Извините, что не представился. Корнет Бельский, прохожу службу в третьем драгунском Новороссийском Е. И. В. великой княгини Елены Владимировны полку. Отправился на охоту, да видишь, неприятность какая случилось. Я, Бельский, упал с коня! Расскажешь кому, не поверят, а в результате перелом ноги.
Он откинул простыню, и я увидел загипсованную ногу. После этого корнет вопросительно посмотрел на меня. А мне и сказать нечего. Всё вокруг было такое Даже и не поймёшь, какой год, но то что царские времена, уже ясно. То есть явно не пятьдесят девятый год и тут не Советский Союз. Будем вживаться. Да прямо сейчас и начнём.
Простите, я не могу представиться, я я сделал драматическую паузу, не помню, кто я, где нахожусь и какой сейчас год. Может, кто расскажет, кто я такой?
Ох ты, батюшки, разволновался корнет и, дотянувшись, взял костыль непривычной мне формы и запрыгал к двери. Открыв дверь, он покричал санитара и, не дожидаясь ответа, вернулся. А когда заглянул санитар, пожилой мужик за пятьдесят, в застиранном халате поверх старой формы, корнет велел ему: Позови Андрея Константиновича, скажи, подпоручик Волков очнулся. И поторопись.
Слушаюсь, ваше благородие, кивнул тот и, бросив на меня быстрый взгляд, закрыл дверь.
Проанализировав произошедшее, я решил поинтересоваться:
Скажите
Сергей Николаевич.
Мысленно подивившись тому, что имя и отчество корнета такие же, как у бывшего соратника Степаныча, я продолжил:
Скажите, Сергей Николаевич, что со мной случилось? Кто я и где я? Какое сейчас время?
Видимо, с последнего вопроса тот и решил начать отвечать:
Без Андрея Константиновича, конечно, нежелательно, а он хороший врач, вон мне как гипс наложил, но я всё же отвечу. Сейчас май. Третье мая тысяча девятьсот четырнадцатого года. Мы находимся в больнице города Калиш, он рядом с германской границей расположен. Сам я тут случайно оказался. На охоту был приглашён, но что с вами случилось, мне известно, ваши сослуживцы рассказали, вчера приходили. Вы подпоручик Волков, Игорь Михайлович, дворянин, прошлой осенью закончили Константиновское артиллерийское училище в столице, прибыли в сто двадцать второй пехотный Тамбовский полк, одна часть которого расположилась тут у Калиша, а другая составляет гарнизон города. Насколько я знаю, вы числитесь за одной из батарей артбригады. Три дня назад вы вечером верхом отправились в Калиш, в одиночку, и на вас напали бандиты. Не убили только потому, что их спугнул солдат-посыльный. Так он вас как были, обнажённого, в свою шинель завернул и привёз в больницу. В госпиталь ехать далеко, эта земская больница ближе оказалась. Бандиты не только коня увели, форму сняли, документы забрали, но и оружие и вашу шашку.
Да-а, дела, задумчиво протянул я. Сергей Николаевич, я мог бы вас попросить об услуге?
Скажите, Сергей Николаевич, что со мной случилось? Кто я и где я? Какое сейчас время?
Видимо, с последнего вопроса тот и решил начать отвечать:
Без Андрея Константиновича, конечно, нежелательно, а он хороший врач, вон мне как гипс наложил, но я всё же отвечу. Сейчас май. Третье мая тысяча девятьсот четырнадцатого года. Мы находимся в больнице города Калиш, он рядом с германской границей расположен. Сам я тут случайно оказался. На охоту был приглашён, но что с вами случилось, мне известно, ваши сослуживцы рассказали, вчера приходили. Вы подпоручик Волков, Игорь Михайлович, дворянин, прошлой осенью закончили Константиновское артиллерийское училище в столице, прибыли в сто двадцать второй пехотный Тамбовский полк, одна часть которого расположилась тут у Калиша, а другая составляет гарнизон города. Насколько я знаю, вы числитесь за одной из батарей артбригады. Три дня назад вы вечером верхом отправились в Калиш, в одиночку, и на вас напали бандиты. Не убили только потому, что их спугнул солдат-посыльный. Так он вас как были, обнажённого, в свою шинель завернул и привёз в больницу. В госпиталь ехать далеко, эта земская больница ближе оказалась. Бандиты не только коня увели, форму сняли, документы забрали, но и оружие и вашу шашку.
