Может он станет вторым человеком, которому я позвоню, после того как скажу Толстяку, где нахожусь и что со мной все в порядке. Если номер, который у меня есть, все еще действует.
Я покрутила ручку, чтобы опустить стекло, надеясь, что свежий летний воздух не даст усталости затуманить мои мозги. Рано или поздно мы доберемся до какого-нибудь жилья, мотеля или хотя бы заправки. Главное сейчас не уснуть.
Сколько я уже провела без пищи и воды? И без сна часы, когда меня вырубили наркотиком, не в счет. Может, поэтому Приянка не потребовала пустить ее за руль наверняка решила, что я все равно съеду с трассы и тоже усну.
Я снова посмотрела на Приянку. Пистолет лежал у нее на коленях, но даже во сне девушка придерживала его рукой. Странно, что найденный телефон не находил сеть либо здесь не было сотовых вышек, либо кто-то, заподозрив неладное, успел отключить номера. Да и какая разница. Я попробовала дотянуться своей силой до остатков заряда в его батарее, но аккумулятор тоже сдох.
«Не спи, думала я. Просто не спи».
Мне ужасно хотелось кофе. Но у меня было только радио.
Сначала сигнал то и дело прерывался и терялся. Но с каждым километром он становился сильнее, и это давало мне надежду, что мы вот-вот доберемся до цивилизации. И пусть приемник был настроен на единственную ретростанцию, по крайней мере, мне было чем заняться. Любимым способом Лиама прогнать сон было пение.
Я шепотом подпевала REO Speedwagon [2],, но голова казалась тяжелой, будто весила сотни килограммов, и я изрядно фальшивила.
Я никогда раньше не слышал эту песню.
Грузовик вильнул в сторону, выкатившись на соседнюю полосу. Сердце чуть не выскочило из груди, заколотилось о ребра.
Господи!
Прости, хрипло сказал Роман. Я должен был
Ладно, перебила его я, глубоко вздохнув и выкручивая руль обратно. Всe в порядке. Сна уже не было ни в одном глазу, а увидев, какое расстроенное лицо у парня, я даже смутилась и от этого рассердилась еще больше. Ты пришел в себя.
«К чему вся эта забота? подумала я, снова уставившись на дорогу. Не надо уж так притворяться».
Где мы? спросил он, потирая лоб, потом повернулся к Приянке, которая даже не шелохнулась.
Без понятия, отозвалась я, усаживаясь поудобнее. Я просто еду, пока мы не доберемся куда-нибудь, откуда я смогу позвонить.
Как долго я был без сознания? прозвучал новый вопрос.
Несколько часов. Я даже начала сомневаться, проснешься ли ты вообще.
Роман негромко выругался этот ответ явно его не устроил.
Часов?
Да, несколько часов. Приянка рассказала о твоих приступах, пояснила я. О том, что они случаются из-за стресса. Это правда?
Это как молотом по голове вырубаешься сразу на час или около того. Роман с силой потер ладонями лицо. А что еще Приянка тебе сказала? обреченным тоном поинтересовался он.
Это как молотом по голове вырубаешься сразу на час или около того. Роман с силой потер ладонями лицо. А что еще Приянка тебе сказала? обреченным тоном поинтересовался он.
Похоже, то, что он мог сейчас услышать, его заранее напугало. Конечно. Может, он вообще из тех, из кого ответы приходится выбивать?
О ваших связях с «Псионным кругом», проговорила я, наблюдая за его реакцией. И о том, что вы сумели с ними порвать и «начать всe с чистого листа» потому и оказались на этой встрече.
«Псионный круг»? Роман откинул голову на спинку сиденья, лицо исказила напряженная гримаса. Тогда она рассказала тебе слишком много, заметил он, покосившись на свою подругу.
Почему? непринужденным тоном спросила я. Или это что-то вроде: «я скажу тебе больше, но мне придется тебя убить»?
Да, просто сказал он. Чем больше ты знаешь, тем опаснее для тебя. Тем более что ты работаешь на правительство и потому рискуешь больше.
Потому что у них есть шпионы в наших рядах? усмехнулась я, стараясь не обращать внимания на холодные мурашки, побежавшие по затылку.
Нет, потому что ты можешь сообщить о том, что мы с ними связаны, и тогда нас вызовут на допрос.
Потрясенная, я взглянула на Романа.
Я не стану этого делать.
Почему же? спросил он, уставившись на дорогу. Не важно, что думаешь ты сама, это же твой долг. Твоя ответственность.
Не знаю, что больше меня задело.
Я могу работать на правительство и при этом оказывать неофициальную помощь тем, кому она нужна. Если вы действительно хотели начать новую жизнь и оставить прошлое в прошлом, у меня нет причин что-то кому-то сообщать.
Конечно, это было не так. Правительство уже несколько лет пыталось выйти на «Псионный круг». Располагать такой ценной информацией и никому ничего не сказать? И как я это выдержу? Наверняка будут моменты, когда мне до смерти захочется это сделать.
Но на деле важно было лишь одно: есть ли в этой истории хотя бы крупица правды. Каждый наш разговор наводил меня на мысль, что это лишь удобное прикрытие. Тем более что и сейчас Роман продолжал отмалчиваться.
Прости, сказал он тихо. Прости меня, пожалуйста. Я не знаю, что еще сказать только поблагодарить за все.
Не за что благодарить. Я отвела глаза. Боль обладает собственным притяжением. Его слова были наполнены болью, и я уже ощутила ее силу. Ничего такого я не сделала.
