Думаю, их ночь будет несколько более волнующей, заметил Джейми. К утру у бедных малышек будет все болеть.
Может, не только у них, но и у их мужей.
Джейми фыркнул.
Ну, может, ты и права на этот счет. Помнится, наутро после нашей брачной ночи я проснулся и на миг подумал, что побывал в сражении. Потом я увидел тебя рядом и уверился, что сражение и в самом деле было.
Но это тебя ничуть не остановило, ответила я, обходя светлый камень на тропинке. Помнится, меня довольно грубо разбудили тем утром.
Грубо? Да я был так нежен с тобой. Гораздо нежней, чем ты со мной, усмехнулся он. Я так Йену и сказал.
Что?
Ну, ему нужен был совет, и я
Совет? Йену?
Насколько я знала, Йен начал свою сексуальную карьеру в четырнадцать лет с ровесницей-проституткой из эдинбургского борделя и не жалел об этом. Помимо его могавкской жены я знала еще примерно о шести девушках, с которым Йен вступал в связь, однако их наверняка было больше.
Да. Он хотел знать, как правильно обращаться с Рэйчел. Она ведь девственница, а он раньше с ними дела не имел.
Я рассмеялась.
Что ж, значит, у них будет весьма интересная ночь у всех них. И я рассказала Джейми о просьбе Дотти, об открытии Рэйчел и нашей импровизированной предбрачной консультации.
Что-что ты им рассказала? Джейми удивленно фыркнул. Саксоночка, да ты заставляешь меня восклицать «о боже» все время, и чаще всего это не связано с постелью.
Если тебе так нравится это восклицание, то при чем тут я? В постели ты его произносишь ничуть не реже, уж поверь мне. Ты говорил это даже в нашу брачную ночь. Причем несколько раз. Я хорошо помню.
Неудивительно, особенно если вспомнить все то, что ты творила со мной в нашу брачную ночь.
Я творила с тобой? вознегодовала я. И что такого с тобой сотворила?
Ты меня укусила.
Ничего подобного! А куда я тебя укусила?
Кое-куда, уклончиво ответил он.
Я ткнула его локтем.
Ну ладно, ладно, ты укусила меня за губу, когда я тебя поцеловал.
Не помню такого, сказала я и посмотрела на него. Выражения лица было уже не разглядеть, но лунный свет обрисовывал его мужественный профиль с прямым носом. Я помню, ты меня довольно долго целовал, пока пытался расстегнуть мое платье, но я уверена, что тогда я тебя не кусала.
Нет, задумчиво сказал он и погладил мою шею. Это случилось позднее. Когда я вышел, чтобы принести тебе еды, а Руперт, Муртаг и остальные высмеяли меня. Я запомнил это, потому что когда я выпил принесенного тебе вина, у меня засаднило ранку на губе. А перед тем, как уговорить тебя выпить вино, я с тобой переспал, значит, ты укусила меня именно тогда.
Ха! Да к тому времени ты бы не заметил, даже если б я откусила твою голову целиком, подобно самке богомола. Ты тогда так задирал нос, думая, что все уже знаешь.
Джейми обнял меня за плечи, притянул к себе и шепнул:
Я тогда зарылся носом в тебя, a nighean. А ты замечала лишь то, что происходило между твоими бедрами.
Довольно трудно не обращать внимания на подобное, чопорно ответила я.
Довольно трудно не обращать внимания на подобное, чопорно ответила я.
Джейми хохотнул и, остановившись под деревом, поцеловал меня, нежно и умело.
Не стану отрицать, что этому научила меня ты, саксоночка. И научила хорошо.
Ты все на лету схватывал. У тебя к этому явно прирожденный талант.
Ну, если б этому требовалось обучать, люди давно бы вымерли. Он снова поцеловал меня, на этот раз дольше. Думаешь, Денни знает что делать? Он ведь такой благочестивый.
Уверена, он знает все, что требуется. В конце концов, он ведь доктор.
Джейми иронично рассмеялся.
Ладно, допустим, он видал иной раз эксцентричных шлюх, в конце концов, это его профессия. Он сунул руки в карманы моей юбки и ухватил меня за зад. А что, в медицинском колледже учат тому, как раздвигать бедра жены и вылизывать ее от копчика до пупка?
Я тебя такому не учила!
Не учила, верно. Хотя ты доктор, а?
Уверена, это тут ни при чем. Ты что, пьян?
Не знаю, засмеялся он. Но я уверен, что ты пьяна. Пойдем домой. Он наклонился и лизнул мою шею. Хочу, чтобы ты заставила меня сказать «о боже».
Это можно устроить.
Во время прогулки я немного охладилась, но последние пять минут воспламенили меня, и если раньше мне хотелось вернуться домой и снять корсет, то теперь я не была уверена, что смогу ждать так долго.
Хорошо. Он вынул руки из моей юбки. А потом посмотрим, что я заставлю тебя сказать, mo nighean donn.
Посмотрим, сможешь ли ты заставить меня сказать «Не останавливайся».
Часть шестая
Кровные узы
Глава 95
Электрическое тело
Редондо-Бич, штат Калифорния5 декабря 1980 годаНе понадобись ей марки, она бы и не зашла на почту. Забросила бы стопку писем в свой ящик, откуда их забирает почтальон, или в другой, что на углу, когда пошла бы с детьми на пляж смотреть пеликанов.
Но марок не было, а помимо них накопилось еще много других мелких дел: заверить кое-что у нотариуса, сделать фотокопии, разобраться с налоговыми декларациями
Твою же эм! пробормотала она, вылезая из машины, хотя справиться с беспокойством и подавленностью это не помогло. Твою же чертову эм! Вот несправедливость. Кому, как не матери маленьких детей, иногда нужно выругаться?
