Прощай, воин, вдруг шёпотом, одними губами произнесла ведьма. Она неожиданно поднялась и, несмотря на свои раны, явно собиралась дальше идти в одиночку.
Погоди! воскликнул Гудмунд. Неужели ты ничего не расскажешь мне? Что значил этот бой?
Ночная Всадница чуть заметно усмехнулась изуродованным лицом:
Не тебе допрашивать меня, Смертный; радуйся, что я оставляю тебя в живых. Огненосная Чаша была выразительно направлена на Гудмунда. Он замер, обездвиженный; нож-крюк был под рукой, но ведьма всё равно опередила бы его. Но запомни, продолжала Ночная Всадница, придёт день, и твои хозяева горько пожалеют, что зелёный камень в Бруневагарском монастыре всё-таки уцелел А теперь прощай!
Я ведь спас тебя, глядя прямо в глаза с вертикальным зрачком, сказал Гудмунд. Даже дикий зверь знает, что такое благодарность.
Ты спас меня? А может, это я прикрывала тебе спину?
Гудмунд опешил; а ведьма, сделав ещё несколько шагов, исчезла в зарослях бесшумно, как это принято у её племени.
Глава VI
Бран привёл тана Хагена наверх, в высокую и чистую горницу, где пол устилали мягкие домотканые половики, молча пододвинул к столу тяжёлую лавку, поставил жбан с пивом и две глиняные кружки. Тан сел; Бран же, по-прежнему не произнося ни слова, ловко развернул одной рукой послание Хрофта и стал пристально его разглядывать. Хаген терпеливо ждал.
Ты спас меня? А может, это я прикрывала тебе спину?
Гудмунд опешил; а ведьма, сделав ещё несколько шагов, исчезла в зарослях бесшумно, как это принято у её племени.
Глава VI
Бран привёл тана Хагена наверх, в высокую и чистую горницу, где пол устилали мягкие домотканые половики, молча пододвинул к столу тяжёлую лавку, поставил жбан с пивом и две глиняные кружки. Тан сел; Бран же, по-прежнему не произнося ни слова, ловко развернул одной рукой послание Хрофта и стал пристально его разглядывать. Хаген терпеливо ждал.
Идёшь усыпить Пса? полувопросительно, полуутвердительно сказал наконец Бран, поднимая глаза на гостя.
«Интересно, это Хрофт ему написал или он сам догадался?» подумал Хаген и кивнул головой.
Опасное дело, прищурился Бран. Ты сам-то бывал на Гнипахеллире? Нет? Жуткое место. Гиблое. Ни еды, ни воды одна отрава. Да ещё всякие страхи там от века копятся. Не знаю, не знаю стоит ли мне туда соваться. Что ещё жена скажет. Он глянул через плечо на дверь, словно ожидая немедленного появления супруги.
Разве может воин оглядываться на женщин? поднял бровь тан.
Я не воин, равнодушно бросил в ответ Бран; казалось, он о чём-то сосредоточенно размышляет. Однако, славный клинок! Здоровая рука хозяина взяла со стола подаренный Хрофтом нож. Бран повертел его и так и эдак, пристраивая за поясом.
Ты понимаешь, что случится, если Пёс вырвется? зашёл с другой стороны Хаген.
Понимаю, прищурился Бран. Это я понимаю Неясно мне только, отчего это именно ты взялся за это дело; почему Хрофт выбрал именно тебя?
Любого, дерзнувшего бы так заговорить с таном где-нибудь в Хедебю или Химинвагаре, не говоря уж о землях ярлов, танов и бондов, Хаген просто разрубил бы одним ударом от плеча до поясницы; но здесь Ученик Хедина лишь молча пожал плечами и сделал добрый глоток оказавшегося превосходным пива. Однако Бран продолжал молча ждать, явно не удовлетворившись этим.
Я давно знаю почтенного Хрофта, произнёс Хаген. И совсем недавно мне случилось побывать у него вновь. Он рассказал мне о пробудившемся Псе и посоветовал обратиться к тебе. Неужели он мог ошибиться?