Ты не бросила Приянку, возразил Роман. Ты помогла ей.
«Помогла» Можно подумать, у меня был выбор. Но даже если все остальное не более чем ложь, мне показалось, что сейчас он говорил искренне.
Я виноват, но я все исправлю, пообещал парень, и его голос зазвучал ниже и глубже. Я этого не забуду. И я никогда не подведу тебя снова.
В этих словах было столько чувства, что я наконец посмотрела на него. Роман пристально наблюдал за мной, его лицо выражало целый калейдоскоп с трудом сдерживаемых эмоций.
Ты ничего не мог сделать, сказала я, чувствуя, что моя кожа снова становится горячей. Он смотрел на меня, как
Как ничто.
Как лжец.
Я отвернулась.
Всe в порядке. Правда. Ничего такого не произошло.
Как раз произошло, быстро возразил он. И для меня это очень важно. И ничего важнее сейчас нет.
Я уже не знала, как реагировать. Странно, что мне вдруг захотелось ответить. Смущаясь, я чувствовала себя мягкой и уязвимой, пора бы отрастить парочку шипов.
Мы с Приянкой Мы Роман безуспешно пытался найти нужные слова.
у вас совсем никого нет, кроме вас двоих, закончила я за него. Об этом она мне тоже рассказала.
Парень покачал головой, запустив пятерню в свои каштановые густые волосы.
Что? Это неправда? Я подтолкнула его продолжить.
Ну, в общем да, признался Роман, потирая испещренную шрамами ладонь. Я потерял сестру. Сначала мы с ней потеряли мать, а потом я потерял и ее тоже. Я заботился о ней, но все оказалось напрасно. У мужчины, который нас вырастил, было сердце змеи, и я не смог уберечь от него сестру. Моей семьи больше нет я не смог ничего сохранить.
Я попыталась сглотнуть комок, застрявший в моем горле.
Мне жаль.
Скорее всего, ты даже не поймешь Ты не бросила Приянку, и для меня это правда значит очень много. В этом ты можешь мне поверить.
Я понимаю. Слова сорвались с языка. Возможно, лучше, чем ты думаешь.
Я понимаю. Слова сорвались с языка. Возможно, лучше, чем ты думаешь.
Мне тоже не удалось сохранить свою семью.
Может, это и был хорошо разыгранный спектакль, часть глобального плана привлечь меня на их сторону с помощью тонко просчитанной эмоциональной манипуляции. Но я сразу же отбросила эту мысль. Я видела их настоящих, когда ситуация выходила из-под контроля, и они оба сбрасывали маски. Эти крошечные проблески их настоящей сущности, которая пробивалась наружу двое подростков, которые до последнего дрались друг за друга заставили меня поверить, что они не хотят мне навредить. Во всяком случае я надеялась на это.
Погруженная в свои размышления, я не сразу заметила, что наше молчание затянулось.
Впервые за долгое время я наслаждалась этим состоянием. Я не должна была утешать кого-то или убеждать. Успокаивать или ободрять. Грузовик мчался вперед, а я позволила себе отключиться от этой действительности, чтобы снова собраться, чтобы снова поверить в свои силы и вздохнуть полной грудью.
Но я не ожидала, что и Роман, похоже, так же нуждается в этом.
Многие боятся тишины. Они готовы на всe, чтобы ее заполнить: болтают всякий вздор, задают бессмысленные вопросы, просто чтобы услышать ответ. А есть и такие, кто воспринимает тишину как личную неудачу: как доказательство того, что они никому не интересны или что их отношения с другими недостаточно крепкие. А может, просто боятся того, что узнают о самих себе, оставшись с собой наедине.
Хочешь передохнуть? тихо спросил парень, заметив мой взгляд.
Нет, я в порядке, быстро сказала я.
За руль я никого из них точно не пущу. Пусть хотя бы контроль за нашим передвижением остается в моих руках.
Я уже приготовилась услышать, как он начнет спорить со мной, убеждать, что он отдохнул, а я устала, но Роман просто кивнул поверил.
Почему ты перестала петь? спросил он.
Да я просто пыталась не отвлечься от разных мыслей, сказала я. И песен я знаю мало, тем более современных.
Я тоже. Парень выглядел так, будто мои слова его порадовали.
Ладно. Сделаю вид, что купилась. По крайней мере, наш разговор прогонит сон, и я смогу оставаться настороже.
Что ты обычно слушаешь? Или ты обычно вообще не слушаешь музыку?
Размышляя, Роман легонько постукивал кулаком по подбородку.
Ну Приянка говорит, что у меня устаревший вкус. Мне нравится классика. То, что было написано давно. Никак не могу вспомнить название.
Классику в смысле симфоническую музыку или джазовую?
Точно, джаз! воскликнул парень, и его лицо осветилось. Синатра, Билли Холидэй, Нина Симон Я слушаю их, и это помогает мне учить английский. В доме, где я вырос, другой музыки не было. А еще я их люблю за простоту.
Я выгнула бровь.
В каком смысле?
Я сейчас не об исполнении. Их голоса такие глубокие и звук потрясающий, да? медленно объяснял он. Но само содержание песен такое понятное: они поют о том, что любят, о чем скучают, о том, что не хотят прощаться. Когда я их слушаю, мне хочется, чтобы в жизни было все так же, как и в песнях.
И вдруг Роман прямо-таки подскочил на сиденье, а я принялась вглядываться в ночной пейзаж, пытаясь увидеть, на что же он так отреагировал.
Что случилось?! заволновалась я. В чем дело?
Эту я знаю, ответил парень, делая громче звук.