Шпаковский опустил голову и на мгновение прервался тягучий комок изжоги провалился обратно, двигая кадык Затем продолжил:
А потом я бил, бил по голове. Топтал, топтал, пока его голова бля-я глянул и не поверил, что череп можно так сплющить. Не знаю, что на меня нашло. Осатанел за бельмом ярости.
Когда у тебя пытаются отобрать жизнь, отвечаешь тем же. И более. Потому что есть оправдание, пожалел, понимая капитан.
А он шёл на меня именно прикончить. Там всё в глазах в полумраке, как в прицелах. И нож он держал, прижав к бедру, как профи.
Урка, вспомнил Черто́в. Накануне, после попытки взлома контейнера, он просматривал досье экипажа и наткнулся на одного типа. Был у того один пунктик
Урка, повторил капитан, брат у него сидел. Только это он и есть тот брат. Он по его документам прошёл.
Шпаковский отстранённо кивнул, словно это уже не имело значения:
Знаешь, я же себя всё крутым мужиком считал. А чтоб вот так своими руками ногами убить
Где он?
Помощник почти уронил руку, показывая вниз.
В трюме?
В трюме?
Тот отрицательно покачал головой:
На дне. У леера всё было. Там наледь так и скользило, скривился, как отпрянул. Всё это Надо бы пойти, посмотреть. Там кровь наверняка осталась. Хорошо хоть, что у нас всё покрашено цветом таким. Сразу и не заметишь. А там смоем и
Э-э-э, нет, брат. Завтра собирать экипаж, свободных от вахты. Надо народ вразумить и объяснить. Если у нас тут такие типажи попадаются А ты давай спать. Чтоб завтра цепным псом выглядел. Чтоб прониклись, что будет с дураками и иудами.
Санкт-Петербург
Изменяться это хорошо. Но, даже перестав изменяться, это тоже измениться.
Пресса. Наверное, больше всего бесновалась пресса. Потому что это было то, что выступало открыто и публично. Остальные исподволь.
В арктической авантюре обвиняли Морской штаб, Морское министерство с высшими начальниками, обзывая адмиралов «самотопами» и как там ещё было можно не стесняясь. Однако, не тыкая пальцем конкретно в «царя-батюшку» (побаивались), но в контексте это угадывалось так явно, что, читая очередную статью-опус, император приходил в состояние глубокого и беспомощного расстройства.
Даже зная, что наши якобы промахи всего лишь фальсификация, дабы запутать противника, говорил он Ширинкину, я не ожидал, что будет так неприятно выглядеть полным извините, идиотом.
И уже раздражённо бросив пачку газет на столик, самодержец не сдержался:
А некоторые из этих писак порой переходят все границы! Цитирую: «безволие, доверчивость, глупость» и это с явным намёком на мою персону!
Этих мы взяли на заметку, без тени угодливости заверил начальник безопасности.
Я каждодневно чувствую глумливые взгляды и шепотки за спиной среди чиновников, военных и
Эти тоже на учёте
и иностранных дипломатов.
Этим сам бог велел над нами покуражиться. Единственное, что бы я вам сейчас посоветовал, проявить терпение и-и-и не меняться.
Что-о-о?!
Постарайтесь соответствовать тому, что о вас написали эти газетные похабщики. Противник тоже должен видеть, что вы совершенно растеряны и не контролируете ситуацию. Зато Зато когда Рожественский объявится в Тихом океане, представляете, какими жалкими дураками окажутся эти хитрые крысы-атташе и прочие злопыхатели! Ваш же авторитет, наоборот поднимется. Сейчас о вас в народе анекдоты да частушки складывают
Расскажете?
Чуть погодя, замялся Ширинкин, понимая, что зря напомнил. И отведя взгляд, быстро соображал, как бы увильнуть от озвучивания непотребства про царя того это только ещё больше расстроит: Народ, он прямодушен и бесхитростен. Ныне хает, а едва узнает, как вы лихо всех объегорили, горы за вас свернут.
Немного успокоившись, Романов вернулся к морской теме:
Только бы Зиновий Петрович там, на Тихом, не оплошал. Так или иначе, Небогатов докладывал, что через неделю, максимум две, готов выйти в море.
Я не очень силён в делах флота, чуть склонил голову Евгений Никифорович, но решение не посылать в поход всякий тихоходный и устаревший балласт верное.
Лучше несколько крепких бойцов, собранных в кулак, нежели разрозненная и неуправляемая толпа инвалидов.
Государь закивал головой:
Да, да. Будем надеяться на лучший исход. Но даже если Рожественскому и Витгефту (помоги ему Бог выстоять в Артуре и прорваться на соединение), самодержец перекрестился, удастся хорошенечко потрепать То́го, пусть и понеся некоторые потери, отряд Небогатова подоспеет свежей силой возмездия.
Ширинкин не стал комментировать, в такте и сдержанности понимая, что ход войны на Дальнем Востоке отражается на делах всей державы. Однако все эти генералы, заведшие кампанию в тупик, а тем более адмиралы с их истинно флотской кастовостью, у него ничего кроме неприятия и отторжения не вызывали.
Он не знал, благодаренье ли это Господне, что им на голову свалились (буквально) потомки, или кара очередная небесная (на данный момент с этими «арктическими играми» только подгоняющая события к революционному моменту), но
«Но как удобно и удачно можно предвосхищать события, зная фамилии, методы и основные планы этих разрушителей империи. Хотя» Евгений Никифорович вспомнил, как, выложив перед шефом корпуса жандармов имеющиеся эксклюзивные факты, увидел, что не особо-то и удивил. Тот лишь всхрапнул, как конь, приняв всё к сведению. А попросту уверился в своих полномочиях, получив своеобразный карт-бланш действовать как ему вольно. В интересах государства и самодержавия, естественно.
