Люди, козы и олени бежали от огня к озеру. Лесные пожары явление не самое редкое. Беллерофонт не понимал, чем тут можно помочь, и уже собрался погнать Пегаса вверх и возобновить поиски с высоты, и тут из-за деревьев внизу выскочил громадный олень. За ним гнался лев и лев и
Люди, козы и олени бежали от огня к озеру. Лесные пожары явление не самое редкое. Беллерофонт не понимал, чем тут можно помочь, и уже собрался погнать Пегаса вверх и возобновить поиски с высоты, и тут из-за деревьев внизу выскочил громадный олень. За ним гнался лев и лев и
В точности как описывал Иобат. Тело льва с головой козы, торчащей посредине спины.
Вниз, Пегас, вниз!
Пегас опускался, пока Беллерофонту не стали видны все подробности. Химера сиганула на оленя, и вниз по холму покатился ком из оленьих и козьих рогов, льва и змеи. Козья голова свирепо рвала рогами оленьи бока. Хвост-змея бросался и кусал оленя за брюхо. Львиная пасть распахнулась и изрыгнула огонь в морду оленю, тот взревел и дернулся назад, мгновенно ослепленный. Когти льва разодрали оленю брюхо, и все головы чудовища жадно накинулись на выпавшие оттуда потроха.
Пегас снижался, кружа, и тень коня и наездника пала на сцену охоты. Химера вскинула голову. Олень содрогнулся и попытался встать, но, пока львиная голова, вымазанная кровью, продолжала смотреть в солнечное небо, змеиный хвост выставил клыки, впился в олений круп и прикончил добычу.
Струя огня рванулась к Пегасу. Беллерофонт завопил от неистового жара и дернул Пегаса вверх. Химера еще раз плюнула огнем, но теперь уже не дотянулась.
Все обошлось? Беллерофонт учуял запах паленых волос. То ли своих, то ли Пегаса не разобрал.
Они набрали высоту, и Беллерофонт достал лук, взялся за стрелу.
Смирно, смирно
Глянул вниз, прицелился и выстрелил. Стрела застряла в шее у козы, как раз там, где голова росла из львиной спины. Желтые глаза вытаращились, коза завопила от боли. Козья голова встряхнулась, и стрела выпала. Беллерофонт выстрелил еще раз и продолжил стрелять. Некоторые стрелы отскочили, а какие-то впились в бока льву, и Химера уже ревела от бешенства.
Прости, но нам надо поближе, крикнул Беллерофонт, вытаскивая копье из чехла.
Пегас пролетел по дуге так, чтобы солнце оказалось у него за спиной, а затем бросился вниз.
Если кузнец и удивился заказу Беллерофонта, виду он не подал.
Копье, говоришь, господин?
Именно. Вполовину моего роста.
Но наконечник из свинца?
Из свинца.
Свинец, он мягкий же. Никакой доспех не пробьешь, ни шкуру свинцовым наконечником-то.
И все-таки именно это мне требуется.
Ты платишь, проговорил кузнец. Мне-то что хоть жестянка, хоть портянка.
Химера заметила, что Пегас несется к ней с солнца, и встала на дыбы, замахала когтистыми лапами. Беллерофонт потянулся вперед изо всех сил. Челюсти чудища распахнулись и выдали еще один громадный шар огня, тут-то Беллерофонт и метнул копье в разверстую пасть и глубже, в тоннель самой глотки. Шквал жара обдал их с Пегасом, как раз когда конь в последний миг прервал падение к земле. Он метнулся ввысь, едва не врезавшись в макушки деревьев, и выровнял полет.
Беллерофонт глянул вниз и увидел, что чудище ревет и брыкается: свинцовый наконечник копья мгновенно расплавился в остервенелом ожесточении огня, и жидкий свинец пролился Химере в нутро. Смертельно раненная, она пошатнулась и упала. Козья голова взорвалась, разметывая пар, пламя и кровь, мех льва вспыхнул, и с последним оглушительным визгом Химера, дернувшись, издохла.
Беллерофонт приземлился и сошел с коня. От курившейся туши вздымалась гнусная вонь. Царевич отсек хвост-змею и львиную голову, изуродованные и опаленные. Мерзкие сувениры, но зато доказательства победы над чудищем.
Вернувшись к коню и усаживаясь верхом, Беллерофонт заметил, что брюхо у Пегаса обожжено, грива подпалена.
Бедняга, сказал царевич. Найдем тебе лекаря. До горы Пелион сил хватит?[123]
Высоковато летаем
Когда бодрый Беллерофонт вошел к нему в покои и опустил зловонную львиную голову и гнилостный труп змеи царю на стол, Иобат сумел полностью скрыть свою ярость. Филоноя охнула.
Ты ее убил! О, какой же ты смелый!
Беллерофонт подмигнул ей, и щеки царевны заалели.
Иобат крепко задумался.
Это батюшки светы вот так так не поверил бы, не увидь я своими глазами. Ну же, раздели со мной чашу вина. Ты сразил Химеру!
Ее гибель должна вернуть мир и процветание в твое царство, сказал Беллерофонт, заглатывая вино с непринужденной скромностью, какую способно породить лишь высокомерие.
Да, уж точно задумчиво согласился Иобат. Только вот есть ну да ладно.
Да, уж точно задумчиво согласился Иобат. Только вот есть ну да ладно.
Только не скажи, что где-то рядом бесчинствует еще какое-то чудище.
Нет-нет, не чудище. Но у нас все же есть незадача с народом Писидии. Они происходят от СОЛИМА. Слыхал о таком? Нет? Ну, Солим женился на своей сестре МИЛИИ, а ты сам понимаешь, какой приплод бывает у кровосмесительных пар. Их потомки солимы, как они себя именуют не платят налогов, нападают на окрестные города и деревни, а еще ходит слух, что они даже собираются восстать против моей власти. Я бросал против них отряды и даже большие дружины, но на них все время нападали из засады или похищали ради выкупа или всех поголовно убивали.
Ты, стало быть, хочешь прижать их к ногтю? спросил Беллерофонт с выводящей из себя нахальной ухмылкой и еще раз подмигнул оторопевшей Филоное.
Это совсем уж ни в какие ворота просьба ни в какие
Через несколько дней отряд солимов явился в царский дворец на поклон и поклялся в вечной верности Иобату. Когда Беллерофонт с Пегасом снизились над их городом, они потеряли семьдесят лучших бойцов, и этого достаточно.
Теперь Иобат отговаривал Беллерофонта идти войной против амазонок, взявших в привычку совершать налеты на Ликию из своей цитадели на северо-востоке. Верхом на Пегасе Беллерофонт кидал здоровенные камни на этих свирепых воительниц, пока и они не заключили договор, согласно которому оставили Иобата и его царство в покое.
Далее Беллерофонт пренебрег слезными просьбами Иобата даже не приближаться к столь жуткому супостату и победил пирата ХИМАРРА[124]. Весть об этом подвиге опередила Беллерофонта и добралась до Иобата первой. Отчаявшись прикончить высокомерного юнца, царь приказал своим же подданным взяться за оружие и разделаться с несносным царевичем, как только тот вернется в Ксанф.
Прибыв к воротам дворца и увидев, что против него выставили войско и не пускают в город, Беллерофонт наконец понял: все это время Иобат желал ему зла. Без Пегаса, которого оставил на лугу, против стольких людей он был попросту беззащитен. Пришлось воззвать к отцу, Посейдону.
Позади Беллерофонта река Ксанф вышла из берегов, затопила равнину и ринулась волной на город. Иобат, в ужасе наблюдая за происходящим из дворцовой башни, отправил людей умолять героя, но заржавело сердце у Беллерофонта, и он мрачно надвигался на город, а за ним катили воды.
