Константин Александрович, я немного обескуражен. Глаза старика бегали, задерживаясь то на Громове, то на Денисе с Юлей, одетых по моде императорской России. Простите, конечно, возможно, меня уже начала подводить память, но я не припомню, чтобы куда-то отправлял вас сегодня.
Это и неудивительно, профессор, опустив руку на плечо старика, произнес шеф. Вот что, Максим Эдуардович, распечатайте мне полный отчет по выбросу частиц и колебанию волн и ко мне в кабинет. Там и поговорим.
Я так понимаю, поправил съехавшие очки Лыков, что что-то прошло не так и что-то поменялось?
Профессор сказал это, возможно, чуть громче, чем следовало, поскольку большая часть отдела «Истинности истории и граждан, попавших в петлю времени» тут же озабоченно повернулись к ним и навострили уши.
Поговорим об этом у меня в кабинете, сдвинул брови Громов. Подготовьте отчеты. А вы, шеф взглянул на Дениса с Юлей, за мной!
Они направились в кабинет Громова. Заперев дверь, шеф скинул с себя пальто, котелок и, подойдя к зеркалу, отлепил усы. Денис тоже избавился от верхней одежды и сюртука, оставшись в малиновом жилете и белой сорочке. Юля сбросила парик, растрепала волосы, затем достала очки и тут же нацепила их. Вид у нее был забавный: синее винтажное платье начала двадцатого века, растрепанные рыжие волосы и современные очки в черной пластиковой оправе.
Шеф, а у вас, случайно, нет расчески? пытаясь привести прическу в порядок, спросила Юля.
Расчески? Громов оторвался от компьютера, который включил минуту назад, и теперь с озабоченным видом что-то там искал. Расчески Не знаю Нет!.. Юля, о чем ты вообще думаешь? Гораздо важнее сейчас, что в известной нам истории изменилось!
Да я понимаю, взглянув на спутанные локоны рыжих волос, вздохнула девушка, а потом уже тише, себе под нос: Эх, в душ бы сейчас, но, чувствую, не судьба.
Крым теперь наш! воскликнул Денис, вспомнив видения событий, которых не было в той реальности, из которой они отправлялись в прошлое.
Громов как-то странно посмотрел на Фадеева, сдвинул брови, спросил:
Крым теперь наш! воскликнул Денис, вспомнив видения событий, которых не было в той реальности, из которой они отправлялись в прошлое.
Громов как-то странно посмотрел на Фадеева, сдвинул брови, спросил:
И это тебя так радует?
Ну да, он же наш?!
А ты не задумываешься, какой ценой он нам достался? Может, это аннексия или того хуже кровопролитная война?!
Об этом я как-то не подумал. Самодовольная улыбка сбежала с лица Фадеева.
Не говоря ничего больше, шеф вновь уткнулся в монитор.
Денис Юля поманила его пальчиком.
Фадеев подошел. Девушка потянулась рукой к его лицу, а затем вдруг резко дернула.
Ау! Денис вскрикнул и ощутил, как промежуток между верхней губой и носом вспыхнул от резкой боли.
Усики, коварно улыбнулась ёжик, продемонстрировав маленький клочок волос. Забыл отлепить.
Ну и противная же ты иногда бываешь, пробурчал Денис, потирая под носом.
Стараюсь, самодовольно промурлыкала Юля.
Так, что мы имеем! Шеф наконец оторвался от компьютера и вывел на плазменную панель, висевшую на стене, новости из Интернета. Касательно Крыма: он перешел к нам вполне законным путем через всенародный референдум на полуострове
Замечательно! воскликнул Денис.
Громов недовольно на него посмотрел, и Фадеев притих.
Дослушай, произнес шеф. Предпосылки к референдуму возникли из-за того, что на Украине к власти путем государственного переворота пришла полуфашистская хунта, финансируемая с Запада. В стране практически гражданская война, люди гибнут тысячами.
Ни хрена себе, присвистнул Денис.
Согласен с твоей оценкой, кивнул шеф и щелкнул мышкой, картинка на экране сменилась. Наши отношения с США и Евросоюзом обострились до предела. Россия под жесткими санкциями.
Ну, это не новость, пожал плечами Фадеев.
Громов взглянул на него исподлобья и хмыкнул.
А в США к власти пришел кандидат, который даже не участвовал в предвыборной гонке в нашей реальности, продолжил изучать последние новости шеф. Видимо, образ Распутина как-то повлиял на этого человека либо стал его предвестником. Громов помолчал. Или проклятием.
Кто он? разом спросили и Денис, и Юля.
Некий Дональд Трамп! произнес шеф.
Денис с Юлей потупились, они впервые слышали об этом человеке.
Вот Хиллари, наверное, себе локти теперь кусает, усмехнулась ёжик.
А у нас тогда кто у власти? спросил Фадеев.
Громов поднял палец кверху, указывая на фотографию президента России в рамочке, висевшую над его столом.
Ну, хоть какая-то стабильность! Денис улыбнулся.
Шеф, я кое-что вспомнила, вдруг произнесла Юля. В коридоре времени мне было видение революция, и она произошла не в мае, а в октябре!
Похоже, своими действиями Сатановский не только не остановил гибель империи, но и ускорил ее! сделал вывод Денис.
Выходит, что так, кивнул Громов. Его вмешательство в историю послужило причиной, из-за которой привычная для нас цепь событий изменилась. Осталось только выяснить, насколько эти изменения серьезны.
