Я открываю несколько ящиков в поисках винных бокалов и стараюсь не обращать внимания на слова, которые доносятся из соседней комнаты. Разговор с человеком, которого я не знаю. На языке, на котором я не говорю.
Я старательно делаю вид, что не замечаю, как в душе у меня зарождается и растет тревога. Я вспоминаю, как Ансель говорил, что его начальница недовольна, что он выходит из-под ее контроля, и невольно задумываюсь, с кем он сейчас разговаривает. Это может быть кто угодно. Например, кто-то из ребят Финн или Оливер, или тот парень, который не смог приехать в Вегас. Хотя стал бы он разговаривать так раздраженно с начальницей или с другом?
Я бросаю взгляд в сторону спальни, потому что дверь открывается, и подпрыгиваю, поспешно принимая как можно более занятой вид. Тянусь за пучком базилика и роюсь в ящичке в поисках ножа.
Прости, говорит он.
Я отмахиваюсь, и голос мой звучит, пожалуй, слегка пронзительно:
Не переживай! Ты не обязан все мне объяснять, у тебя же была жизнь до того, как я появилась.
Он наклоняется и целует меня в каждую щеку.
Боже, как же он пахнет. И губы у него такие мягкие и нежные, что мне нужна вся моя сила воли, чтобы держать себя в руках.
У меня действительно была жизнь, произносит он, забирая нож из моей руки. Так же как и у тебя. Он улыбается, но в глазах у него нет улыбки. И ямочек нет. Я так скучаю по ним.
Почему твоя работа так убивает в тебе радость? спрашиваю я, страстно желая, чтобы он снова дотронулся до меня.
Со смущенной улыбкой он пожимает плечами.
Я самый младший сотрудник в очень крупной фирме. Мы представляем огромные корпорации на очень больших процессах, поэтому я имею дело с сотнями и тысячами разных документов. Не думаю, что юристы, которые работают там лет по тридцать, еще помнят, каково это.
Я подношу маленький помидорчик к губам, прокусываю его и говорю:
Какая дрянь, и сую помидорчик в рот.
Он смотрит, как я жую, и медленно кивает.
Так и есть. Его глаза темнеют, и он моргает один раз, а потом еще, сильнее, словно пробуждаясь ото сна и только сейчас поняв, что это я стою перед ним. Как прошел твой день?
Я чувствую себя виноватой, потому что только развлекаюсь, а ты вкалываешь в офисе целый день, признаюсь я.
Он опускает нож и поворачивается ко мне.
Так ты останешься?
А ты хочешь, чтобы я осталась? спрашиваю я низким от волнения голосом и чувствую, как в горле встает ком.
Конечно, я хочу, чтобы ты осталась, твердо отвечает он, ослабляя узел галстука, снимая его через голову и бросая на дальний конец стола. В отпуске легко притворяться, что реальной жизни не существует. Я не рассчитывал, что моя работа будет настолько мешать мне. А может быть, я просто думал, что ты мудрее меня и менее импульсивна.
Клянусь, со мной все хорошо. Париж вовсе не так уж плох. Я одариваю его сияющей улыбкой.
Проблема в том, что я хотел бы быть с тобой, пока ты здесь. Получать удовольствие от тебя.
Разумеется, от моего искрометного чувства юмора и острого ума, не так ли? спрашиваю я с насмешливой улыбкой и тянусь за базиликом.
Нет, меня вообще не интересует твой ум. Я имею в виду твои сиськи. На самом деле меня интересуют только сиськи.
Я смеюсь, чувствуя, как облегчение растекается по моим венам. Вот это он.
Кто вообще дал тебе диплом юриста, а, болван?
Ну, это обошлось довольно дорого, но мой отец влиятельный человек.
Я снова смеюсь, и он делает шаг ко мне, но как только он приближается, сразу возникает неловкость, потому что я тоже тянусь к нему и наши руки встречаются посередине пути. Мы хором извиняемся и остаемся на своих местах, глядя друг на друга.
Ну, это обошлось довольно дорого, но мой отец влиятельный человек.
Я снова смеюсь, и он делает шаг ко мне, но как только он приближается, сразу возникает неловкость, потому что я тоже тянусь к нему и наши руки встречаются посередине пути. Мы хором извиняемся и остаемся на своих местах, глядя друг на друга.
Ты можешь трогать меня, говорю я, как будто он спрашивал.
Почему ты не берешь деньги, которые я оставляю тебе на столике?
Я отвечаю не сразу и шепотом:
Я от них идет такая энергетика я чувствую себя проституткой.
Ансель подается ко мне, смеясь вместе со мной:
Прости. Я не знаю, как сказать все то, что я репетировал весь день. Он запускает руку в волосы и ерошит их, они встают дыбом, и это так чертовски эротично и обаятельно! Мне хочется тоже немедленно запустить в них руку. Просто я чувствую себя таким виноватым, что почти не бываю с тобой, и хочу быть уверен, что тебе весело.
Ах. Значит, это чувство вины делает его этой роботизированной версией того очаровашки, за которого я вышла замуж.
Ансель, ты не обязан заботиться обо мне.
Его лицо немного вытягивается, но он снова выдавливает из себя улыбку:
Я хочу как-то компенсировать свое отсутствие.
Ты же привез меня сюда, напоминаю я.
Но я тебя почти не вижу! А прошлой ночью я вообще уснул, а ты Я смотрю, как он облизывает губы кончиком языка. Он смотрит на мой рот, губы его приоткрываются. Все это так странно.
Не то слово, соглашаюсь я. Но я все равно не возьму твои деньги.
Мы же женаты.
Мы не в том смысле женаты.