Словно прочитав его мысли, царь неожиданно выстрелил наболевшим вопросом:
Ваше мнение, почему потомки, по сути, покрывают многих революционных деятелей?
За заслуги, как я понял. Они высыпали на нас ворох данных по откровенным негодяям, бездарностям и убийцам. Но тот же Джугашвили
Господи! Да что ж с этим грузином? Чего все так с ним носятся?
На данном этапе, Ширинкин подчеркнул: Этапе! Этот ещё весьма молодой человек всего лишь бандит. Но в нём есть потенциал. И насколько я понял, имперский потенциал. При определённых задатках, стратегическом уме и скорости решений.
Оставьте! почти ревностно крикнул монарх и насупился.
«Как ребёнок, право, мелькнуло в голове у Евгения Никифоровича, его давит мысль, что какой-то выпускник семинарии может быть лучше Эх, Николай Александрович».
Ширинкин, терзаясь сомнениями, загнал свои крамольные мысли как можно глубже. Впрочем, нынешний, прибывший с северо́в (тут к месту подвернулся оборот пришельцев) государь ему нравился больше, чем прежний.
Хорошо, чему-то для себя соглашаясь, нахмурился император, а гости из будущего? Которые тут у нас в Петербурге. Как они себя ведут?
Военный он у нас и проходит под обозначением «морпех», целенаправленно и, кстати, успешно создаёт штурмовое подразделение. Такое впечатление, что ничто иное его и не интересует. Немного занимается экипировкой и вооружением. Встречался с неким Фёдоровым, который практикует с разработкой стрелкового оружия. Господин Гладков больше специализируется на заводах и лабораториях, внедряя новые технические изобретательства.
Не замечены ли в каких-либо подрывных либо неподобающих разговорах, высказываниях?
Нет. Но господин Гладков
Смелее.
Посещая завод Лесснера
Немец, скривился Николай, но вспомнил специфику завода. Автомобили.
и в разговоре с этим самым Лесснером критически отзывался о нашей (российской) системе управления государством. Бюрократии чиновников
И что немец?
Я передаю сказанное господином Гладковым с его слов.
Вот как? Интересно. Странная логика у немца. Я так понимаю, Гладков пришёл к нему с перспективными прожектами
Тут я снова вторгаюсь в сферу, в коей не очень силён, но, по-моему, всё дело именно в этом в каких-то технических проектах.
Поясните.
Насколько я знаю, сами потомки и господин Гладков говорили об осторожности с выкладыванием технических новинок на рынок. Объясняя это тем, что более развитые промышленности европейских стран быстро обойдут Россию с их внедрением. С Лесснером у меня сложилось впечатление, что он что-то там узрел такое, что, почувствовав большие деньги Ширинкин устало потёр висок, вероятно, решил вести свою кампанию.
Император с минуту сидел за столом, задумчиво играя зажигалкой подарком из будущего.
Он помнил все аргументы о технической отсталости России. Признаться, поначалу впопыхах подумал, что эти разговоры велись потомками сугубо в меркантильных интересах, в желании набить себе цену и иметь возможность контроля.
Вскоре своё мнение пришлось изменить, ознакомившись с фактами и показанным для пример элементарным технологическим процессом производства тех же газовых зажигалок. Было ужасно обидно, уж очень хотелось совершить рывок вперёд, обогнав западных конкурентов. Пришлось согласиться, не делать резких движений в плане открытий-нововведений-патентов, особенно в том, что может быть использовано в военной сфере. А постепенно налаживать научно-производственную базу. Единственно, в чём решили показать приоритет России, это медицина.
Наигравшись с зажигалкой, Николай сделал себе пометочку: «обязательно выяснить (дать задание), чем там так заинтересовался Лесснер», и спросил ещё об одном госте из будущего. Точнее гостье, которую старался избегать, хоть та, занимаясь медицинским уходом за наследником, была всегда в шаговой доступности. Виной этого намеренного игнорирования была «дражайшая Аликс», что-то там заподозрившая и вообще в последнее время ревностно и с подозрением взирающая на любое внимание супруга к противоположному полу.
А эту дамочку, э-э-э Наталью Владимировну
О! Она далеко пойдёт. Манерам подучится и
Может, женить, э-э-э выдать замуж её?
А дни капали, набегали струйкой ожидания, отмеряя седмицу вторую.
А эту дамочку, э-э-э Наталью Владимировну
О! Она далеко пойдёт. Манерам подучится и
Может, женить, э-э-э выдать замуж её?
А дни капали, набегали струйкой ожидания, отмеряя седмицу вторую.
Для спасения «застрявшей во льдах эскадры Рожественского» делалось всё, что надобно и не делалось ничего!
По большому счёту организация спасательной экспедиции под шумок являлась дополнением к планированию и основанию на севере в Кольской губе военной базы. И секретного объекта, о котором вообще знали единицы.
Так что ничего впустую сделано не было. Пригодится всё!
Доверенным людям было дано указание всячески оттягивать предпринимаемые меры, в частности задержать отправку судов на разведку к Карским воротам.
А кому-то и приказывать ничего не надо было чиновничья бюрократическая медлительность съедала всю оперативность.
В том же случае совершенно не понадобилось намеренно препятствовать совершению сделок по покупке ледоколов в Великобритании и Североамериканских Соединённых Штатах. Достаточно было дать чёткое ограничение по цене покупки.