Да-а, дела, задумчиво протянул я. Сергей Николаевич, я мог бы вас попросить об услуге?
Да, конечно, говорите.
Не стоит врачам знать, что у меня с памятью плохо. Исправить они вряд ли смогут, а я надеюсь, что чуть позже она восстановится. Всё же я офицер и не хотел бы, чтобы меня списали. Скажу, что нападения не помню, а вылечившись, покину стены больницы.
Хм, хорошо, как пожелаете, Игорь Михайлович, я промолчу.
Благодарю.
Врач появляться не спешил, видимо ещё спал. Пока поднимут, пока подойдёт Пользуясь возможностью, я расспрашивал своего соседа о том, куда попал. О себе не спрашивал, всё, что он знал, уже выдал, он даже мой возраст не знал. Сказал, что даже по виду не определить, сколько мне лет, такой я пятнистый. Может, двадцать: если в прошлом году из училища выпустился, то девятнадцать-двадцать должно быть.
Потихонечку я информацию вытягивал, и старался ее систематизировать. Однако разговор как-то всё больше скатывался на девочек и спиртное: местные панночки корнета восхищали. Так что сфера его интересов мне была понятна: девки да пьянки. В общем, не особо интересный собеседник, но пару раз нужную информацию я от него получил, жаль он не умел сосредоточиться на нужной теме.
Только через час после того, как санитар был направлен за врачом, тот соизволил прибыть. В принципе, понять его тоже можно, раз очнулся, жить будет, куда спешить? Тут, как я понимаю, ритм жизни вообще неспешный. Андрей Константинович был молод, лет тридцати, при этом он оказался единственным врачом в больнице. Да и больница не так и велика, построена на пожертвования купцов. Врач был весел и его сопровождал тот самый санитар. Женщин в медперсонале я пока не обнаружил.
Сверкая улыбкой и расточая аромат, по нему сразу становилось ясно, что завтракал он кофе с булочками и вареньем, кажется вишнёвым, Андрей Константинович осмотрел меня, велел лечь, а потом встать. Я встал и даже прошёлся по комнате. Самочувствие, конечно, так себе, в голове нарастала пульсирующая боль в дополнение к лёгкому головокружению, однако ходить я мог. Описав симптомы врачу, я лёг на койку, после чего тот сообщил, что через пару недель меня уже можно будет выписать, ну и если я пожелаю, то меня могут перевести в военный госпиталь. Только дорога до него займёт порядка тридцати километров. Я задумался и поинтересовался, даст ли он мне направление на пару месяцев для излечения дома, на что легко получил согласие. Останется только подтвердить отпуск в штабе той части, где я теперь служу.
После этого начался уже нормальный опрос, внешний осмотр был окончен. Тут я и ошарашил врача небольшой амнезией. Мол, всё помню, дом, училище, поезд, а как прибыл в часть, своих сослуживцев, да и что произошло как отрезало. Ну, и надеюсь, что за время восстановления, отдыха и лечения память восстановится. Андрей Константинович одобрил мои намерения и тоже понадеялся на это. Прежде чем уйти, он сообщил, что сослуживцы прислали мне смену формы и мои вещи то есть вещи бывшего хозяина тела. Насчёт восстановления документов вопрос решался в штабе полка. В общем, все мне сочувствовали. Но была одна тонкость. Волков, хозяин тела, в город отправился в самоволку, да и изрядно пьян был, что и позволило его так легко скрутить. И за это придётся, видимо, отвечать мне. Если командование полка, куда временно для усиления входит батарея, вообще не замнёт дела, решив, что я и так наказан.
Когда врач ушёл, осмотрев и опросив корнета, мой сосед только головой покачал:
Ох, и горазды же вы лгать, Игорь Михайлович. Я бы не смог, воспитание не позволяет.