Дверь распахнулась, и в кабинет вбежал взволнованный Максим Эдуардович. Очки у старика съехали набок, а в руках находилась куча перемешанных бумаг. Профессор бухнулся на свободный стул, раскидал бумаги и, заикаясь, пролепетал:
Я никогда еще не видел подобных показателей! Похоже, история действительно претерпела изменения.
Не томите, профессор, потребовал шеф.
Да-да, сейчас. Поправив очки, Максим Эдуардович принялся рыться в бумагах, наконец, найдя нужный листок, он заговорил: Колебание P-волн достигло уровня 12,612 процента
«P-волны это последствия действий попаданца, припомнил Фадеев. От 0 до 3 это почти без изменений, до 5 это норма, до 10 процентов незначительные изменения в исторических процессах. А здесь 12!»
То есть изменения чуть выше незначительных, сделал вывод Денис.
Юля фыркнула, а Громов нахмурил брови и произнес:
Продолжайте, профессор.
Лыков кивнул, поправил очки и, взяв в руки очередной листок, заговорил:
T-колебания тоже не радуют. Их показатель в районе 56 процентов. Определить точнее не удается.
«Значит, и мы наследили, понял Денис. Или не совсем мы, а та вторая группа. Ведь один из них находился во дворце Юсупова вместе с хозяином и Сатановским! Наверняка эта загадочная Моника привлекла к покушению на Распутина самого Феликса и его любовника князя Дмитрия. Она вмешала в дело людей того времени. Выходит, тем самым она изменила их судьбу?!»
Выброс же Z-частиц равен 16,53 процента. Расщепить возможно всего 4 процента, тем временем продолжал профессор.
Выброс 16 процентов, ахнула Юля и захлопала глазками на шефа. Это же сколько разрывов материи может произойти в ближайшее время?!
Да, работы у нас поприбавится, вздохнул Громов. Но с этим уже ничего не попишешь.
В самом деле? удивился Денис. И мы ничего не можем изменить?
Максим Эдуардович сгреб свои бумажки со стола и, аккуратно сложив в стопку, принялся утрамбовывать листочек к листку, колотя стопкой по столу. Бряцк, бряцк, бряцк! ударялась и без того уже аккуратная стопка по поверхности стола. Взгляд профессора был задумчивым, а мысли, похоже, витали уже где-то далеко.
Боюсь, что нет, покосившись на Лыкова, покачал головой шеф. Что-то исправить мы все равно не в силах. Ты ведь сам уже знаешь, что машины времени, способной отправить нас в изначальную точку преображения привычной нам реальности, не существует. Мы лишь можем следовать через временные разрывы материи за попаданцами. А рассчитывать на шанс, что когда-нибудь нам подвернется возможность попасть именно в то время, когда Сатановский начал менять прошлое, мы не можем, поскольку этот шанс слишком мал
Стопка листков бумаги выскользнула из рук профессора, упала на пол и часть из них разлетелись по комнате.
Как говорится: снаряд два раза в одну воронку не попадает, закончил мысль Громов. Поэтому с этим нам остается только жить.
И заново учить историю, подытожила Юля, встав со стула и принявшись помогать Максиму Эдуардовичу собирать рассыпавшиеся листки.
Денис лишь хмыкнул.
Шеф, а можно еще один вопрос? глядя на то, как Юля в винтажном платье, встав на коленки, полезла под стол за последним, залетевшим туда листком, спросил Фадеев. В другой момент подобное зрелище показалось бы ему весьма любопытным, во всяком случае, забавным, но сейчас Дениса интересовало немного другое.
Конечно, можно.
Кто такая эта Моника и ее люди?
БАЦ!
Это Юля шмякнулась затылком о столешницу. Еще секунда и под столом стало подозрительно тихо.
Вылезай, скомандовал Громов. Тебе же тоже интересно это услышать?!
Юлина рожица показалась над столом. Девушка виновато улыбнулась и, почесав ушибленную макушку, уселась на стул.
Моника, или, как ее звали раньше, Мария Ивановна Казак, является главой интернационального отдела Евросоюза, занимающегося недопущением изменения истории и извлечением граждан Западного мира, угодивших в петлю времени, прорезюмировал шеф.
То есть она и ее группа наши коллеги и занимаются тем же самым?! подытожил Денис.
В сущности, да, кивнул шеф.
А еще она предательница и перебежчица! вдруг воскликнул Лыков и хлопнул собранными листками об стол, отчего некоторые вновь разлетелись по кабинету.
Юля лишь хмыкнула, но собирать бумаги на этот раз не поспешила, профессор занялся этим в одиночестве.
И Максим Эдуардович прав, согласился Громов. Семь лет назад, когда наш отдел только создавался, Моника, как и я, стояла у его истоков. В свое время она была отличной шпионкой и зарекомендовала себя как высокоморальный и преданный делу агент. Но, как выяснилось в дальнейшем, ее высокоморальные принципы оказались чрезмерно высокими. Казак решила, что ни одно государство в мире не вправе единолично обладать технологиями, способными проникать через временные разрывы. Она посчитала, что шанс, будто новая Россия шеф на секунду замолк, перед его глазами всплыла картина прошлого, «развалившегося коммунизма», как она выразилась однажды, захочет переделать историю под себя, слишком высок. И выкрала наши технологии
Изобретенные, к слову сказать, мной! пропищал профессор Лыков из-под стола.
Да, изобретенные Максимом Эдуардовичем, согласился Громов и продолжил: Казак выкрала эти технологии и поделилась ими с английской и китайской разведками. Не продала! Попрошу заметить! Шеф поднял палец кверху. А поделилась, согласно своим гуманным и идеалистическим принципам.