Когда все распоряжения были отданы, казаки собрались и отбыли, Иван тоже убежал, я оделся и в темноте направился вниз по улице. Тут не далеко, поэтому пешком. А двадцатипятилетняя вдовушка с восхитительной фигурой уже ждала, так что занялся я приятными делами. Муж её, аптекарь, погиб во время экспериментов, что-то нахимичил так, что взрыв произошёл, потом даже жандармы работали, мало ли бомбы для бомбистов делал. Но расследование заглохло, не нашли состава преступления. Вдовствует она уже год, одна-одинёшенька. Когда я засёк её на рынке во время покупки котлов, то постарался, чтобы взять эту крепость штурмом, и вот неделю назад она пала. Фигурка хороша, в постели так просто бомба, но всё же один дефект был, отчего, видимо, особо на неё мужики и не смотрели, ну кроме солдат, эти всё готовы трахать, что шевелится. У неё большое родимое пятно на лице было. Мне же всё равно, тем более я её по ночам навещал.
Через час я уже вернулся на место постоя и быстро уснул.
В девять утра, а для офицеров это раннее утро, к казармам моей пулемётной полукоманды «внезапно» нагрянула проверка из знакомых офицеров штаба дивизии и нашего комполка со свитой, и обнаружили строевые занятия на плацу, которые проводил Крапивин, а мы с Зиновьевым стояли неподалёку и наблюдали, мол, службу тянем. У Зиновьева голова перебинтована, но всё равно на месте. При этом недоумевает, куда пропала половина транспорта. Это он ещё не знал, что и пулемётов уже нет. Трёх. Его, кстати, перевели на лечение на дому, врач будет только иногда приходить, проверять, как идет выздоровление. Солдаты из легкораненых, освобождённые от подобных занятий, были прикреплены к кашевару для помощи в готовке. Обнаружив гостей ну всё точно, правильно я догадался о мотивах их прибытия, я направился их встречать, бурча под нос:
Принесла всё-таки нелёгкая.
В трех прибывших колясках сидели не только наши полковые офицеры и начштаба, но и пришлые, еще четверо прибыло верхом. Когда они въехали на территорию, подскочившие солдаты из легкораненых, у которых бинты были видны, приняли лошадей и отвели в сторону, к специальным перекладинам и бадье с водой, то есть поилке. Я же встретил как положено, отрапортовал командиру полка Молчанову, что в подразделении всё соответствует распорядку, сейчас строевая, кашевар начал заготовку обеда на кухне пограничников, легкораненые помогают. Лучась довольством, полковник окинул территорию начальственным взглядом и велел показывать хозяйство.
По мере осмотра, как я заметил, чем дальше, тем больше комполка мрачнел. Пролёток он не обнаружил. Потом, когда офицеры из штаба дивизии в моей канцелярии сверили списки с имуществом, личным составом и вооружением, помрачнел ещё больше. С бухгалтерией у меня всё оказалось идеально, проверка показала всё на своих местах. Я же внимательно следил за Молчановым, только он так себя вёл, и вопрос, кто меня сдал, сам собой отпал. Но ему-то это зачем нужно? Вроде сам меня на это место поставил, наоборот должен защищать изо всех сил.
Скажите, господин поручик, а где пролётки, что у вас тут были? наконец поинтересовался он.
В канцелярии в этот момент находились все трое пришлых, полковник и я, остальные пошли изучать моё хозяйство.
Их перегнали в другое место. Всё же это воинская часть, и не дело тут держать личное имущество, на которое у меня имеются документы о собственности, ответил я, позволив промелькнуть на губах едва заметной усмешке.
Если он хотел прихвастнуть тем, что имеет тачанки, то зря, предупреждать надо, они у меня на часть не оформлены, банда получается, а не пулемётная полукоманда. Пришлые за это обязательно ухватились бы. Вон к моим наставникам и то цеплялись, а это им как красная тряпка для быка. Кстати, я уже сообщил пришлым офицерам, как бы между прочим, что, мол, дал расчёт казакам и те отбыли, чтобы больше уцепиться не за что было. И тут тоже ничего не нашли. Полковник же на мой ответ поморщился, но ничего сказать не успел, слово взял подполковник, старший офицер среди пришлых. Как я узнал, тот был помощником начальника штаба нашей дивизии. Сам начальник не приехал, не того я полета птица, а помощника прислал.
Скажите, господин поручик, вы знаете, что, согласно правилам, принятым в пограничной страже, при удачном перехвате каравана шестьдесят процентов, в соответствии с оценкой таможенной службой, становится призом захватившего?
Тут сразу всё стало на свои места, почему, как только прошла информация о бое и перехвате каравана, они подорвались и спешно прибыли в Калиш. Дело в призовых деньгах. Такой караван больше миллиона стоит, даже если чиновники таможенной службы сильно занизят стоимость контрабанды, всё равно сумма выходит большая. Тут только один момент есть: призовые касаются только пограничников, и мы, армейцы, к этому отношения не имеем, я уже говорил по этому поводу с командиром бригады пограничной стражи, и результатами разговора оба остались довольны. Так что я знал, что ничего не получу. Эх, был бы у меня какой-нибудь знакомый ушлый офицер из пограничников, договорились бы, чтобы тот принял караван, а отчисления с него мы бы поделили, а так с каравана я ничего не получу, о чём эти прибывшие офицеры прекрасно знали. Но тут есть небольшой правовой казус: получить не могу, но вот направить средства на какое-нибудь дело, и особенно в благотворительность, могу. Что, в принципе, и сделал, ещё в кабинете генерала всё по этому поводу написал и подписал, канцелярия у него шустро сработала, только вот эти офицеры, похоже, об этом пока ещё не знают, вот и сделали стойку, как бы поиметь с меня эти отчисления, направив их в нужное им русло. Налетели падальщики.
