Выражая естественное несогласие с переувлечением переименованиями группа писателей и театральных деятелей (О. Ефремов, М. Ульянов, Ю. Соломин, Е. Гоголева, Э. Быстрицкая, Ю. Борисова, Г. Бакланов, А. Приставкин, В. Коршунов, В. Лакшин, И. Смоктуновский) направили председателю Моссовета протест по поводу лишения Москвы таких названий улиц, как Пушкинская, Чехова, Станиславского, Ермоловой, Федотовой, Немировича-Данченко, Садовских, Остужева, Южина, Вахтангова, Москвина, Качалова, Хмелева, Грибоедова, Собинова, Веснина, Жолтовского, Щукина.
Они пишут о подписанном им постановлении: «Казалось бы, что этот документ призван сыграть благую роль и очистить культурный облик столицы от конъюнктурно-идеологических искажений многих десятилетий. Но уже при первом же чтении становится ясно, что мы имеем дело с бюрократическим циркуляром, реализация которого станет актом вандализма и приведет к непоправимым культурным потерям Вместо разумной культурной политики мы имеем дело с очередной кампанией из числа тех, что так хорошо знакомы нам по недавнему прошлому Льва узнают по когтю. Осла по ушам. А вчерашних коммунистов по маразматическому антикоммунизму. Вычеркнуть из нашего обихода Белинского, Герцена, Грановского могут только непросвещенные люди, воспитанные на ленинских статьях, где постоянно кого-нибудь будили. То, что большевики не могли уничтожить, они пытались присвоить. И в этом была своя логика. Здравый смысл подсказывает асимметричный ответ потому, что эти выдающиеся люди принадлежат всей российской культуре А Моссовет изгоняет великих русских и не только русских (вместе с ними и поляка Мицкевича, и грузина Палиашвили) из центра Москвы. Необходимо прекратить издевательство над культурой, ибо топонимика ее неотъемлемая часть» (Сегодня, 1.6.93).
Процесс восстановления старых названий, изменения и уточнения затронул всю российскую топонимику, в частности названия многих городов: Владикавказ (Орджоникидзе), Вятка (Киров), Екатеринбург (Свердловск), Набережные Челны (Брежнев), Нижний Новгород (Горький), Рыбинск (Андропов), Самара (Куйбышев), Санкт-Петербург (Ленинград, Петроград), Сергиев посад (Загорск), Тверь (Калинин), Шарыпово (Черненко) и т. д. (см.: Моисеев А. И. Именные мемориальные названия русских городов. РЯЗР, 1992, 2). Процесс захватил и нерусские города украинские: Змиев (Готвальд), Луганск (Ворошиловград), Мариуполь (Жданов); азербайджанские: Бейлаган (Ждановск), Гянджа (Кировабад); грузинские: Багдади (Маяковский), Мартвили (Гегечкори), Озургети (Махарадзе); эстонские: Куряссаари (Кингисепп) и т. д.
Начавшись с наивной «эстонизации» русского написания Таллинн (ранее с одним н на конце), этот процесс пошел по линии вытравления не только нежелательных имен, но и вообще русифицированных форм национальных топонимов и заменой ими русских названий. Например, постановление Верховного Совета Республики Казахстан подвергло переименованию либо «упорядочению транскрибирования на русском языке» сразу десятки топонимов: города Чимкент и Джезказган стали Шымкентом и Жезказганом, села Сергеевка, Пугачево, Дирижабль, Маралиха стали аулами Кайнар, Ушбулак, Кызылсу, Маралды (Изв., 17.9.92), ср. также Ашгабат (Ашхабад), Тыва (правда, с непоследовательным решением сохранить тувинский, тувинец РВ, 28.12.93), Хальм Тангч (Калмыкия), Мари-эл, Саха (Якутия).
Изменили традиционную в русском обиходе форму на более близкую к национально-языковой такие названия, как Беларусь (беларуский, беларус), Кыргызстан (кыргыз, кыргызский), Молдова (молдованин, молдовский), Башкыртостан. Впрочем, и в этой сфере основной задачей было, несомненно, устранение нежелательных имен: Бишкек (Фрунзе), Луганск (Ворошиловград), Мариуполь (Жданов) и т. д.
С радостным озорством корреспондент в заметке «Киевские улицы меняют названия» сообщает: Столица Украины стремительно избавляется от атрибутов социалистической эпохи. Власти города утвердили новые названия киевских улиц, парков и станций метро Больше всего перемен связано с удалением с карты города названий улиц, пропагандировавших имена вождей и деятелей революции. Ощутимые «потери» у Владимира Ильича: улица Ленина переименована в улицу Богдана Хмельницкого, бульвар Ленина в Чоколовский бульвар. Досталось и славным чекистам. Улица под их названием отныне носит имя гетмана Украины Пилипа Орлика. Другие названия получили улицы Октябрьской революции, Розы Люксембург, Карла Либкнехта, Менжинского, Пархоменко, Корнейчука (Изв., 17.2.93).
В сущности, ничего нового или необычного в этом процессе нет: вспомним хотя бы Заир, Зимбабве, Киншаса на месте Бельгийского Конго, Родезии, Леопольдвиля, совсем недавнее и менее понятное Кот дИвуар вместо Берега Слоновой Кости. Понятны обоснованные политическими и идеологическими соображениями смены названий в бывших государствах СЭВ. Обращают на себя внимание лишь темпы и масштабы процесса, столь, как и все в России, великие, что захватывается и то, что вроде бы не заслуживает переименования. В кампании переименований чувствуется что-то тоталитарное, необольшевистское; любопытным образом и другие республики бывшего СССР действуют так, будто они получили распоряжение из общего центра.
К тому, что уже сказано о топонимике Москвы, можно добавить следующие любопытные и даже забавные факты. Хотя на флоте переименование кораблей считается дурной приметой, сейчас фамилии Кирова, Фрунзе, Калинина и других советских деятелей, как и названия столиц бывших союзных республик Баку, Тбилиси и другие заменены в собственных именах тяжелых авианесущих, противолодочных и ракетных крейсеров на имена российских адмиралов Ушакова, Нахимова, Сенявина, а также Петра Великого. Ряд атомных подводных лодок получил наименования хищников: Барс, Леопард, Тигр, другая часть подлодок имена российских городов: Архангельск, Воронеж, Курск. Полностью переименованы корабли «Комсомольской эскадры» сторожевик Ленинградский комсомолец, тральщик Новгородский комсомолец и т. д. (АиФ, 1993, 22).
Для общего настроения, для определяющего вкуса момента показательно, что в старом здании Московского университета на Моховой улице (бывший проспект Маркса!) главная аудитория вновь называется Богословской «она всегда так называлась, пока не была переименована в Ленинскую» (Изв., 17.2. 93).
Процесс переименований вообще неравномерен, эмоционально-конъюнктурен, идет с перехватами и весьма быстрым движением вспять. Приведем два характерных сообщения: В Чечении, как она сама себя теперь называет, все сложилось иначе (Изв., 21.9.92). Не Сухуми, а Сухум. Сессия Верховного Совета Абхазии восстановила названия столицы Абхазии города Сухум и шахтерского города Ткуарчал (со второй половины тридцатых годов они именовались на грузинский лад Сухуми и Ткуарчали). Поселок городского типа Гантиади получил исторический топоним Цандрыпш, села Леселидзе и Хенвани соответственно Аечрыпш и Амзара (Изв., 15.12.92).
Для общего настроения, для определяющего вкуса момента показательно, что в старом здании Московского университета на Моховой улице (бывший проспект Маркса!) главная аудитория вновь называется Богословской «она всегда так называлась, пока не была переименована в Ленинскую» (Изв., 17.2. 93).
Процесс переименований вообще неравномерен, эмоционально-конъюнктурен, идет с перехватами и весьма быстрым движением вспять. Приведем два характерных сообщения: В Чечении, как она сама себя теперь называет, все сложилось иначе (Изв., 21.9.92). Не Сухуми, а Сухум. Сессия Верховного Совета Абхазии восстановила названия столицы Абхазии города Сухум и шахтерского города Ткуарчал (со второй половины тридцатых годов они именовались на грузинский лад Сухуми и Ткуарчали). Поселок городского типа Гантиади получил исторический топоним Цандрыпш, села Леселидзе и Хенвани соответственно Аечрыпш и Амзара (Изв., 15.12.92).
Стремление приблизить фонетически и/или орфографически название к оригинальным написанию и звучанию естественно и извечно, развертываясь по мере роста грамотности, культуры и взаимоуважения народов. Нельзя было, например, не одобрить послереволюционные изменения принятых русских форм Тифлис, Вильно, Ковно и пр. на Тбилиси, Вильнюс, Каунас (ср. также коми вместо зыряне буквально «оттесненные»; нынешнее принятие формы кыргыз в этом плане вполне оправдано, ибо киргиз имеет для киргизского уха неприятные созвучия).
Основательным следует признать пусть часто наивнолингвистическое восприятие той или иной формы затрагиваемым иноязычным населением. И нет ничего страшного в чуть ли не законодательном насаждении формы украи́нский из двух сосуществующих акцентологических вариантов, хотя и не хотелось бы выправлять классическое пушкинское «Тиха укра́инская ночь». Нетрудно согласиться и с непривычным для русских в Украине пусть так, если кому-то чудится, что на Украине унизительно напоминает на краю, на окраине. Так в свое время китайцы просили различать на Тайване (на острове) и в Тайване (в не признаваемом КНР государстве).
Но нельзя не узреть тут и удивительной лингвистической наивности. В момент развала СССР были понятны политико-публицистические наскоки на форму с на. Она приписывалась злокозненному смешению слов Украiна (от украяти «отрезать от целого») и окраiна с ссылкой на перепечатанную, например, в альманахе «Хроника-2000» (вып. 2, Киев, 1992) работу С. Шелухина 1921 года «Назва Украiни», где прямо обвиняются в этом поляки и русские (последних автор считает не столько славянами, сколько финско-монгольским племенем). Но вскоре появились и объективные, спокойно-разумные голоса лингвистов, а не политиков, призывающие не видеть в ней великорусской злокозненности и вспомнить, что ею не брезговали великие патриоты Украины, прежде всего Т. Шевченко.
Во всяком случае, киевские рецензенты первого издания данной книги, по-моему, необоснованно увидели в сохраняемой и сейчас оценке русского (так! о том, как лучше по-украински, я и не думал судить) словоупотребления некую мою бестактность. Русский и украинский языки близкородственные, но каждый со своими законами и традициями. Статья же В. Задорожного в журнале «Украiнска мова i лiтература в школi» (1993, 56), на которую они ссылаются, рассматривает украинские конструкции на Украiнi в Украiнi. Кстати, мне больше импонирует статья Н. Сидяченко на ту же тему в сборнике Института украинского языка АН Украины «Культура слова» (1994, 45). И все же, и все же! Украинцы официально, хотя и не очень публично обратились к Госдепартаменту США с представлением употреблять форму in Ukraine вместо принятой в английском языке in the Ukraine с той же, в сущности, мотивацией (отсутствие артикля вроде бы усиливает представление о том, что перед нами собственное имя).