Я не успеваю придумать ответ, как по комнате разносится мой голос:
Еще. Пожалуйста.
Он проводит свободной рукой по моему телу, вверх, вставляет два пальца мне в рот и затем вынимает их, мокрые. Он начинает водить ими вокруг моего соска в том же ритме, что двигается вторая рука у меня между ног. Мир для меня сужается, сосредотачивается на этих двух ощущениях его пальцы на моем соске и на клиторе, а потом сжимается еще больше, и я уже больше ничего не знаю и не понимаю, кроме этих кругов, и влаги, и тепла, и вибраций от его слов на моей коже:
О Миа
Я раньше уже чувствовала себя беспомощной, когда лежала, обездвиженная, под машиной, когда инструктор отдавал резкие приказы, когда отец обдавал меня своим горячим презрением. Но это совсем другое. Та беспомощность, которую я испытываю сейчас, совершенно другого рода: как будто каждый нерв напряжен до предела и дрожит от наслаждения. Значит, вот как оно бывает, когда тебя ласкает тот, кому ты доверяешь свое тело и душу.
Но я хочу ощущать его внутри себя, когда начну распадаться на кусочки, а оргазм уже очень близок. Я приподнимаю бедра, упираюсь в него и опускаюсь прямо на его член. И мы оба замираем с протяжным стоном. Несколько секунд мы не двигаемся, пока мое тело принимает его, привыкает к нему.
Потом я скольжу вперед и вверх, потом снова вниз. Еще, и еще, и еще с закрытыми глазами слушая его прерывающийся голос:
О да пожалуйста быстрее быстрее, Миа
Я подаюсь слегка назад, и он гладит руками мое тело, шею. Его большой палец рисует нежные узоры на моей шее спереди. Кажется, возбудиться сильнее я уже не могу, но когда Ансель кладет одну руку мне на бедро и она скользит мне между ног, когда его пальцы начинают ласкать мой клитор, а его тихий, хриплый голос повторяет, как ему хорошо, о, как хорошо я просто не могу остановить свое тело, которое двигается уже помимо моей воли.
Cest ça, cest ça
Мне не нужен перевод, я знаю, он говорит: это оно. Он ласкает меня так, как нужно моему телу, и оно реагирует так, как нужно ему.
Я уже не знаю, на каком ощущении сосредоточиться, а испытывать все одновременно невозможно. Его пальцы впиваются в мои бедра, тяжелый возбужденный член двигается внутри меня, рот на моей шее сосет, сосет, сосет, и я вздрагиваю от наслаждения той легкой болью, которая возникает, когда на моей коже остаются следы его поцелуев. Он как будто в каждой клеточке моего тела: я как будто вижу его глазами, что он делает со мной, он как будто забрался ко мне внутрь и заставляет мое сердце биться так быстро и сильно, что это пугает и приводит в восторг одновременно.
Он приподнимается подо мной и переворачивает меня так, что я опускаюсь на руки и колени, и мы оба стонем от нового ощущения глубины, и я вижу, как меняется наше отражение в окне. Его руки теперь крепко держат меня за бедра, голова откинута, а глаза закрыты, и он медленно двигается внутри меня. Его вид воплощение блаженства и облегчения. Каждый мускул его тела напряжен и покрыт бисеринками пота, но в то же время удивительным образом он выглядит сейчас таким лениво-расслабленным, каким я никогда не видела его раньше.
Сильнее, прошу я, мой голос низкий и хриплый от желания.
Открыв глаза, с хищной улыбкой, исказившей его лицо, он впивается еще сильнее пальцами в мои бедра и делает внутри меня грубый толчок, останавливается и потом начинается с ритмичные толчки, которые сводят меня с ума, от которых у меня вскипает кровь.
Сильнее!