Мне же было интересно, что будет дальше, поэтому я поддержал тему, изобразив заинтересованность:
Да, офицеры из пограничной стражи про это говорили. Только ведь это касается пограничников, а не армейцев.
Это так, получить вы их, господин поручик, не сможете, хотя заслужили, это бесспорно. Однако вы можете отправить их на какое-нибудь богоугодное дело, явно закинул удочку подполковник.
Да, это мне тоже уже сообщили, подтвердил я и тут же обратился к своему непосредственному начальнику: Прошу прощения, господин полковник, но решать нужно было спешно, поэтому я вчерашней датой подписал представленные канцелярией штаба бригады пограничной стражи документы. Все деньги с продажи контрабандного товара пойдут на благотворительность, на строительство больницы в Тамбове, всё же наш полк Тамбовский, а также в Красный Крест, что работает на территории Российской империи.
Это так, получить вы их, господин поручик, не сможете, хотя заслужили, это бесспорно. Однако вы можете отправить их на какое-нибудь богоугодное дело, явно закинул удочку подполковник.
Да, это мне тоже уже сообщили, подтвердил я и тут же обратился к своему непосредственному начальнику: Прошу прощения, господин полковник, но решать нужно было спешно, поэтому я вчерашней датой подписал представленные канцелярией штаба бригады пограничной стражи документы. Все деньги с продажи контрабандного товара пойдут на благотворительность, на строительство больницы в Тамбове, всё же наш полк Тамбовский, а также в Красный Крест, что работает на территории Российской империи.
Ваш поступок подполковник из штаба дивизии пожевал губами, явно сдерживая готовые вырваться ругательства, он был явно разочарован, не успели они, погранцы шустрее оказались. Но всё же закончил: делает вам честь. Мне остаётся только поблагодарить вас за принятие такого решения, которое, конечно же, могло быть вызвано только патриотическими чувствами.
Благодарю, господин подполковник, слегка склонил я голову.
Пришлые сразу потеряли ко мне интерес и, формально завершив проверку, без промедлений отправились обратно в штаб дивизии, а вот командир моего полка, как ни странно, пришел в отличное настроение. Он к управлению подобными отчислениями вообще отношения не имел, в том смысле, что распоряжаться ими не мог, а я, как командир подразделения, участвовавшего в бою у границы, имел на это все права. Пограничники, которые мне это объясняли, полковника просто послали бы, если тот влез бы в это дело, тем более между генералом и Молчановым какая-то напряжённость была, и тот не упускал возможности поставить второго на место. В общем, гости и командование отбыли, даже отказались попробовать приготовленные кашеваром блюда. Время обеденное наступило, поэтому я отправил солдат отдыхать, отпустил и Зиновьева, а сам доехал до дома и пообедал там. Только после этого направился к роще, проведать казаков. У них всё было нормально: лошади пасутся, казаки отдыхают. Чуть позже трех ездовых пришлю к ним в помощь и для охраны имущества. Пока возвращать лошадей и пролётки я не спешил. Мало ли что.
Вернувшись в город, я взял шесть тысяч рублей ассигнациями и отправился в банк, где положил эти деньги на свой счёт. Меня интересовала реакция жандармов. Поглядим, что будет. А вообще, как снял тысячу, так и положил. Ну, чуть больше, это мои дела. Я именно так отвечу, если вдруг возникнут вопросы. Хм, может, вернуться к игре в карты? В офицерском собрании частенько устраивают вечерние игры, на деньги, естественно. Меня пару раз приглашали, но я отговаривался делами, да и сказал, что больше не играю. Возможно, зря. Отличная маскировка для появления лишних средств. Ну, или сообщу, что это наличка с отчислений за лицензии. Пусть проверяют. И когда же германцы войну объявят России?! Первое августа уже наступило. Или они передумали? Неужели мое вмешательство в историю таково, что до этого не дойдет? Что-то сомневаюсь.
Кстати, сундучок со средствами я держал при казаках, в доме становилось небезопасно. Вряд ли, конечно, с обыском придут, всё же я офицер и дворянин, но лучше перестраховаться.
Жандармы так и не появились, я вообще отметил, что они как-то не особо реагируют в мою сторону, как будто им приказ дали на мои дела закрывать глаза, но всё фиксировать. Больше провоцировать их я не стал. К вечеру вернул пролётки, лошадей, пулемёты и котлы, учения продолжили.
И вот на следующий день после отъезда пришлых, второго августа, когда я завтракал на веранде, в калитку постучались, а вернее, стали ломиться, и хозяйка пустила во двор вестового.
Ваше благородие, приказано всем со всей поспешностью прибыть в штаб полка! подбежал он к веранде. Своего коня, похоже, снаружи оставил.
Что-то случилось?
Война! Германия объявила нам войну.
Война? приподнял я бровь в удивлении, продолжая намазывать на горячие тосты свежее сливочное масло. Какая неожиданность. Кто бы подумал, что война будет?.. Передай, что я выезжаю немедленно.
Посыльный отбыл, а денщик стал спешно собираться. Впрочем, уже некоторое время всё необходимое и так было в пролётке складировано, что под навесом стояла, так что только мои вещи из комнаты забрал и оседлал мне Ворона. Я пока закончил завтракать. Денщик на пролётке, мой вьючный конь к задку был привязан так они и покинули подворье. Ему ещё нужно заехать к казакам, где они сняли комнату, загрузить все их вещи и добраться до расположения моей пулемётной полукоманды. Казаки будут ожидать на лошадях неподалёку от казармы.