Поэтому я продолжила рассматривать фотографию моих родителей цветную, полароидную, немножко выцветшую, подписанную размашисто на грузинском. Это была их последняя. Её мой папа прислал бабушке из Дубая. У него была такая привычка посылать своей маме открытки и фотографии отовсюду, куда отправлялся. На фоне пальм и белой мечети мои родители выглядели бесконечно счастливыми, влюблёнными совсем. Как жаль, что двадцать семь лет я и не знала об этом, и с тех пор, как себя помню, усвоила, что я ошибка маминой молодости. В душу закрадывалось ощущение обмана, но оно было не обидным, а наоборот целительным. Если родители вместе были так счастливы, глупо считать себя ошибкой. И никакая я не ошибка, во-от! Я плод любви. Я расправила плечи и глянула на себя в отражение полированной крышки чёрного рояля, с удовольствием отмечая черты обоих.
Тем временем к бабушке подошёл охранник, седоватый и крепкий в плечах дядя Сосо. Он что-то шепнул ей на ухо. Бабушка расширила глаза, затем лицо её приняло загадочное выражение, мне даже вспомнился мой одноклассник Коля Беснов у него было такое же за секунду до того, как учительница села на стул, промазанный клеем. Потом бабушка Алико улыбнулась хитренькой папиной улыбкой и сказала мне:
Кати, дорогой! У меня дело есть срочный, чтоб ты пока не скучал, покатайся туда-сюда, тебя Гига отвезёт, покажет наш заводик, а потом и я приеду. Или ты вернёшься.
Хорошо, бабушка.
Переодеваться не потребовалось я уже была готова гулять, как мы с бабушкой собирались. Захватила сумочку, бросив туда телефон и зарядку. И Гига повёл меня в подземный гараж.
Экскурсия будет интересной, мисс Катерина, пообещал он на английском.
И я ему с улыбкой кивнула. Конечно, интересно будет увидеть то, что создала моя семья и благодаря чему процветает. В отличие от Бадри Гига вызывал у меня доверие. Бабушка говорила, что она без него, как без рук. Из её обрывочных фраз я поняла, что не всё у неё в бизнесе сейчас гладко, и есть те, кто ставит палки в колёса. А, возможно, и хочет оттяпать некоторую долю винного государства «Санатрело». Зато Гига был надёжен и верен своему «царь Тамар».
Почему мы выезжаем не через центральные ворота? спросила я.
Так короче, ответил Гига, не моргнув глазом.
И я поверила, не обратив внимание на неудобное чувство, коснувшееся груди.
Город пел, разливался многоголосьем юной зелени, солнцем по листьям, сверкал бликами на водах Куры и подмигивал мостами над ней.
Вам наверняка понравится это приключение. Оно будет головокружительным, пообещал Гига, направляясь к выезду из города.
Я не могла и подумать о том, что он нисколько не преувеличил. Наоборот, немного приуменьшил
11
Всё, как обычно, спасла Маруська. Я уже был на пороге, злой и взвинченный, как затрезвонил телефон.
Катя?! не глядя, поднёс я к уху трубку.
Это не Катя, это я, обиженно прогундосила дочка и куда-то в сторону: Ба, ты плавильно говолишь: мапа совсем голову потелял. И уже мне: Мапа, ты холошо голову искал? У меня вчела пингвин из Киндела под кловать закатился. Я всё на пузе облазила, но нашла. Ты лазил под кловать?
Я закатил глаза к потолку: о, женщины! Но рассмеялся.
Голова на месте, заверил я дочь, не признаваясь, что та с ирокезом. В зеркале гостиничного номера тот снова торчал до неприличия высоко.
Это холошо, деловито ответила Маруська. Ба говолит, что ты голову потелял, а у деды её совсем нету.
Это ещё почему?
Катя звонила, а дедушка на неё налугался. Сказал не приезжать, потому что у Кати тоже сопли.