Он сжимает мои ягодицы и рычит, стараясь проникнуть как можно глубже, доставая до той точки, о существовании которой я даже не подозревала, и заставляя меня кричать и корчиться в сладостных муках оргазма, такого сильного и неожиданного, что я, кажется, теряю сознание и падаю на ослабевшие руки, которые уже не могут меня удержать. Ансель приподнимает мои ягодицы, ритмично двигается и резко стонет, содрогаясь от мощного оргазма.
Миа хрипит он, стоя позади меня и изнемогая от наслаждения.
Я совершенно без сил, не могу пошевелиться, и он баюкает меня, положив мою голову себе на грудь. Ухом, прижатым к его груди, я слышу, как тяжело и часто стучит его сердце.
Ансель переворачивает меня на спину, осторожно входит в меня, как всегда бывает, когда мы оба кончаем, и смотрит мне в лицо прямым, серьезным взглядом.
Тебе было хорошо? спрашивает он тихо.
Я киваю.
Я тебе нравлюсь?
Да.
Наши бедра покачиваются в такт друг другу, пытаясь стать единым целым.
Я киваю.
Я тебе нравлюсь?
Да.
Наши бедра покачиваются в такт друг другу, пытаясь стать единым целым.
Глава 18
ТАК ВО СКОЛЬКО эта вечеринка? бормочу я в подушку.
Ансель ложится на меня сверху, животом к моей спине, ткань его костюма касается моей обнаженной кожи, а волосы щекочут мне шею и лицо. Я смеюсь, пытаюсь выползти, но это только раззадоривает его.
Мммпф. Ты такой тяжелый! У тебя что, кирпичи в сумке? А ну-ка слезай с меня!
Но ты такая теплая, мурлычет он. И мягкая. И так хорошо пахнешь. Пахнешь женщиной и сексом и мной. Его пальцы находят мои бока и начинают меня щекотать, я визжу и выворачиваюсь, наконец он переворачивает меня на спину и прижимает меня своим весом, проводя большим пальцем по моим губам. Вечеринка в семь, говорит он, глаза у него такие зеленые, как трава, и выражение у них такое, что я понимаю: он сейчас с гораздо большим удовольствием снял бы свой костюм и залез ко мне в постель. Я зайду за тобой, и мы пойдем туда вместе. Обещаю не опаздывать.
Он наклоняется и целует меня со звуком, который означает нечто среднее между удовольствием и разочарованием, и я понимаю, что это он так убеждает себя не беспокоиться, уговаривает, что все хорошо так, как есть, что у нас еще будет время потом. После работы.
Я залезаю ему под пиджак и вытаскиваю его рубашку из штанов, чтобы коснуться его обнаженной кожи.
Я слышу, как ты думаешь, говорю я, повторяя его слова, которые слышала неоднократно. Как ты думаешь, сколько у тебя есть времени?
Он стонет и утыкается головой мне в шею.
Не могу поверить, что было такое время, когда я вскакивал с постели и выбегал за дверь еще до того, как успевал сработать мой будильник. А теперь я не хочу уходить.
Я запускаю руки в его волосы, слегка почесывая ногтями кожу его головы. Он старается не давить на меня своим весом, но я чувствую, как с каждой секундой он расслабляется все сильнее.
Je ne veux pas partir[32], повторяет он слегка охрипшим голосом. Et je ne veux pas que tu partes.
Я не хочу, чтобы ты уходила.
Я смотрю в потолок, стараясь запомнить каждую, самую крошечную деталь этого мгновения.
Не могу дождаться вечера, так хочется тебя со всеми познакомить, говорит он уже не так хрипло, приподнимаясь на локте и глядя на меня. Хочу рассказать всем, как заманил тебя сюда хитростью. Мы только опустим ненужные детали, типа той, что ты скоро уедешь от меня.
Просто спрячь мой паспорт, и я к твоим услугам.
Думаешь, эта мысль не пришла мне в голову? Не удивляйся, если ты однажды начнешь его искать, а его нет. Он потягивается и целует меня. Ладно, это нехорошо. Он в верхнем ящике комода, где ему и место.
