Я вгрызаюсь в яблоко, улыбаясь, пока он собирает вещи для пикника, а затем иду за ним в спальню, чтобы посмотреть, как он одевается. Словно загипнотизированная, я смотрю на то, как он ловко управляется со своим телом, на то, как натягивает боксеры, затем джинсы, как его пальцы привычными и легкими движениями застегивают пуговицы рубашки. И с трудом удерживаюсь от желания немедленно его раздеть, чтобы только посмотреть еще раз, как он будет одеваться.
Он взглядывает на меня, ловит мой взгляд, и я поспешно отвожу глаза и смотрю в окно, выпивая кофе одним глотком.
Почему ты до сих пор стесняешься меня? спрашивает он, подходя ко мне сзади. После того, что мы делали этой ночью?
Этой ночью мы выпили много вина после не слишком сытного ужина, и я была просто дикая, притворялась кинозвездой, которая приехала в город всего на одну ночь. А он был моим телохранителем, он поселил меня у себя в квартире, чтобы охранять и затем соблазнил.
Странно, что на такой, казалось бы, простой вопрос совершенно невозможно ответить. Да, я стесняюсь. Это мне свойственно всегда, а не в каких-то отдельных ситуациях. И загадка на самом деле не в том, почему это стеснение появляется в его присутствии, загадка в том, почему оно так быстро проходит.
Но я понимаю, о чем он говорит. С его точки зрения я непредсказуема. У нас бывают ночи, как чуть раньше на этой неделе, когда мы можем разговаривать часами, как будто мы знаем друг друга уже много лет. А бывают такие моменты, вот как сейчас, когда становится вдруг не по себе, и тогда я предпочитаю просто отвернуться, оставив напряжение висеть между нами.
Интересно, не кажется ли ему, что он женился на девушке с раздвоением личности. Но я не успеваю додумать эту не очень лестную для меня мысль, как его губы касаются моей шеи сзади.
Сегодня мы с тобой притворимся, что это наше первое свидание, стеснительная девочка. Я постараюсь произвести на тебя впечатление, и может быть, потом ты разрешишь мне поцеловать тебя перед сном.
Если он продолжит вот так гладить руками мою спину и посасывать чувствительное местечко у меня за ухом, я точно разрешу ему абсолютно все еще до того, как мы покинем квартиру.
Но ему, видимо, надоело сидеть дома, и он ведет меня к гардеробу. Теперь его очередь смотреть, как я одеваюсь, и он не скрывает своего восхищения, когда я натягиваю трусики, лифчик, белый топ и длинную, летящую юбку из джерси. И присвистывает чуть слышно одобрительно, когда я заканчиваю одеваться. Поднявшись, он подходит ко мне ближе и берет мое лицо в ладони. Двумя пальцами отводит в сторону мою длинную темную челку, чтобы заглянуть мне в глаза. Как будто что-то ищет в них.
Ты действительно самая красивая женщина, какую я встречал в своей жизни. Он целует уголок моего рта и добавляет: И все это кажется немного нереальным, да?
Но потом улыбается, как будто правда то, что я через пару недель уеду отсюда навсегда, его совсем не беспокоит.
Как ты это делаешь? хочется мне спросить у него. Как у тебя получается сиять и радоваться, не сгибаясь от осознания того, что все это скоро кончится?
Я ЧУВСТВУЮ ЕГО КРЕПКУЮ и надежную руку, которой он обнимает меня, когда мы проходим мимо его мотоцикла, припаркованного у тротуара, и идем к метро. Во второй руке у него сумка с нашей едой, и он помахивает ею при ходьбе. Он напевает какую-то песенку, здоровается с соседями, гладит встречную собаку, которая провожает его таким взглядом круглых карих глаз, как будто хочет, чтобы он забрал ее к себе домой. Мы с тобой одной крови, думаю я. Очень странно, что он выбрал для себя такую профессию, юриста, но и в рамках ее ему бы заниматься чем-то сумасшедшим и свободным, например, помогать старушкам или быть отвязным преподавателем права, который громко кричит и запрыгивает на стол.
Куда мы идем? спрашиваю я, когда мы садимся в поезд в сторону «Шатильон».
В мое любимое место.
Я шутливо толкаю его в плечо за то, что он не говорит мне, но в глубине души мне это нравится. Нравится, что он сам все это спланировал, даже если эта мысль пришла ему в голову только сегодня на рассвете.
Мы пересаживаемся на «Энвалид», и все это уже так знакомо мне, вся эта толпа в переходах, указатели, пересадки с одной линии на другую, и я вдруг чувствую острую мимолетную боль при мысли, что не имеет значения, что я там начинаю понимать про этот город, на самом деле это не мой дом. Впервые с момента моего приезда месяц назад я вдруг совершенно отчетливо понимаю, что не хочу отсюда уезжать.
Голос Анселя возвращает меня в реальность:
Ici[19]. Он берет меня за руку и тянет через толпу на улицу, минуя двойные двери.
Мы выходим из метро и проходим несколько кварталов, а потом моим глазам открывается такой вид, что я замираю на месте, сама этого не понимая, мои ноги словно врастают в мостовую.
Конечно, я читала про Ботанический сад в путеводителях, которые Ансель оставлял для меня, видела его отмеченным на маленьких картах, которые он засовывал мне в сумку. Но за все эти дни своих путешествий я так и не удосужилась здесь побывать, и он, видимо, это знает, поэтому мы сейчас здесь, стоим перед самым замечательным садом, который я когда-либо видела в жизни.
Он, кажется, тянется на несколько миль, его лужайки такого интенсивного зеленого цвета, что кажутся флуоресцентными, а цветы так разнообразны и таких невероятных оттенков, что я даже вообразить себе не могла, что такое бывает в природе.
Мы идем вдоль извилистых аллей, впитывая то, что видим вокруг. В этом саду представлены все цветы, которые растут во Франции, гордо сообщает мне Ансель, а я вижу вдалеке здания нескольких музеев: музей эволюции, музей минералогии, палеонтологии, энтомологии. Очень серьезные и тонкие науки, и величественные здания с мраморными колоннами и стеклянными стенами своим благородством это подчеркивают.
Здесь повсюду земля и растения, но они настолько разнообразны и многоцветны, что я не перестаю водить глазами по сторонам, разглядывая их. Даже когда я замираю перед ковром из фиалок и лаванды, мое внимание очень быстро переключается на ослепительную лужайку с маргаритками и цинниями неподалеку.
Тебе нужно посмотреть на Ансель замолкает и хмыкает, задумчиво прижав два пальца к губам в поисках нужного английского слова. Хотя он всегда очень мучительно подбирает слова для перевода, я ничего не могу с собой поделать, мне ужасно нравится, как он это делает. Особенно как он щелкает языком, когда сдается, и произносит слово на очень мягком, мурлыкающем французском:
Coquelicots?[20] Такой нежный весенний цветок. Красный, но еще бывает оранжевый и желтый?
Я качаю головой, не зная ответа.
Перед тем, как он расцветает, у него бутоны похожи на яички.
Смеясь, я догадываюсь:
Маки?
Он кивает, щелкает пальцами и выглядит таким довольным, словно лично посадил и вырастил эти цветы.
Маки. Точно. Тебе обязательно нужно посмотреть на маки весной.
Но эта идея повисает между нами в воздухе, и мы не обсуждаем ее. Он просто берет меня за руку и ведет дальше, показывая мне на все предметы вокруг нас: цветы, деревья, тротуар, воду, здания, камни, и, называя их по-французски, заставляет меня повторять эти названия. Как будто я должна срочно выучить их все и без этого знания просто не могу сесть в самолет и улететь через пару недель.
В холщовую сумку Ансель упаковал хлеб и сыр, яблоки и крошечные шоколадные печеньица. Мы находим скамейку в теньке, здесь нельзя устраивать пикники на газонах, и наслаждаемся этой немудреной едой так, словно не ели несколько дней. Рядом с ним я становлюсь такой голодной, во всех смыслах, и глядя, как он вынимает хлеб из сумки, как отламывает кусочек, как напрягаются мускулы его руки и перекатываются под кожей, я начинаю невольно думать, как он начнет ласкать меня, когда мы вернемся домой, с чего он начнет.
Сначала руками? Или губами и зубами будет дразнить меня, увлажняя для себя путь? Или он будет так же нетерпелив, как я, и просто оттянет мои трусики в сторону, чтобы побыстрее оказаться внутри меня, на мне, страстно двигаясь вперед-назад?
Я закрываю глаза, наслаждаясь солнцем и его объятиями. Он рассказывает мне, как любит этот парк, его архитектуру, историю, а потом замолкает, и слышно только пение птиц и трепет листвы у нас над головами.
На одно прекрасное мгновение я вдруг представляю, какая это была бы прекрасная жизнь: вот такие солнечные воскресенья в парке с Анселем и предвкушение вечера, когда его тело будет полностью в моем распоряжении.
ВПЕРВЫЕ С ТЕХ ПОР, как мы вместе, мы проводим вдвоем целый день. И при этом у нас нет возможности раздеться, коснуться друг друга, заняться сексом. А ведь это почти все, что мы знаем друг о друге. Спустя одиннадцать часов прогулки и осмотра всего, что можно увидеть при дневном свете, я смотрю на его губы, которые произносят красивые слова, на его мускулистые, изящные руки, которыми он показывает мне на важные здания, на его искрящиеся зеленые глаза, которые останавливаются на моих губах и теле довольно откровенно и часто, и все, чего я сейчас хочу, это почувствовать тяжесть его тела на себе и то, как он двигается внутри меня.
Сегодня мы были вместе, были двое Миа и Ансель, но как только мы возвращаемся в квартиру, он быстро целует меня в макушку, наливает мне бокал вина, а сам включает свой ноутбук, чтобы проверить рабочую почту, обещая, что это будет недолго. Он усаживается за маленький стол спиной ко мне, а я устраиваюсь на диванчике, подогнув под себя ноги, и смотрю, как напряжение снова сковывает его спину и плечи. Он явно злится и нервничает из-за того, что читает, и пальцы его с такой скоростью и нажимом летают по клавиатуре, что есть реальная опасность пожара. Потом он откидывается назад в своем кресле и с раздражением запускает руку в волосы.
Putain[21], ругается он сквозь зубы.
Ансель?
Ммм? Он потирает руками лицо.
Иди сюда, ладно?
Он глубоко вздыхает и встает, а затем подходит ко мне, но стоит мне увидеть его лицо, глаза пустые, губы сжаты в тонкую, прямую линию, как я понимаю, что чары развеялись и мне предстоит отправиться в постель в одиночестве. Мы вернулись в реальную жизнь, где есть эта его загадочная выматывающая работа, а я только временно.
Мы снова вернулись в ту же игру.
У тебя накопилось много работы, да? спрашиваю я. Из-за того, что сегодня был выходной?