А я не помню. Да и лжи-то было не так много, часть я просто умолчал, так что, мне кажется, нормально. А пока отдохну, а то что-то после осмотра голова разболелась да комната перед глазами кружится.
В этом я тоже солгал, чувствовал я себя не так уж плохо, просто общаться с таким идеалистом не хотелось. Не ври, не убей, не возжелай жену ближнего своего может, ещё не дышать? Тоже мне, нашёл святошу. Устроившись на койке, я потрогал крестик на шее. Как сглазил: после завтрака с жидкой каши, пришёл поп, да ещё местный, а ведь есть ещё полковой. От этого я быстро отделался: сообщил, что голова раскалывается, и тот убыл. Я же вызвал санитара с бритвенными принадлежностями и сбрил это недоразумение под носом. Причёску пока не ровнял, бинт мешал. Расплатиться за бритьё мне было нечем, пообещал чуть позже это сделать. Однако тут сосед помог, дал копейку, это стандартная такса за бритьё, а меня ещё и побрили, убрав лёгкую щетину.
После обеда ко мне прибыл местный жандарм. Тут он от меня ничего не смог добиться, только пребывал в удивлении, что я держусь с ним подчёркнуто вежливо, а не фыркаю, как корнет или другие из офицерской касты. Даже руку пожал на прощание и поблагодарил. Сосед от этого совсем скривился, однако мне было всё равно, я получил от поручика то, что хотел, а именно, информацию о нападении. Не он вёл это дело, чуть позже стоит ожидать прихода полицейских, но интересовался и всей информацией владел.
Вот что он мне сообщил. Я понимаю, почему жандармы заинтересовались этим делом: нападение на русского офицера, да ещё поляками, могло принять политический аспект. Так вот, со слов того посыльного, а солдат из пограничников был, тут в городе, кроме штаба пехотного полка, где я теперь буду проходить службу, также находился штаб отряда пограничной бригады, нападавших было шестеро. Он издали понял, в чём дело, и стрельнул в воздух, ну те и испарились, тоже конно были, да ещё с бричкой. Ну, а когда подскакал, обнаружил обнажённое тело. Причём опознал, Игорь ему навстречу попался за час до этого происшествия. Взвалил в седло, укутав в шинель, холодно всё же, и вот отвёз до города, до которого пару километров оставалось. Со слов солдата, троих он хорошо запомнил, узнать сможет, если покажут, а описать вряд ли. Дело о нападении заведено, ищут. Это пока всё. Главное, я узнал данные солдата, пояснил, что хочу поблагодарить его. Когда поручик ушёл, я, под бурчание соседа, задумался. Что мне делать?
Непростой вопрос. Ну, воевать буду, это не обсуждается, для того и сделал вид, что годен к службе при лёгкой степени амнезии: Родина для меня не пустой звук, это же русские, свои. Точную дату объявления войны я не помню, но вроде в августе, значит, пара месяцев у меня есть. Неделю-другую проведу в больнице, пока займусь собой и телом, чтобы хоть немного привести в кондицию. А то, извините, дрищ натуральный. Так вот, два месяца у меня есть, посещу столицу и зачищу тех, кто виноват в провале войны. Да-да, я хоть и далёк от всей этой истории, но прочитал книжку про эту войну, и там автор довольно толково раскладывал, кто в чём виноват. Необходимо срубить голову этой гидре, из-за которой наши и терпели поражение за поражением, если проще, избавиться от засилья генералов, для которых неоспоримое право на существование имеет артиллерия, стреляющая ядрами, а оружие пехотинца копьё. А уж если это копьё ещё и стреляющее, так совсем хорошо. Именно Ник Ник, дядя императора Российского, виновен в развале армии, кражах и вообще во всём. Всё делалось с его одобрения, а под такой крышей можно творить что угодно. Уберу его, пока он не стал Главнокомандующим, его ставленников, и вернусь сюда в полк, чтобы начать войну от границы. Посмотрим, как в результате она пойдет. Будут ли изменения. От корнета же узнал, что история тут идёт пока так же, император, как и у нас, Николай Второй, остальные политические аспекты тоже схожи, так что война не за горами.