Сопли? опешил я. Откуда ты знаешь?
Слышала. Она так сделала и Маруся смачно потянула забитым носом и ещё более смачно хрюкнула.
Сопли Я аж в затылке почесал. Ромашка заболела? А отец вот уж хорош, старый хрен, он никак не успокоится! Ну, я его проучу! Мне всё это уже порядком надоело! Пока я пашу на него, он мне жизнь портит. Что там теперь Катерина надумала? Она ведь может! Вообще ума не приложу, что происходит в её пушистой голове. Кажется, ситуация не только вышла из-под контроля, но и мчится куда-то под уклон, как поезд, соскочивший с рельс. Чёрт, а я так люблю, когда всё по рельсам
И тут же спохватился ну я и отец, реально безголовый:
Маруся, а у тебя давно сопли?
Давно. Уже засыхают.
А головка болит?
Неть. Ба меня лечит сильно, я аж устала. А ты длакончика пливёз?
Конечно, соврал я.
Ба говолит, что ты за мной в Сочи плиедешь. Ты длакончика не забудь.
Не забуду.
Купить бы его где-нибудь. Надеюсь, в Тбилиси продаются И тут Маруська добавила:
И Катю.
Ответом запершило в горле, я кашлянул.
Ладно, малыш, мне пора. Бабушку слушайся.
Снова глянул на себя в зеркало. Поправил галстук, часы за запястье. Вернулся в ванную и смочил предательский ирокез. Посмотрел на Ромашкин номер в мобильнике, но не стал набирать, лучше лично поговорю. Спокойно, глядя глаза в глаза. Скажу, что нужна, обниму и перепроверю: что всё правильно поняла. А потом заберу, и мы вместе через Батуми поедем за Маруськой. Морем. И никаких больше женихов, свадеб и сумасшедше-богатых старушенций с замашками Сталина. Да, именно так, дело решено! Даже если у Катерины сопли
На улице меня уже ждал «самый лучший таксист» Тамаз.
Ты быстро, дорогой! Цветы за углом продают, какой хочешь, выбирай! Сейчас довезу.
Цветы? Зачем цветы? нахмурился я, потёр переносицу и кивнул: Ах да, цветы Да, с цветами лучше. Поехали.
Тыкаясь носом в розы на поворотах, под рассказы Тамаза о каждом сколько-нибудь примечательном камне я добрался до дворца за высоченными воротами с причудливой железной ковкой. Мда, окопалась старушенция охранная система, как у принца Монако Я выбрался с букетом на тротуар.
Цветы? Зачем цветы? нахмурился я, потёр переносицу и кивнул: Ах да, цветы Да, с цветами лучше. Поехали.
Тыкаясь носом в розы на поворотах, под рассказы Тамаза о каждом сколько-нибудь примечательном камне я добрался до дворца за высоченными воротами с причудливой железной ковкой. Мда, окопалась старушенция охранная система, как у принца Монако Я выбрался с букетом на тротуар.
Тамаз помахал мне с улыбкой шире лица:
Удачи, дорогой! Чтоб невеста был нежный и родня тебя полюбил!
Угу, спасибо, буркнул я и, чувствуя себя по-идиотски, нажал на кнопку под камерой видеонаблюдения. Представился полно и по-русски: Андрей Викторович Гринальди к Катерине Кутейкиной и госпоже Кавсадзе.
Ждать пришлось неприлично долго. От предположений, почему, у меня задёргался глаз. Особенно от мысли, что там ныкают по шкафам женихов. Я стиснул зубы и прикинул, как можно перебраться через забор. Тамаз ещё не уехал, наблюдал за мной, кивал и сиял, как гигантский смайлик в кепке. Подсадит, если что. Но, наконец, седовласый охранник, важный, словно блюдет безопасность президента, провёл меня по парковым дорожкам к особняку.
