Тайник с запасами был скрыт под топчаном, закопан в бидоне. Я не поленился раскопал, осмотрел, и остался доволен. Лишь пачку банкнот взял, примерно тысячи две, а остальное вернул как было. После этого поднялся наружу, помог выбраться бывшему хозяину схрона, по его словам, никто кроме него об этом месте не знал, ну а те, кто его выкопал, давно покоятся под землёй. Крышку я закрыл и также замаскировал. Жаль, гранат нет, ещё бы и растяжку поставил. Но и так нормально. Схрон находился в небольшой роще, которую днём видно насквозь, поэтому я старался не оставляться следов.
Выведя молодца к бричке, я повёз его дальше, и мы наконец оказались у хутора. Тут я его привязал к колесу, кляп вставил, после чего направился к воротам. Разбудить хозяина труда не составило: я просто стал ломиться в ворота, собаки лай подняли. Ну, а когда тот вышел во двор с вопросом, кто там припёрся, я представился корнетом из погранотряда. Мол, есть сведения, что тут контрабанду хранят. Ругаясь на разных доносчиков, он направился к воротам, убеждая меня, что это навет и поклёп. Как только он открыл ворота, сразу получил рукояткой «нагана» по голове, выронил факел, что в руках держал, ну и упал. Упаковав его, я изучил двор и все постройки, включая дом. Никого. Только после этого я завёл бричку во двор, где и посадил обоих пленников рядышком у стены сарая и рявкнул на исступленно лаявших собак, велев им заткнуться. Псины не унимались. Пришлось сходить в дом, прихватить подушку и, используя её как глушитель, четыре раза выстрелить. Одного добивать пришлось. Вот теперь тишина наступила. Псин жалко, те всё же на службе были, но дело серьёзное, а тишина наше всё.
Расколоть хозяина хутора также удалось без проблем. Он тут жил как наёмный рабочий, хутор принадлежал все тому же молодчику. Бирюк мне сдал не только ухоронки своего хозяина, но и свои, обогатив меня ещё на пять тысяч тут и российские рубли были, и германские марки, и золотые монеты, но итоговая сумма, по моим прикидкам, была именно такова. Все схроны я вскрыл и осмотрел. Половина оказалась пуста, большую часть контрабанды уже расторговали, а новых поступлений не было, но интересное для себя я всё же нашёл и, используя обоих пленников как грузчиков, заполнил бричку. В основном патронами и консервами германскими. Также все свои вещи нашёл, даже служебное седло, форму, документы, оружие, то есть шашку. Ну и награды тех офицеров, что тут погибли, у одного «клюква» была, как называлось аннинское оружие неофициальное название оружия с закрепленным знаком ордена Святой Анны 4-й степени. В данном случае на сабле была еще и гравировка «За храбрость», которая наносилась в случае награждения за военные подвиги. Офицер был заслуженным.
Также тут была запасная касса молодца в размере тридцати тысяч. Лично для себя, кроме средств, я взял шесть пистолетов «Маузер». Те в ящиках были, ещё в консервационной смазке. Патронов, жаль, к ним не так много, они внешне сильно похожие были на те, что от советского пистолета ТТ. По две сотни на ствол. Ну, и трех молодых жеребцов прихватил. Моего коня служебного уже на ту сторону отправили с очередной группой несунов. У него армейское клеймо было, тут не продашь, а с той стороны легко. Эти три коня не клеймёные, можно забирать.
Также тут была запасная касса молодца в размере тридцати тысяч. Лично для себя, кроме средств, я взял шесть пистолетов «Маузер». Те в ящиках были, ещё в консервационной смазке. Патронов, жаль, к ним не так много, они внешне сильно похожие были на те, что от советского пистолета ТТ. По две сотни на ствол. Ну, и трех молодых жеребцов прихватил. Моего коня служебного уже на ту сторону отправили с очередной группой несунов. У него армейское клеймо было, тут не продашь, а с той стороны легко. Эти три коня не клеймёные, можно забирать.
И мы поскакали к схрону. Двое пленников сидели на неосёдланных лошадях, привязанные к задку. Я им руки спереди связал, чтобы за гривы держались. Добравшись до места, остановил бричку у дороги, чтобы следов не оставлять, с помощью двух почти добровольных грузиков перенёс всё к схрону, а потом спустил вниз и аккуратно расставил теперь уже моё имущество. При себе оставил только три тысячи, личные вещи свои и убитых офицеров, ну и один «маузер». Дальше ликвидировал обоих свидетелей, отправил их в речку там же, где от других трупов избавлялся, и на бричке вернулся в город, когда уже рассвет готовился вступить в свои права. Успел вовремя. Всё отнёс во двор втихую. Сюда же коней завёл, всех трёх, а бричку подальше отогнал и бросил её.
Я успел помыться, избавился в нужнике от одежды крестьянина, где и утопил её, а поднявшись к себе, вскоре уснул. Ночка та ещё выдалась.
Проснулся я от крика хозяйки дома со двора. Тут же в одном офицерском нательном белье подорвался с кровати, но с «наганом» в руке, и оказался во дворе. Та стояла и тыкала пальцем в лошадей, две сумки и седло, что лежали у крыльца. Естественно, деньги там были, но не все, две тысячи, остальное у меня под матрасом в снятой комнате хранилось, на них у меня имелись совсем другие планы.