Наконец женщины Ксанфа, отчаянно пытаясь спасти свои дома и семьи, задрали платья до самой шеи и побежали навстречу царевичу. Беллерофонт, дерзкий и уверенный во всем остальном, в делах плотских был скромен, застенчив и неловок. При виде женских гузок, грудей и горжеток он обратился в бегство, потрясенный и пылающий стыдом и смущением. Воды потопа отошли вместе с ним, и город спасся.
Иобату настала пора признать очевидную истину: героя берегут боги. Письмо его зятя Прета нелепица. Если Беллерофонт действительно пытался изнасиловать Сфенебею, боги уж точно оставили бы его? Если вдуматься, решил Иобат, со Сфенебеей вечно какие-то хлопоты. Может, он ошибается в Беллерофонте? Внезапный шум заставил царя выглянуть во двор. Герой и его крылатый конь приземлились, молодой человек сошел с Пегаса и направился в покои царя с мечом в руке.
Ворвавшись к царю, он увидел, что Иобат размахивает каким-то письмом.
Прочти, прочти это! воскликнул царь.
Беллерофонт выхватил у него письмо и прочел его.
Н-но все было как раз наоборот, сказал он. Это она пыталась соблазнить меня!
Иобат кивнул:
Теперь и я это понимаю. Ну разумеется. Прости меня, мой мальчик. Я тебе по уши обязан.
В конце концов оказалось, что Беллерофонт не захотел вернуться в Коринф и жениться на Эфре, царевне Трезена. За недели и месяцы, проведенные в Ксанфе, он начал замечать, до чего хороша собой и мила нравом юная Филоноя.
Когда до Сфенебеи докатилась весть, что ее сестра выходит замуж за Беллерофонта, она поняла, что всплывет и история с неудавшимся соблазнением и зловредной, коварной местью. Прет узнает. Весь Пелопоннес будет шептаться про это. Не в силах вынести позора, Сфенебея повесилась[125].
Подобно самой Химере, история Беллерофонта начинается с достославного царственного рыка, а завершается резким змеиным укусом. Никакой радости мне рассказывать вам, как юношеская наглость с годами прокисла и превратилась в очень непривлекательное высокомерие и тщеславие. Беллерофонт считал, что его божественное происхождение, его связь с Пегасом и героические подвиги, совершенные вместе с этим волшебным конем, вознесли его выше всех остальных простых смертных.
Однажды он взобрался на Пегаса и направил крылатого коня на Олимп.
Боги мне обрадуются, рассуждал он. У нас с ними единая кровь. Мне на роду написано величие.
Подобная гордыня святотатство, и безнаказанным не остается. Когда Зевс увидел, что Беллерофонт летит к вершине Олимпа, он наслал слепня, чтоб тот донял Пегаса. Яростные укусы насекомого свели животное с ума, конь взбрыкнул, встал на дыбы и скинул Беллерофонта. Герой упал и сломал бедро о камни далеко внизу. Пегас приземлился на Олимпе, и Зевс оставил его себе пристроил к делу как шикарную тягловую силу для своих молний.
За свой проступок Беллерофонт остаток дней провел изгоем и умер калекой, озлобленным и одиноким стариком.
Мало кто из героев умирает спокойно в собственной постели после долгих лет, прожитых счастливо. Но мало кто завершает свои дни печальнее, чем некогда достославный Беллерофонт.
Орфей
Способность ублажать зверей лесных[126]
Орфей был Моцартом древнего мира. Даже более того. Орфей был Коулом Портером, Шекспиром, Ленноном и Маккартни, Аделью, Принсом, Лучано Паваротти, Леди Гагой и Кендриком Ламаром[127] Древнего мира, признанным сладкоголосым мастером слов и музыки. При жизни слава его распространилась по всему Средиземноморью и далее. Говорили, что его чистый голос и несравненная игра способны зачаровывать зверя в полях, рыбу в морях, птицу в небесах и даже вдыхать душу в камни и воды. Сами реки изменяли свое течение, чтобы послушать его. Гермес изобрел лиру, Аполлон усовершенствовал ее, а Орфей сделал ее безупречной.