Да нет, конечно же, нет, успокаивающе вытянул руку Бран. Просто далеко не каждому открыта дорога к Хрофтову жилью вот я и спросил, так что ты не серчай.
А ты сам бывал у него? в свою очередь переходя в наступление, в упор спросил Хаген.
Бывал отозвался Бран и в свою очередь омочил в пиве усы. Распространяться на эту тему он не стал и, прежде чем Хаген задал ещё вопрос, заговорил сам:
К Псу идти, конечно, надо это будет славный поход! Он коротко засмеялся. Ладно, тан Хаген! Странный ты человек, и не понял я тебя до конца ну да ничего. Ты хоть и молод, но, я вижу, в переделках побывал; так что, с лесной помощью, доведу я тебя до Гнипахеллира а там видно будет. По рукам?
Доведёшь до Гнипахеллира, а что дальше? пристально глядя на Сухую Руку, произнёс Хаген. С Псом я управлюсь сам, а как насчёт обратной дороги?
Ох, не веришь ты людям, потемнел лицом Бран. Я ж сказал тебе там видно будет! Не очень Лес любит, когда его Коридорами вперёд-назад шастают, как до колодца!
Этого Хаген не знал.
Хорошо, холодно сказал он. Доведи меня до Гнипахеллира Лесным Коридором. Мне нужно добраться до Пса как можно быстрее!
Вообще-то негоже людям во все эти колдовские дела лезть, ворчливо заметил Бран, но да уж ладно почтенный Хрофт просит Что ж, молодой тан, посиди пока, мне собраться надо.
Сборы оказались долгими. Бран достал целую груду разнообразного охотничьего снаряжения, чистую, хоть и застиранную одежду, потом развёл в печи большой огонь и стал готовить густой отвар из хвои и листьев; от котла повалил густой пар, а Сухая Рука, разложив всю свою справу на деревянной решётке, вдвинул её в самые плотные слои остро пахнущих испарений. Когда же отвар остыл, он тщательно им натерся.
Что смотришь? Давай, делай, как я, бросил он удивленно глядевшему на него Хагену. Когда идёшь в гости к другу, ты же приводишь себя в порядок?
Тан пожал плечами, но подчинился; наконец, когда всё было закончено, Бран повернулся к гостю:
Сейчас, я жене сказать должен. Жди здесь. Он шагнул к двери, но тут она сама распахнулась ему навстречу.
И куда это ты собрался, хотела бы я знать? послышался из тёмного проёма высокий женский голос. Видано ль такое на старости лет да все по лесам шастает, ровно тать! Дом в забросе, дрова кончаются, в колодце бревно раскрошилось, в курятнике дыра того и гляди лиса повадится, а он, гляди-ка, снова в лес! И кто же это тебя, старого, опять с толку-то сбил, какой гость незваный?! В продолжение этой речи Бран, слегка присев и разведя руки, медленно пятился назад, словно загораживая тана; Хаген же медленно поднялся; его душило бешенство: какая-то простолюдинка дерзает своими воплями вмешиваться в его дело! Что ж, она сейчас замолчит Если её не заставит умолкнуть Сухая Рука, он, Хаген, сделает это сам.
И куда это ты собрался, хотела бы я знать? послышался из тёмного проёма высокий женский голос. Видано ль такое на старости лет да все по лесам шастает, ровно тать! Дом в забросе, дрова кончаются, в колодце бревно раскрошилось, в курятнике дыра того и гляди лиса повадится, а он, гляди-ка, снова в лес! И кто же это тебя, старого, опять с толку-то сбил, какой гость незваный?! В продолжение этой речи Бран, слегка присев и разведя руки, медленно пятился назад, словно загораживая тана; Хаген же медленно поднялся; его душило бешенство: какая-то простолюдинка дерзает своими воплями вмешиваться в его дело! Что ж, она сейчас замолчит Если её не заставит умолкнуть Сухая Рука, он, Хаген, сделает это сам.