Выскочив на двор, я с удивлением осмотрел коней и вещи. К одной из сумок была прикреплена записка. Я покрутил револьвер на пальце, невольно присвистнув. Так крутить револьвер безопасно, под курком была пустая камора. Извинившись за свой вид, я скрылся в доме. Раз опасности мгновенной нет, то нечего в неглиже ходить. Быстро оделся, застегнул портупею, поправил складки френча и, на ходу убирая выпрошенный у соседа по палате «наган» в кобуру, вернулся во двор. Хозяйка, вдова лавочника, уже читала записку.
Это вам, сообщила она, протягивая листок.
Подойдя, я быстро пробежался глазами по неровным строкам и демонстративно поднял брови в удивлении. Я знал, что там написано, старший контрабандист в городе писал под мою диктовку:
«Прошу прощения за случившееся, бес попутал. Возвращаю его благородию подпоручику Волкову его вещи и извинения в виде трёх коней и небольшой суммы наличностью, надеюсь, этого хватит для компенсации принесённых неудобств. Аноним».
Однако, только и сказал я, с удивлением посмотрев на хозяйку. Похоже, это те бандиты, которые на меня напали.
Об этом в городе было известно. В лицо-то меня не особо знают, но о случившемся наслышаны. Убрав записку в нагрудный карман, я присел у сумок и, открыв одну, взял саблю, что лежала сверху. Ту самую, наградную, с «клюквой».
Так это не моя сабля, с недоумением сообщил я. Они что, ещё на офицеров нападали?
Дальше изучать я не стал, несмотря на жадное любопытство хозяйки, а, прихватив обе сумки, сообщил, что посмотрю у себя в комнате, оставил седло на месте, а всё остальное отнёс к себе. Хозяйка сообщила, что пока воды коням принесёт, а то они уже маются от жажды. В комнате я сменил сапоги на старые волковские из сумок они отлично разношены, яловые, прицепил шашку, свой «наган» убрал в кобуру, документы в нагрудный карман, и, осмотрев себя, кивнул: выгляжу как надо. Большую часть вещей я оставил в комнате, деньги, две тысячи, вложил в карман, накидал список того, что мне «вернули», и, прихватив одну сумку, вышел во двор. Там на одного коня, что, на мой взгляд, выглядел поплоше, я накинул седло и, вместо отсутствующей уздечки используя небольшой кусок верёвки, вывел его со двора, сообщив хозяйке, что вернусь к обеду. Заодно оплатил ещё три дня постоя, а то у меня уже срок заканчивался. И направился в сторону больницы. В штабе полка, который я намеревался посетить, в такое раннее время никого и нет, кроме дежурного. Поэтому навещу-ка бывшего соседа по палате, он ещё мается со своей ногой. Он тут панночку нашёл, она его навещала, так что пока не торопился покидать Калиш. Долги нужно отдавать, поэтому я решил начать с корнета. Тот, понятно, ещё спит, но ради такого дела разбужу.
Добравшись без всяких проблем до больницы, я во внутреннем дворике привязал коня и, придерживая одной рукой сумку, что висела на плече, а другой шашку, направился к палатам. Дежурный санитар встретил меня у входа и сразу направился к корнету, чтобы разбудить и сообщить о госте. Пришлось подождать минут пять, пока тот приведёт себя в порядок, и только после этого я зашёл к нему. Кстати, моя бывшая койка уже была занята каким-то офицером-пограничником, которому прилетело в недавнем бое на границе, когда контрабандистов брали. Он был тяжёлый, без сознания, поэтому общались мы с корнетом шёпотом. Я вернул тому «наган», вычищенный, все патроны на месте, а также одолженные деньги, чем привёл в хорошее расположение духа. Ну, и рассказал, как мне всё бандиты вернули. Тот аж рот открыл, меня слушая. Я даже слегка увлёкся, но вроде рассказал толково.
Целый час я пробыл в больнице, но наконец решил, что пора посетить штаб полка, попрощался с корнетом и направился на выход. Тут врач мне попался, Андрей Константинович. Подумав, я попросил его уделить мне время, ну и ссудил, как спонсор, самой больнице небольшую сумму в размере двухсот рублей. И только после этого забрал коня и направился к выходу. До здания, где располагались штаб полка и комендатура, было не так уж далеко, и даже пешком и не спеша я добрался достаточно скоро. Оставив коня у входа привязанным к специальной перекладине, я, всё так же придерживая сумку, прошёл в холл, где меня встретил помощник дежурного в звании унтер-офицера.
Командир полка у себя? с ходу поинтересовался я.
Не было ещё, ваше благородие. Начальник штаба только что прибыл.
Веди меня к нему. Дело срочное и важное.
Мы и шага сделать не успели, как снаружи загремел колёсами по брусчатке экипаж. Прибыл полковник Молчанов. Я его встретил у входа. Окинув меня взглядом и задержавшись на рукоятке шашки, он поинтересовался:
Что-то случилось, подпоручик? Помнится, вы находитесь в отпуске по излечению.
Дело срочное, господин полковник.
Такое уж срочное? Что ж, пройдёмте ко мне в кабинет.
Когда он устроился за столом, то я сообщил:
Господин полковник. Я, когда выписался из больницы, стал искать бандитов, что на меня напали. Солдат-пограничник, спасший меня, помогал в этом. И, похоже, вышел на них. Они это обнаружили, и сегодня утром во дворе дома, где я снимаю комнату, обнаружились трое коней, седло и две сумки. Там была вот эта записка, я сделал два шага вперёд и протянул записку комполка, а пока тот её читал, продолжил: Прочитав её, я открыл сумку и нашел не одну саблю, а две. Вот эта не моя.