Может, вместо этого говорить «Святой Рузвельт!», как делает ее собственная мама? Это выражение попало в лексикон Джема, когда ему и четырех не было, а тот, в свою очередь, рассказал о нем Мэнди, так что малышей оно не покоробит.
В последний раз было легче. Ладно, не совсем. Что касается самого важного, было куда тяжелее. Просто эти эти эти банковские счета, договоры, аренды, недвижимость, письменные уведомления они засасывают в трясину. Брианна раздраженно шлепнула себя по ноге пачкой запечатанных конвертов. Иногда ей хотелось бросить все это к чертям и, взяв Джема и Мэнди за руки, даже не пройти, а пробежать сквозь камни.
Всего этого имелось не очень много поначалу. Да и было с кем оставить, конечно же. Сердце сжалось при мысли о том дне, когда Брианна забила крышку на деревянном ящике, хранившем скромную историю ее семьи: отцовское серебро, передаваемое из поколения в поколение, фотопортреты родителей мамы, папина коллекция первых изданий книг, медсестринский колпак времен Второй мировой войны от маминой формы из госпиталя имени королевы Александры с едва уловимым запахом йода. Слова из записки Роджеру, которую она приложила к этому ящику, отдавались невероятной болью: «Однажды ты мне сказал что каждому нужна история. Вот моя»
В тот момент она была уверена, что больше никогда не увидит ни Роджера, ни тем более свое серебро.
Брианна толкнула дверь почтового отделения с такой силой, что та ударилась о стену, и все обернулись. Покраснев, она прикрыла дверь с преувеличенной осторожностью и едва слышно прошла через весь зал к ящику, стараясь не смотреть людям в глаза.
Она по одному просунула конверты в ящик, с мрачным удовлетворением избавляясь от утомительного груза. Готовиться к возвращению в прошлое, оставив все здесь это одно, но если знаешь, что однажды, лет двадцать спустя, ты снова вернешься сюда (или вернутся твои дети) и все может понадобиться Брианна шумно сглотнула. Что ж, это уже совсем другое, как говаривал ее отец. Нельзя бросить все на дядю Джо, он ведь
Брианна машинально посмотрела на свой абонентский ящик, а увидев в нем письмо, замерла на месте. Волоски на руках встали дыбом. Она прошла по грязному линолеуму и потянулась к замку, понимая, что послание не похоже ни на квитанцию, ни на заявление о выдаче кредитной карты это явно не официальное письмо.
Брианна ввела код G-H-I-D-E-I, и маленькая дверца отворилась, выпуская наружу запахи вереска, гор и торфяного дыма, такие резкие, что перед глазами поплыло и стало трудно дышать.
Обычный белый конверт, на котором ее имя было выведено уверенным округлым почерком Джо Абернатти. Внутри лежало что-то другое, еще один конверт, а в нем выпуклость может, какая-то печать? Брианна вернулась в свою взятую напрокат машину и только тогда вскрыла письмо.
Внутри оказался сложенный вдвое листок с сургучной печатью, от сильного нажима пера чернила кое-где проступили с обратной стороны бумаги. Письмо из восемнадцатого века. Брианна прижала его к лицу, вдохнула, но аромат дыма и вереска уже выветрился, если он ей вообще не почудился. Не пахло даже железистыми чернилами лишь старой хрупкой бумагой.
В конверте была и небольшая записка от дяди Джо.
Дорогая Бри.
Надеюсь, ты успеешь получить это письмо. Его прислал управляющий имением из Шотландии. Говорит, новый жилец Лаллиброха отправил всю мебель на склад, однако большой письменный стол из кабинета не прошел в дверь. В общем, они вызвали спеца по антикварным вещичкам, чтобы разобрать этот стол управляющий заверил меня, что все было сделано очень аккуратно. Внутри обнаружились три марки с королевой Викторией и вот это письмо.
Я его не читал. Если ты еще не уехала и хочешь забрать марки, сообщи мне, а если нет, я отдам их Ленни он собирает коллекцию.
С любовью, дядя ДжоБрианна свернула записку, разглаживая складки, и положила ее в сумочку. Хотелось прочитать письмо в каком-нибудь другом месте, более укромном и тихом, где никто не увидит, как она дает волю чувствам. На печати из серого свечного парафина, а не сургуча виднелся отпечаток большого пальца Роджера. Она бы и так узнала его почерк, но след от крючковатого шрама не оставлял сомнений. Роджер поранился, когда чистил ножом рыбу они с Джемом поймали лосося в озере Лох-Несс. Брианна часто целовала этот шрам: и пока порез заживал, и когда рана уже затянулась.
И все-таки ждать она не могла. Трясущимися руками достала карманный ножик и осторожно, стараясь не повредить, поддела печать. За годы свечное сало растеклось по кругу, а ломкая печать треснула у Брианны в ладони. Она жадно схватила обломки и перевернула письмо.
На лицевой стороне было написано: «Брианне Рэндолл Фрэзер Маккензи. Не открывать, пока не потребуется».
Прочитав это, Брианна рассмеялась, но смех вырвался всхлипом. Желая скорее прочитать письмо, она смахнула с глаз слезы.
И тут же выронила письмо, едва увидев первую строчку.
15 ноября 1739 года.
Подняв его, Брианна заметила: год был подчеркнут, чтобы она точно не упустила его из виду.
Как это, черт возьми, ты сказала она вслух и зажала рот рукой. В таком положении Брианна и продолжила читать.