Однако не похоже было, что Бран в состоянии утихомирить свою жену. Он лишь растерянно бормотал что-то, виновато глядя на неё маленькую, чуть полноватую, с закатанными до локтя рукавами рабочего скромного платья. Сухая Рука даже втянул голову в плечи а его жена продолжала осыпать мужа отборной бранью, долго и нудно перечисляя не сделанную по дому работу, поминая свою жизнь, без сомнения, навсегда погубленную из-за этого лесного бродяги; видя, что Бран бездействует, тан наконец вмешался.
Послушай, это важнейшее дело, и в нём никак не обойтись без твоего мужа, произнёс он, борясь с желанием просто заткнуть ей глотку. Быть может, вот это как-то скрасит тебе несколько дней его отсутствия? Он достал из сумки серебряную брошь.
Жена Сухой Руки бросила на вещицу подозрительный взгляд.
А почём я знаю, может, ты её с девки какой сорвал! глядя исподлобья, огрызнулась она. Хаген стиснул зубы, выругавшись про себя самыми чёрными словами. Этот Бран тряпка! Ишь, стоит с постной рожей, я-де, мол, тут ни при чём, это всё она; разве может позволить мужчина, чтобы при нём жена так задирала нос, понося гостя! Хотя по Сухой Руке и видно, что он готов от стыда сквозь пол провалиться
Клянусь тебе мукой Нифльхеля, мрачно произнёс Хаген, поднимая правую руку, эта вещь честно куплена в Хедебю!
Жена Брана ойкнула и зажала рот ладонью клятва мукой Нифльхеля нерушима. Самый отчаянный злодей, самая чёрная душа во всём Хьёрварде не осмелится солгать, дав её, иначе в посмертии его ждёт участь столь горькая, что рядом с ней и сама смерть лишь мелкое неудобство.
Женщина, словно колеблясь, смотрела то на брошь, то на Брана, то на Хагена; тут впервые заговорил сам Сухая Рука:
Послушай, это ненадолго дней пять-шесть и я уже дома, а без меня гостю нашему никак туда не добраться
Усадьбу Брана двое путников покинули только под вечер.
Хагена трясло от злости. Уже после того, как жена Брана согласилась взять брошь и отпустила мужа, им пришлось выслушивать её длиннейшие наставления, словно они были малыми детьми. Хаген ни от кого не терпел поучений; даже Учитель, объясняя ему что-то новое, всегда вёл разговор так, что Хаген словно бы сам приходил к новым выводам.
Лошадей они вели в поводу, лес вокруг усадьбы Брана оказался настолько густым, что ехать верхом было невозможно. Сухая Рука уверенно шагал прямо на север, оставив закатный пламень по левую руку. Хаген всё ждал, когда же начнется этот самый Лесной Коридор, но вокруг них ничего не менялось.
Над лесом уже поднялась луна, когда путники выбрались из чащобы на небольшую полянку, обросшую молодыми невысокими ёлками. Посреди валялась здоровенная коряга, и Бран указал на неё тану:
Посиди пока, коней подержи, он пристегнул к узде длинный ремень, а я тут того займусь, значит. Сиди и на меня не зыркай.
«Что Хрофт, что этот все, кто хоть что-то умеет, от чужих глаз своё умение пуще золота прячут», мелькнуло у Хагена. Однако он, не возражая, принял у Брана лошадь и уселся на тёплую сухую лесину.
У него за спиной завозился Бран что-то забормотал неразборчиво; произнеся Заклятье Слуха, тан легко мог бы разобрать каждое слово, но не стал это делать. Кто его знает, этого Сухую Руку, ещё почует да взъярится
Хагену пришлось ждать довольно долго. Бран развёл костерок; запахло дымком. Бормотание становилось мало-помалу всё глуше и глуше, и, странное дело, умолкло и потрескивание костерка, и поскрипывание деревьев под ветром, и отголоски лесных шорохов; мягкая, внимательная тишина обволакивала поляну, и вот в ней неожиданно прозвучал негромкий хрипловатый голос Сухой Руки: