ведь своим появлением тут мы что делаем? Меняем прошлое ради нашего там в две тыщи шестнадцатом настоящего? Или убиваем это настоящее ради их лучшего какого-то будущего?
И увидев, как кэп, сменив в лице интерес на лёгкую оторопь от темпоральных загадок, по-простецки заключил:
И сам запутался, голова я садовая.
Андрей Анатольевич, не находя что ответить, ляпнул невпопад нечто философское:
Наша благость и наша беда в голове нашей. В уме и дури.
Чё за дурь, чё за заумь? Шпаковский ввалился шумно, запыхавшись, видимо шёл с низов. Поверьте, господа, и э-э-э милостливые государи (это я учусь по-тутошнему), не будь этой восхитительной смеси дури и разума, не видать нам великих книг, картин и музыки.
Во-первых, любезный ты наш Вадим Валерьевич, не милостливые, а милостивые. И ты опять в своём муззале пропадал? Ди пёплы гонял? догадался Черто́в.
Ага! Лыбился довольный помощник, в конце концов, могут быть у человека маленькие радости? Чтобы снять напряжение от тяжёлого перехода переложить на другое плечо груз ответственности (с уставшего правого на левое) получить заряд бодрости, для новых так-с раз эдак-с великих свершений!
И уж не остограммился ли случайно?
Отнюдь, в одиночку не киряю.
Ладно, не стал придираться Черто́в, тем более зная, что так оно и есть.
А вообще, завёлся Вадим, всё мной перечисленное якобы великое лишь последствия. На картины, книги и пение победных маршей людей вдохновляли в первую очередь эмоции от навязанной ли нам природой любви, до вплоть до полёта Гагарина. А нередко иногда происходит и обратный процесс! Токката ре минор Баха рождает, например, ракету Циолковского. А?! Как созвучно: токката ракета! И у меня порой случается послушаю, и к-э-эк взвивает на всякое эдакое! А ещё суть в том, что вся наша жизнь, людская цивилизация, крутится вокруг людей. От мелочных обид-любви до гениальных атомных бомб. Всё это наше людское. Живём сами в себе. Сами себя рисуем и сами же восторгаемся. Мы даже в повадках животных подмечаем человеческие черты. Собственно, как и людям приписываем, что-то от собако-кошачьих манер. В общем, всё и вся о себе любимых
Только вот Вселенной, которая огромна (в миллиарды раз огромна!), на нас пилювать, подкинул скептицизма кэп, мы лишь прыщик на её теле. Нет, не так! Мы прыщик на прыщике, который на прыщике Вселенной.
О-о-о, протянул в сарказме Шпаковский, это уже ил пошёл.
Охолонись уже.
Но зачем-то же мы нужны? Вообще люди-человеки?.. совсем потерялся Воронёнок.
А тут темы, друг мой, начиная от Библии до самой извращённой гордыни фантастов! И нам теперь в философии «прыщиков» слегка подколол кэпа помощник, просить нам у Рожественского икону и в «красный угол» её привесить. Или зелёных человечков в лупо-телескопы выглядывать. Так как что-то или кто-то там с нимбом на башке нас сюда-таки закинул А?
Не сто́ило бы углубляться в невероятное, когда есть очевидное, подумав о приоритетах, пробормотал капитан.
Ладно, забыли. Вот! Знаете, о чём я вспомнил? радостно вывел Шпаковский. О тунгусском метеорите! А?! Как это у нас из головы вылетело-то? Туда же надо экспедицию слать. Уже сейчас готовить пока они там, в своём Русском географическом обществе расчухаются. И с кинокамерой! Это ж какие кадры будут! Только точные координаты дать и время, чтобы под удар не попали. И дозиметр из наших подкинуть, а то мало ли
Действительно, чуть озадаченно проронил Черто́в, а ведь забыли. Я на сеансе связи Гладкову обязательно скажу.
Из штурманской, где обычно «базировался» чайник со всеми сопутствующими кружко-ложко-печенюшка, высунулся штурман:
Э! Ну, я чего, сам всё таскать буду?
Ща помогу, вызвался Шпаковский.
Чуть сдвинув карты, расставили всё прямо на штурманский стол чай, конечно, в пакетиках, печенье из «артелки»16. Кружки новые из сувенирных, с логотипом «Ямала», так как «дежурные» во время штурма льдов умудрились частично расколошматить.
Ты мне вот что скажи, дуя на горячее, вернулся к впечатлениям Воронёнка капитан, что они вообще о нас думают? Ты вот говоришь анекдоты
Тот сразу понял, к чему клонит начальство:
Анекдоты я адаптировал под эпоху соображаю же Да и нужда была после того, как морпех заломал там одного дворянчика. Я же рассказывал
Помню. А в плане футуристики прокололись во многом? Беспилотники или ещё что?
Беспилотники ерунда летает мелочёвка какая-то, повёл плечами вахтенный, за вертол интересовались, но я, как и условились, сказал типа батискаф. Тоже не удивил. А вот когда мы в море Лаптевых с первыми трудными льдами столкнулись Со стороны же, знаете, как оно выглядит ледокол тушей всей наползает на лёд, продавливает, снова наползает словно скользит поверху. Феерическое зрелище! Кое-кто сразу сообразил, что корпус не клёпаный повылетали бы от таких напряжений
Со сваркой мы уж у Врангеля засветились, когда «Ослябю» переваривали, заметил штурман и потянулся отметить очередную «вешку» на карте. Без навигационных маяков и спутниковой ориентации ему приходилось вручную вести счисления, чаще делая пометки на маршруте.
Сколько там уже прошли? по инерции поинтересовался капитан.
Восемьдесят. Ещё полстолечко и вертеть винты обратно. Здравствуй, полярка.
Да, отошёл к иллюминатору Черто́в смотреть было не на что, снова туман.
«Да-а-а», повторил уже мысленно, в который раз подумав, что насколько привычным и рабочим был полярный переход, в сравнении с тем, что представлялось в ближайших перспективах, когда они придут на Колу. Начинания на материке вдруг испугали своей грандиозностью, незнанием, с чего начинать, поскольку ведь главное, что не всё от них зависело.