Ты хорошо заботишься о своем теле, мычит он мне в грудь, проводя языком по моей ключице. Ты знаешь, что твоему мужу нравится, когда у тебя много плоти. Мне нравятся твои полные бедра. Мне нравится, что я могу чувствовать твою задницу в руках, чувствовать, как твои груди бьют меня по лицу, когда ты трахаешь меня.
Как он это делает? Волосы упали ему на один глаз, и он выглядит почти мальчишкой, но от его слов кожа у меня начинает гореть. Его дыхание, его пальцы все это ласкает мои набухающие груди, мои соски.
Он начинает медленно вращать бедрами, губами касаясь моих шеи и уха. Мое тело отвечает, возбуждаясь и дрожа в предвкушении наслаждения, от которого, я знаю, я взорвусь и разлечусь на мелкие кусочки. Как будто я сделана из тысячи крошечных трепещущих крылышек.
Сегодня, Сериз спасибо, что решила меня спасти, он выделяет последнее слово.
Мой мозг автоматически отмечает это, но затем адреналин затапливает меня, заставляя мои пальцы гореть, а пульс зашкаливать.
Приезжай во Францию на лето.
Он понимал, что в его жизни нет места для этого, но это не имело никакого значения. Он пытался спасти меня первым.
Глава 16
Глава 16
ГДЕ-ТО НА КРАЮ ПОДСОЗНАНИЯ я замечаю, как Ансель наклоняется надо мной и укрывает теплым одеялом. Я просыпаюсь от его пристального взгляда.
Потягиваясь, я хмурюсь при виде его тщательно отглаженной, белой, с мелким геометрическим фиолетовым рисунком офисной рубашки.
Ты уходишь на работу? спрашиваю я хрипловатым со сна голосом. Подожди, добавляю я, когда сознание полностью возвращается ко мне. Сегодня же вторник. Конечно, ты идешь на работу.
Он целует меня в нос, пробегает теплой ладонью по плечу, потом по груди, к талии.
Мне осталось всего пара недель такого безумия, говорит он.
Мне тоже, смеюсь я. А потом моя улыбка пропадает без следа, и я надуваюсь: Ну вот. Зачем я это сказала? Теперь я хочу заесть свое горе гигантским шоколадным круассаном.
Круассан, повторяет он, целуя меня, а потом шепчет: На этот раз лучше, Сериз. Но мы называем это pain au chocolat.
Он касается моей губы указательным пальцем. Я улыбаюсь и кусаю его. Не хочу, чтобы он грустил из-за моего неминуемого отъезда. Мы оба гораздо счастливее, когда притворяемся, что этого не будет.
Он убирает руку и снова проводит ею по моей груди.
Я абсолютно уверен, что «Капито» в конце концов отзовет иск.
Мне так хочется, чтобы ты остался.
Мне тоже. Он целует меня так нежно, так искренне, что в груди у меня что-то болезненно сжимается. Это не может быть только сердце, потому что весь воздух выходит из моего тела. И это не могут быть только легкие, потому что мой пульс бьется как сумасшедший. Это как будто Ансель пробрался в мою грудную клетку, поселился там и переворачивает все вверх дном.
У тебя есть какие-то очень важные планы на сегодня? спрашивает он. Я качаю головой, и он подытоживает: Тогда, значит, сегодня ты попрактикуешься в французском.
С кем?
С мадам Олард, соседкой снизу. Ты ей нравишься, и она считает, что у нас скоро будет ребенок.
Я выпучиваю глаза и прижимаю обе руки к животу.
Но я не столько набрала! восклицаю я и перевожу взгляд на свои руки. Или столько?
Он смеется и наклоняется, чтобы поцеловать меня.
Ты выглядишь точно так же, как когда приехала. Лучше скажи мне, как будет «я не беременна» по-французски. Ты можешь спуститься вниз и сообщить ей об этом самостоятельно.
Я закрываю глаза и думаю.
Je ne suis pas[22] Я запинаюсь и смотрю на него растерянно. Беременна?
Enceinte, произносит он. Его глаза скользят по моему телу, и я вытягиваюсь под его взглядом, невольно думая, есть ли у меня шанс, что он сейчас сбросит одежду и займется со мной любовью, прежде чем уйти на эту свою работу.
Он поднимается, и я вижу внушительную выпуклость у него на брюках, спереди, там, где молния от ширинки.
Я хватаю его, выгнувшись:
Десять минут!
Вообще-то я хотела, чтобы это прозвучало игриво, но в его глазах мелькает настоящая тоска:
Я не могу.
Я знаю.
Мне так жаль, Миа. Его взгляд ищет мой. Я ведь знал, что буду очень занят, о чем я только думал? Но ты здесь, и я без ума от тебя. Разве могу я об этом жалеть?
Перестань. Я обнимаю его за талию. Это было мое лучшее решение за очень долгое время.
Его глаза вспыхивают, когда я говорю это, и он утыкается лицом в мою ладонь, а потом ложится сверху на мое обнаженное тело.
Это так странно, правда? спрашивает он тихонько, прижимаясь лицом к моей шее. Но это все настоящее. И никогда не было ненастоящим.
У меня перед глазами пестрой лентой проносятся последние несколько недель сколько же там воспоминаний, сколько эмоций! Первые две недели здесь, с ним, не все я помню отчетливо из-за болезни. Неловкость, когда мы впервые занимались любовью после моего приезда. Вернувшаяся страсть, когда я нарядилась его служанкой А ведь я больше не смогу прислуживать Анселю после развода, когда через пару недель отправлюсь домой.
Что же мы будем делать? спрашиваю я, и мой голос прерывается на последнем слове.
Солнечное настроение снова возвращается к Анселю, он снова сияет улыбкой, ведь он понимает, что только один из нас может пребывать в расстроенных чувствах, а второй должен излучать радость и позитив. Ведь это же приключение, внезапное и потрясающее.
Мы? Мы займемся сексом, когда я вернусь с работы. У нас будет много секса. На этот раз, поднимаясь, он уже точно собирается уходить. И покажи мне снова свою темную сторону.
В меня летит одеяло, и когда я из него выпутываюсь, Анселя уже нет, я только слышу, как за ним с тяжелым стуком захлопывается дверь.
МАДАМ АЛЛАРД довольно долго подбирается к вопросу о том, скоро ли у нас будет ребенок она очень взволнованна появлением в нашем доме нового щенка и очень хочет поделиться впечатлениями о свежем винограде в магазинчике на углу. А потом мне требуется еще больше времени, чтобы убедить ее, что нет, мы пока не ждем ребенка. Она так искренне радуется, когда я отвечаю по-французски: «Madame, je ne suis pas enceinte»[23], что это вдохновляет меня на то, чтобы попытаться заказать обед на французском языке. Но грозный и куда менее доброжелательный официант с ужасными бровями в ресторанчике на углу лишает меня уверенности в себе, и вместо этого я заказываю свое любимое блюдо, soupe à loignon[24], на стандартном виноватом английском.
Интересно, сколько людей в окружении Анселя считают, что я приехала сюда потому, что беременна? Ну и что, что он уезжал всего на три недели, кто знает, что думают эти люди? А затем я начинаю думать: а сказал ли он обо мне своей матери? А отцу?
Почему мысль о беременности вызывает у меня улыбку, а потом какое-то странное покалывание внутри? Enceinte такое роскошное слово. А еще более роскошна мысль о полноте, о том, что внутри меня может поселиться частичка его, частичка нашего будущего, нашего ОБЩЕГО будущего. И хотя ребенка внутри меня нет, сама мысль о нем вызывает у меня бурю эмоций.
И проблеск надежды.
И тут же желудок у меня сжимается. Под влиянием импульса я хватаю телефон и пишу Анселю: «А твои родители знают, что мы женаты?»
Как же мне раньше в голову не пришло спросить его об этом?
Он не отвечает, пока я ем, и проходит почти час, и я уже ухожу на несколько километров от квартиры, бродя бесцельно по переулочкам, когда телефон в сумке вдруг начинает вибрировать.
«Мать знает, отец нет». И затем: «Тебя это обижает?»
Я понимаю, что у него много работы и я могу рассчитывать всего на несколько минут его внимания, я быстро печатаю: «Нет. Мои родители не знают. Я просто вдруг поняла, как мало мы об этом говорим».
«Мы поговорим об этом позже, но не сегодня».
Я смотрю на экран телефона с недоумением. Это определенно загадочно.
«Почему не сегодня?»
«Потому что сегодня ты непослушная девочка, а не хорошая».
Я отправляю свое сообщение: «Черт, да, и приходи домой поскорее». И в этот момент телефон снова вибрирует: пришло новое сообщение, но уже не от Анселя. От Харлоу: «Я в Канаде».
Я выпучиваю глаза и пытаюсь найти хоть какое-то объяснение этому, и мой мозг тут же услужливо подбрасывает мне единственную возможную версию. У Харлоу нет родственников в Канаде, нет никаких дел в Канаде. И я печатаю свой вопрос с такой скоростью, что приходится исправлять аж семь ошибок в пяти словах: «Ты что там, трахаешь Финна???»
Она отвечает не сразу, и я, не раздумывая, решаю написать Анселю, чтобы он подтвердил мои подозрения.
«Нет, Лолу».
На самом деле это так естественно сразу написать Анселю. Святые угодники, да у нас уже образовалось некое сообщество, даже есть общие друзья. Трясущимися пальцами я пишу: «Харлоу прилетела в Канаду навестить Финна на выходные???»
Ансель отвечает через пару минут: «Они, видимо, написали нам одновременно. Судя по всему, она прибыла к нему в плаще на голое тело».
Я киваю и пишу ответ: «Это похоже на Харлоу. Но как ей удалось пройти в таком виде через контроль???»
«Понятия не имею. Но им лучше даже не пытаться повторять наши костюмированные игры».
Моя кровь вскипает в предвкушении.
«Ты когда будешь дома?»
«Я пробуду здесь с драконом примерно до 21.00»
До девяти???
Я сразу падаю духом, набираю короткое «Ок» в ответ и сую телефон обратно в сумку. Но потом меня вдруг озаряет: он хотел, чтобы я была непослушной? Плохой? Я покажу ему, что значит «непослушная».
В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ Ансель обычно писал мне ближе к ужину, часов около семи, когда он еще на работе, а я уже дома. Вот уже дня четыре, как это расписание стало постоянным, поэтому я уже знаю, когда примерно ждать от него сообщения, в это время у него бывает вечерний перерыв.
Я готова, я в спальне, когда мой телефон начинает вибрировать на одеяле рядом со мной: «Не забудь, чего я хочу сегодня вечером. Ужинай сама. Я буду держать тебя в курсе».
Дрожащими руками я нажимаю на кнопку вызова и жду. Один гудок, два
Алло? отвечает он и переходит на английский: Миа? Все в порядке?
Профессор Гийом? спрашиваю я нерешительно нарочито высоким голосом. Вам сейчас удобно разговаривать? Я знаю, что вы в это время уже не в офисе
На той стороне провода повисает молчание, а потом он откашливается и тихо говорит:
На самом деле, Миа, голос не его, строгий и недовольный, я был очень занят и ты оторвала меня от очень важных дел. В чем дело?
Я провожу рукой по животу, вдоль пупка и ниже, между разведенных ног.
Я хотела задать несколько вопросов по поводу вашего предмета, но я могу перезвонить в другое время, если вам неудобно.