Маленькая круглая грузинка лет за шестьдесят кинулась ко мне в холле с распростертыми объятиями:
Вах, дорогой наш гость! Как я рад видеть тебя, Андрей Викторович Гринальди! Сердце тает от счастья так я рад!
Я даже опешил и выставил букет, как щит.
Госпожа Кавсадзе? уточнил я.
Охранник кивнул.
Хм, а я ожидал другой встречи. Отец соврал? Во даёт!
Это вам. Я всучил букетище красных роз круглой мадам, лишь бы не обнималась. Не люблю панибратства с незнакомыми.
Вах, спасибо, дорогой! Какой молодец! Красивый розы! она полюбовалась цветами пару секунд, причмокнула и отдала букет мужчине где-то моих лет. Чёрный костюм, мрачный взгляд из-под густых бровей. Хм, кинжал небось вместо Айфона в кармане носит?
Приветствую, госпожа Кавсадзе, сдержанно начал я. Я только прилетел в Тбилиси и сразу к вам.
Какой ты молодец, дорогой! Витя, папа твой, всё обещаниями кормит, что приедет, но молодец: сын прислал!
Меня никто не присылал, я сам
Вах, сам?! Какой радость! всплеснула руками мадам Кавсадзе. Тем более молодец! За стол, сейчас же за стол, дорогой! С дороги напоим, накормим, дорогого гостя.
Благодарю, я не голоден
Никакой вопрос! последовало в ответ, и опасная круглая грузинка подхватила меня под локоть и потянула за собой через мраморный холл, как катер нефтяной танкер. Сравнение невольно вызвало у меня улыбку.
Вай, красивый улыбка у тебя дорогой! Пойдём скорее! засияла она. Наш вино попробуешь! Лучший вино на свете! Сделанный с любовь, только для дорогих гостей!
У меня на сердце отлегло: кажется, я зря волновался! Если так, пусть ведёт куда угодно. Сейчас наверняка войду в комнату, а там за столом моя Катя. И будет хорошо. С замирающим сердцем я вошел вслед за хозяйкой в столовую с огромным камином и грубоватым портретами на стенах.
Увы, за накрытым, как на свадьбу, столом, ломящимся от блюд и атакующим слюновыделительным запахами, Катерины не было. Может, на кухне суетится? Хотя тут же наверняка кухарка должна быть при таком домине.
Я хотел спросить, а Катя
Проигнорировав вопрос, меня усадили за стол. Совсем непохожая на старуху женщина уселась напротив на стул, отдаленно напоминающий трон. Мрачный джигит избавился от букета и сел по левую руку от хозяйки. По правую сидел какой-то сморщенный дед с круглой шапочкой на голове и сложенными пополам, как крылья бабочки, ушами. Еще двое суровых джигитов пришли и сели по бокам. Мадам Кавсадзе начала заваливать меня вопросами:
Рассказывай, как долетел? Как добрался? Как твой папа, Витя Геннадьевич? Такой смешной был, когда молоденький! Ты б только видел! Это сейчас он важный, большой человек, а я его совсем мальчишка помню. С моим сыночком Георги так дружил хорошо! Приезжал один раз. А ты, говорят, в Китай летал? А чем занимался? Как там, в Шанхае? Мы в Шанхай вино не продаем, хотя девяносто процентов наш продукция идет на экспорт! Вах, какой жалка, что компания твой папа не вино продаёт, хороший был бы бизнес! Ты тоже менеджер? Хороший?
Я отвечал и отвечал под вопрос-обстрелом и крутил в пальцах врученный мне бокал. Катя не появлялась, зато откуда-то материализовалась краснолицая старуха в платке. Я уже начал раздражаться. Когда эта мадам замолчит?
Да ты кушай-кушай, дорогой! И вино попробуй! Это лучший вино в Алазанский Долина! Ни Кингзмараули, ни Ркацители, ни Саперави, ничто не сравнится!
Я из вежливости отхлебнул.
Спасибо.