Я смеюсь и сталкиваю его с себя:
Иди на работу!
Он стонет и скатывается с меня, ложится на спину на постели.
Если бы не встреча с клиентом, с которым я пытался договориться несколько месяцев, я позвонил бы и сказался больным.
Я кладу подбородок ему на грудь, глядя снизу ему в лицо:
Важный клиент?
Очень важный. То, что произойдет сегодня, может все изменить, и процесс может закончиться в ближайшие шесть недель, а может тянуться долгие-долгие месяцы.
Тогда тебе нужно поторопиться.
Я знаю, говорит он со вздохом.
А я буду здесь и жду тебя в семь. Я еще не закончила предложение, а он уже снова улыбается. И не опаздывай!
Он садится, берет мое лицо в ладони и целует меня глубоко, с языком и зубами, а пальцами гладит мое тело и ласкает мой сосок.
Затем, резко поднявшись, он исполняет самый дурацкий на свете танец робота у кровати. И говорит механическим голосом:
Я не опоздаю.
Ты это делаешь, чтобы я думала, что ты очаровашка, даже если ты опоздаешь вечером?
Я не опоздаю! но он снова робот, песочного цвета волосы упали ему на лоб, и он лунной походкой идет к выходу из комнаты.
Ты ужасный танцор! Худший в мире! кричу я ему вслед. Но это абсолютная ложь. У него есть чувство ритма и врожденная пластика, которой нельзя научить. На настоящего танцора интересно смотреть не только тогда, когда он танцует, а я готова смотреть на Анселя часами.
Он смеется, кричит:
Веди себя хорошо, Жена!
И дверь со щелчком захлопывается за ним.
РАЗУМЕЕТСЯ, он опаздывает.
В семь тридцать Ансель врывается в квартиру и развивает бешеную деятельность: быстро скидывает рабочую одежду, впрыгивает в джинсы и рубашку-кэжуал без пуговиц. Он торопливо целует меня и несется на кухню, где хватает две бутылки вина, а затем берет меня за руку и тащит из квартиры в лифт.
Привет, выдыхает он, прижимая меня к стене, и тянется к кнопке нижнего этажа.
Привет. Я едва успеваю выговорить это, потому что он накидывается на меня с поцелуями, его губы страстные и ищущие, он засасывает мою нижнюю губу, подбородок, шею.
Скажи мне, что ты действительно очень, очень хочешь познакомиться с моими друзьями, пока я не затащил тебя обратно домой, чтобы раздеть и трахать тебя до потери сознания.
Я смеюсь, легонько отталкиваю его и целую его в губы, а потом говорю:
Я хочу познакомиться с твоими друзьями, а раздеть меня ты сможешь попозже.
Тогда быстренько расскажи мне что-нибудь о мадам Олард, потому что это единственный способ для меня быстро справиться с эрекцией.
МАРИ И КРИСТОФ живут всего в нескольких кварталах от метро, и когда мы подходим к их дому, я останавливаюсь как вкопанная, уставившись на открывшийся мне вид. Квартира Анселя умудряется быть одновременно маленькой и просторной. В ней нет ничего лишнего или претенциозного, она находится в старом доме и такая же легкая и уютная, как и сам он. А это место нет.
Фасад здания облицован камнем, здание старое, но недавно отремонтированное, и судя по тому, как оно выглядит, на это ушло немало средств. К квартирам на первом этаже ведут крутые лестницы, заканчивающиеся красными дверями с блестящими медными молоточками. На втором и третьем этажах арочные окна и балконы с коваными решетками, изобилующими украшениями в виде листочков и виноградных лоз.
Оживленная улица засажена деревьями, и в их блаженной тени я на секундочку останавливаюсь и пытаюсь собраться и приготовиться к тому, что меня ждет: полная комната незнакомцев и разговоры, которые я, скорее всего, даже не пойму. Ансель кладет ладонь на мою талию и шепчет: