А еще в тот момент я заметила, что он весь напрягся, а по радио зазвучал его голос. И тут я подумала, что он точно меня убьет, потому что это идеальное алиби: ведь когда найдут мое тело, все решат, что он был в студии. Но тут я увидела, что он смотрит на меня с кривой улыбкой, и услышала, как Виктор по радио говорит другому диджею про девушку, с которой познакомился и в которую влюблен, и про то, что в конце каждого эфира он ставит напоследок песню Стинга «Когда мы танцуем», признаваясь таким образом этой девушке в любви. А потом он сказал, что настолько эту девушку полюбил, что собирается сделать ей предложение прямо сейчас.
ПО ГРЕБАНОМУ РАДИО.
А затем я повернулась и увидела, что Виктор незаметно открыл пассажирскую дверь и встал передо мной на колени, держа в руке кольцо с настолько маленьким бриллиантом, что я не сомневалась он купил его сам. И я согласилась, отчасти потому, что любила его, отчасти от радости, что меня никто не убьет, а отчасти потому, что знала он не выпустит меня из машины пописать, пока я не соглашусь за него выйти. И тогда я поцеловала его, а он все стоял, преклонив колено и преграждая мне дорогу. И тогда я спросила у него, можно ли мне в туалет, а у него искривилось лицо, и я стала переживать, что испортила такой романтичный момент, но тут он выпрямился, и я заметила, что он случайно встал коленом прямо в битое стекло.
Это было здорово, ведь нет ничего более романтичного, чем предложение руки и сердца, после которого тебе приходится сделать прививку от столбняка.
Помню, я подумала тогда, что если бы мне не хотелось так сильно в туалет, то, наверное, я сказала бы ему, что нам нужно подождать, потому что, по правде говоря, я была слишком разбита, чтобы выходить за кого бы то ни было замуж. Но к тому моменту, как я вышла из туалета, он уже обзвонил всех, кого только знал, и сказал им, что я согласилась.
Несколько раз я пыталась убедить Виктора, что он совершил ужасную ошибку, сделав мне предложение, но каждый раз, когда я принималась убеждать его, что ему будет лучше с одной из тех девиц с фотографий, он отмахивался, считая, что я говорю так из-за низкой самооценки. Даже когда я объявила, что у меня не все в порядке с головой, он сказал, что я преувеличиваю, потому что он был свидетелем моих незначительных панических атак и периодических нервных срывов и решил, будто хуже уже не будет.
Как-то утром, вскоре после того, как мы обручились, я проснулась от того, что Виктор ко мне потянулся, но вдруг остановился и медленно сел. Очень осторожно он спросил:
Дорогая? А ты ты что, описалась?
И я была такая вся:
ЧТО?! Ну, конечно же, я не описалась!
А потом я подумала: «Фу, НЕУЖЕЛИ я и правда описалась?», потрогала все вокруг, но ничего не нащупала, а потом увидела огромную лужу, медленно просачивающуюся из-под одеяла в пространство между мной и Виктором. Тогда я закричала:
«ГОСПОДИ, КОТ НАССАЛ!»
И скинула с себя одеяло, разбрызгивая повсюду кошачью мочу.
Виктор подпрыгнул с кровати с рвотными позывами и проклятьями в адрес меня и кота, и тут я поняла, что несмотря на полное отвращение, которое вызывала у него мысль, что я его опи́сала, он все равно старался сохранять спокойствие и относиться к ситуации с пониманием. Как видно, он воображал, будто я настолько безумна, что стану на него писать. Вот тогда-то я и поняла, что, может быть, у нас с ним и правда есть шанс.
Тем не менее мне жалко Виктора, потому что он знал, что у меня есть какие-то проблемы с головой, но при этом он еще и предполагал, что я стройная от природы. То есть, как мне кажется, он рассчитывал, что я буду безумной, но при этом еще и горячей безумной штучкой, но потом он настоял, чтобы я обратилась к психотерапевту нашего колледжа, а она отговорила меня от всей этой анорексии, и я моментально набрала пятнадцать килограмм, что было хорошо для моего здоровья, но при этом было ни капли не сексуально. Кроме того, я случайно начала есть твердую пищу, так что обходилась Виктору дороже, чем он предполагал изначально. В общем, он заключил по-настоящему дерьмовую сделку.
И я оказалась еще более сумасшедшей, чем прикидывалась.
Это было не рагу
Мне всегда казалось несправедливым, что у меня было так мало времени понравиться родителям моего будущего мужа, в то время как у Виктора был целый год, чтобы завоевать сердце моих.
Конечно, нелегко пришлось нам обоим. Однажды, когда он пришел к нам домой на обед во второй или в третий раз, мы я, мама и Виктор сидели в гостиной и болтали. Мы с мамой сидели на диване, и нам было оттуда видно, как в комнату на цыпочках зашел папа. Он поднес палец к губам, давая нам понять, чтобы мы не говорили Виктору, что он стоит у него за спиной с живой рысью под мышкой. Пожалуй, именно этого я бы и боялась больше всего на свете, приводя парня домой, если бы мне только хватило фантазии представить, что мой отец додумается швырнуть живую рысь в мальчика, которого я буду хотеть впечатлить. Я же решила, что папа просто случайно оставил дома рысь, заснул, а потом спросонья осознал свою ужасную ошибку и, услышав голос Виктора, решил незаметно вынести животное на улицу, чтобы Виктор не подумал, будто мы из тех людей, которые держат дома живую рысь. К сожалению, замысел моего отца заключался вовсе не в этом, и мои глаза округлились от ужаса, когда он наклонился, заорал звучным радостным голосом: «ПРИВЕТ, ВИКТОР!»
И швырнул в Виктора живой рысью.
Большинство людей, читающих эти строки, подумают, что таким образом отец запугивал моих поклонников, стараясь внушить им, что они должны хорошо обращаться с его дочерью, однако его это нисколько не заботило. Он с не меньшим удовольствием швырнул бы рысью в меня или в маму, но ему мешала наша сверхчеловеческая способность улавливать звуки, которые он издает, когда пытается не шуметь. В защиту своего отца могу сказать, что это была маленькая рысь, которую он вскармливал, чтобы потом отпустить в дикую природу, а не одна из взрослых особей, которые обитали на заднем дворе. В то время мой отец держал несколько взрослых рысей, правда, они почти не бывали дома, а если моя мама и обнаруживала кого-то из них внутри, то загоняла метлой в клетку. Как-то раз я спросила, зачем мой отец время от времени заводит рысей, и она сказала, что «он собирает их мочу». Потому что, ну вы знаете. У кого отцы не собирают что-нибудь? (Кстати, если в вашем регионе рыси не водятся, то знайте, что это такие звери вроде небольших тигров, и этих зверей частенько недооценивают. По мере возможности они избегают конфликтов, но если их довести, то они с радостью сожрут твое лицо[20]. Они прямо как барсуки, и лучше держаться от них подальше.)
Даже если бы я и задумывалась над тем, как Виктор отреагирует на брошенную в него огромным бородачом рысь, я бы все равно едва ли смогла предвидеть то, как он отреагировал в действительности. Он щелкнул челюстями и сжал их, выпучился на рысь и остался сидеть совершенно неподвижно. Затем, избегая любых резких движений это было весьма впечатляюще, он поднял голову и посмотрел на моего отца растерянным взглядом. Быть может, Виктор ожидал увидеть на лице моего отца смущенное выражение ведь он, наверное, случайно уронил на него рысь, а может быть, он думал, что отец, увидевший рысь у Виктора на коленях, удивлен и испуган не меньше него и вот сейчас велит ему не двигаться, пока он сходит за пистолетом с транквилизатором. Вместо этого мой отец широко улыбнулся и протянул Виктору руку, словно у того на коленях не сидела из ниоткуда взявшаяся рысь (рысь, которая, должна добавить, и сама выглядела весьма напуганной и недовольной тем, что ее поставили в такое неловкое положение). Виктор настороженно посматривал на рысь (которая теперь начала издавать ужасающие звуки, которые рыси издают, чтобы дать понять, что они не домашние кошки и тискать их не стоит), а потом бросил взгляд на меня, словно бы оценивая, стою я того или нет. Он сделал глубокий вдох и медленно-медленно повернулся, чтобы пожать руку моему отцу.
Генри, сказал он, приветственно кивая головой, и в его голосе почти не чувствовалось страха. После этого он повернулся обратно к маме и продолжил разговор, словно ничего более естественного и представить себе было нельзя. Это было круто, и, думаю, он завоевал в тот момент уважение всех присутствующих. Даже рысь, казалось, поняла, что с Виктором ей будет безопасней, чем с огромным здоровяком, который швыряется ею в других людей, и примостилась у Виктора за спиной, злобно поглядывая оттуда на остальных.
Позже Виктор мне признался, что ситуация его напугала до чертиков, но когда-то, когда Виктор был маленьким, у его папы был ягуар по кличке Сонни, так что Виктор заверил меня, что понимает людей, которым нравятся экзотические домашние животные.
Было приятно, что у нас нашлось нечто общее, только разница была в том, что у его отца были вертолеты, спортивные автомобили и домашние ягуары, потому что он был богатым и любил показуху, а мой отец держал диких рысей ради их мочи.
Я не стала это уточнять, потому что мы только начали привязываться друг к другу. И еще потому, что по-прежнему не могла до конца объяснить всю эту историю с мочой, хотя позже мне и сказали, что некоторые люди используют ее в качестве натурального средства от садовых вредителей. Если, конечно, этими вредителями не являются сами рыси, потому что в этом случае эти люди оказались бы в полном дерьме.
Почему-то Виктор очень беспокоился по поводу того, что подумают о нем мои родители, и старался всеми силами добиться их расположения. Маму он перетянул на свою сторону практически сразу же, так как помог восстановить старенький маслкар, но вот отец относился к нему так, будто я по какой-то причине пригласила на ужин собственного бухгалтера. Если бы, конечно же, у меня был свой бухгалтер. Виктор попытался произвести на отца впечатление мужественности, попросив научить его делать чучела.
Казалось, они оба были не в восторге от этой затеи, но ради меня притворились, что с радостью этим займутся, хотя я и сказала обоим, что идея, по-моему, просто ужасная.
В конце своего первого (и последнего) дня в чучельном бизнесе Виктор выглядел несколько нездорово, а отец казался озадаченным.
Что случилось? шепотом спросила я у Виктора, когда отец пошел прилечь. Тебя что, стошнило? Потому что почти каждого тошнит, когда он в первый раз делает чучело, заверяла я его. Я практически уверена, что это нормально.
Нет, ответил Виктор, прикрыв глаза рукой, словно пытаясь прогнать стоящие перед глазами образы. Нет, твой отец уже сделал чучело. Нужно было сделать еще всего пару штрихов. Это было чучело черного кабана, и он сказал мне, что я могу раскрасить его пасть, потому что это отличная не хлопотная работа для новичка.