Он смеется, качая головой с притворным упреком, но теперь это настоящая улыбка, от которой на щеке его появляется та самая ямочка, и это заставляет мое сердце увеличиться в размерах так, что ему становится мала грудная клетка. Привет, любовничек.
Юридически да, мы женаты. Но я и так живу и питаюсь за его счет. И будет очень неправильно брать у него деньги, когда я даже не знаю его второго имени.
О черт, я ведь даже не знаю его второго имени.
Думаю, это отлично, что ты хорошо проводишь время, говорит он осторожно. Ты уже была в Музее
Как твое отчество? перебиваю я.
Он склоняет голову, и легкая улыбка чуть-чуть приподнимает уголки его губ.
Чарльз. По отцу.
Выдохнув, я повторяю:
Чарльз. Здорово. Ансель Чарльз Гийом. Красивое имя.
Его улыбка медленно гаснет, и он задает встречный вопрос:
Ладно. А как твое второе имя?
Роуз.
Миа Роуз?
Мне нравится, как он произносит это «Роуз». «Р» звучит как-то более выпукло, чем остальные звуки.
В твоем исполнении мое имя звучит красивее, чем обычно.
Еще бы, подмигивает он. Ведь это теперь мое официально любимое имя.
Я смотрю на него, чувствуя, как улыбка расползается по моему лицу.
Мы все делаем задом наперед, шепчу я.
Он придвигается ближе и отвечает:
Тогда мне нужно заново тебя соблазнить.
О, я трепещу.
И ты это сделаешь?
Его улыбка становится опасной.
Я хочу, чтобы ты сегодня вечером снова была в моей постели. Голая для меня.
Он имеет в виду секс. И я вдруг понимаю, что не могу проглотить ни кусочка еды: желудок у меня почему-то оказывается прямо в горле, а трусики почти падают от возбуждения.
Вот почему я хотел начать с того, чтобы приготовить нам ужин, продолжает он, не обращая внимания на мое состояние. И кроме того, моя мама содрала бы с меня живьем кожу, если бы узнала, что в основном я питаюсь покупной едой навынос.
Ну, я что-то с трудом могу представить себе, как ты приходишь домой ночью и готовишь себе что-нибудь поесть.
Это правда, медленно произносит он, растягивая слоги и делая еще шаг ко мне. Я хотел таким образом извиниться за прошлую ночь. Он улыбается и качает головой, а потом хитро смотрит на меня. И за то, что мне пришлось уйти так быстро утром, после того, как ты так изобретательно использовала мои пальцы Он делает паузу, чтобы убедиться, что безраздельно завладел моим вниманием. И добавляет: Я очень хотел остаться.
О.
Интересно, слышит ли он, как вдруг мое сердце падает в пятки с грохотом, который раскатывается по всей комнате. В голове роятся слова, но, видимо, мой мозг не в ладу со ртом, потому что я не могу ничего произнести. Каждый волосок на моих руках встает дыбом, а он смотрит на меня и ждет моей реакции.
Он хочет сегодня ночью заняться сексом. И Я хочу сегодня ночью заняться сексом.
Но то, что было так легко и естественно раньше, стало вдруг так сложно. Мы займемся этим прямо сейчас? Диван прекрасно подойдет, а может быть, даже стол или мы должны сначала поужинать и отправиться в спальню, чтобы все было цивилизованно? Я кошусь в окно и вижу, что солнце все еще пробивается в окошко над кроватью. Он увидит мои шрамы. Все. Да, вроде бы я знаю, что он видел их раньше (и трогал!), но тогда все было иначе. Теперь это не спонтанный «наверно-это-никогда-не-повторится» секс. Не «ты-понятия-не-имеешь-кто-я-поэтому-я-могу-быть-кем-угодно» секс. Не «выигрыш-в-лотерее-где-главный-приз-отличный-секс». Это секс запланированный, секс, которым мы можем заняться, когда захотим.
Доступный секс.
Еще тысяча мыслей проносится в моей голове, пока он неуверенно смотрит на меня и ждет. Я думаю слишком долго, и паника, что я сейчас все испорчу, поднимается у меня в груди и комом встает в горле.
Ты голодна? спрашивает он на всякий случай.
Не должна.
Что это вообще значит, Миа?!
Но ты хочешь? Он трет висок, явно растерянный. Ну, то есть мы можем сначала поесть, если ты хочешь.
Я не хочу. Не надо. Давай не будем? Я за то, чтобы не есть сначала.
С тихим смехом Ансель выключает плиту и поворачивается ко мне. Он берет мое лицо в ладони, проводит пальцами по щекам и целует меня. Его губы дразнят мои, зубы нежно покусывают. Я чувствую, как его пальцы зарываются в мои волосы и он слегка оттягивает мою голову назад, а сам чуть отстраняется, чтобы прижать свой нос и подбородок к моим. Его пальцы дрожат от сдерживаемой страсти, он постанывает, вряд ли понимая, что делает это.
Я посасываю кончик его языка, который он просовывает мне в рот, и он стонет уже громче. Мои соски топорщатся, когда он ведет меня в спальню, и я чувствую, как набухает моя грудь, а между ног становится горячо. Он наступает мне на ногу и шепчет извинения, морщась, когда я повторяю «Ничего, ничего» между его поцелуями. Мои глаза закрыты, но я чувствую, как он сбрасывает обувь, слышу, как ботинки со стуком падают на деревянный пол. Угол стены впивается мне в спину, и он снова шепчет извинения мне в рот, сосет мой язык и пытается меня отвлечь. Его пальцы пробегают вдоль моего позвоночника, забираются под блузку, он снимает ее с меня через голову, и между нами больше нет ничего лишнего. Я срываю с него рубашку, чтобы ощутить под руками его теплую кожу и прижаться к нему.