Он был моим защитником, и пока он оставался со мной, я могла ходить по дому спокойно. Но затем я совершила ошибку, рассказав про него отцу. Тот заявил, что это все плод моего воображения и если я не перестану говорить эти вещи, мои посещения бабушки будут ограничены.
Даже больше, чем страх не видеться с бабушкой, я боялась, что со мной что-то не так. И я перестала разыскивать моего воображаемого друга и вместо этого оставалась в первых комнатах, игнорируя шепот, манивший меня в дальний конец дома.
Я останусь здесь, сказала я.
В коридоре, ведущем на кухню, потирая руки, появилась Софи.
Вряд ли это сорвет продажу или что-то еще, но мне кажется, что здесь что-то неладно с отоплением. Там как будто градусов на двадцать холоднее, чем в остальном доме.
Я выразительно посмотрела на мать и нехотя последовала за ней в кухню.
Та была недавно обновлена. Несмотря на неудачную цветовую гамму и такие же неудачные обои, дизайн был солидный, равно как и шкафы из вишневого дерева, и приборы из нержавеющей стали.
Думаю, если декоратор и приложил руку, то именно здесь, предположила моя мать.
Софи кивнула:
Я знаю это наверняка. Хорошо помню, как дизайнер консультировался у меня по этому поводу. Она указала на дальний угол кухни, где когда-то располагался красивый камин работы Адамса и где сейчас была стена с нарисованной на ней коровой породы лонгхорн.
О господи, прошептала я. Даже мне кажется, что это кощунство!
Софи убрала одну косичку за ухо.
Я сказала Дебби, дизайнеру, чтобы камин не трогали, а просто закрыли его, не повредив деревянных деталей. Каминная полка цела и хранится на чердаке. Но снести все действительно было бы кощунством. Закрыть камин было неимоверной глупостью, но, на наше счастье, глупостью обратимой.
Моя мать шагнула к открытой двери напротив настенной росписи.
Предлагаю подняться по черной лестнице и осмотреть верхние этажи.
Моя мать шагнула к открытой двери напротив настенной росписи.
Предлагаю подняться по черной лестнице и осмотреть верхние этажи.
Нет! Это слово сорвалось с моих губ прежде, чем я успела сообразить, что говорю. Софи и моя мать посмотрели на меня, но лишь на лице Софи читался вопрос.
Ее бабушка погибла, упав с лестницы, пояснила мать. Посмотри, Мелли. Теперь тут с обеих сторон поручни, так что тебе нечего опасаться.
Я знала: Софи должна услышать правду, и я расскажу ее ей. Просто у меня временно отнялся язык. Я никогда не ходила по этой лестнице без своего защитника и знала то ли потому, что он предостерег меня, то ли мне это подсказывал внутренний голос, что я никогда не должна пытаться сделать это в одиночку. Там, наверху, что-то было. Нечто не из этого мира. Нечто недоброе.
Я останусь здесь.
Я попятилась. Внезапно почувствовав на полу под моей туфлей какой-то песок, я подняла ногу и увидела крупинки соли. Похоже, соли морской.
Мать подошла ко мне и пристально посмотрела мне в лицо.
Ты тоже это чувствуешь? Оно всегда было здесь. Она встала передо мной. Но скоро станет еще сильнее.
К нам подошла Софи, но мы с матерью продолжали смотреть друг на друга.
В чем дело?
Но тут зазвонил мой мобильник. От неожиданности я даже вздрогнула. Благодарная этому звонку я порылась в сумочке и, вытащив телефон, увидела на экране номер Джека.
Я должна ответить. Вы двое поднимайтесь наверх и осмотрите два других этажа.
Софи с видимой неохотой последовала за моей матерью вверх по ступенькам. Я вздрогнула, глядя им вслед.
Алло? сказала я в трубку.
Привет, Мелли. Это я, Джек.
Знаю. Твое имя высветилось на экране.
Я уловила в его голосе улыбку.
Ага, значит, ты не удалила мой номер со своего мобильника.
Мой прокол, сказала я. Жаль, что он не видит, как я закатила глаза. И то, что мы говорим снова, вовсе не значит, что мы должны это делать.
Его тон изменился:
Знаю. Но мне нужно было сказать тебе кое-что важное, прежде чем ты прочтешь об этом в газете.
Я посмотрела на кухонный пол. Было хорошо видно, как керамическую плитку пересекает дорожка подсохшей соли.
Что это? слегка задыхаясь, спросила я.
С тобой все в порядке? Тебе как будто не хватает воздуха.
Все хорошо, солгала я. Главное, скажи мне.
Помнишь ту новость про судно, найденное у острова Салливан? И то, что это оказалось судно твоего прадеда? И что оно с тысяча восемьсот восемьдесят шестого года числилось пропавшим?
Да. Скорее выдохнула, нежели сказала я.
Прежде чем попытаться его поднять, спасательная организация отправила вниз водолазов, чтобы те вытащили на поверхность все, что там есть интересного. Джек помолчал, затем заговорил снова: Может, мне стоит приехать к тебе, чтобы рассказать все как есть?
Нет, ответила я. Продолжай.
Водолазы нашли корабельный сундук и вчера подняли его, сказал он и, вновь помолчав, продолжил: Сегодня его открыли.
Внезапно почувствовав тошноту, я опустилась на пол.
И? спросила я.
Внутри были человеческие останки.
Я не ответила. Я стояла на коленях, глядя на дорожку соли. Увы, с опозданием до меня дошло, что зернистые пятна похожи на отпечатки ног. Я задержала дыхание, как будто готовясь нырнуть в воду, и замерла, увидев, что соляной след ведет к лестнице черного хода.
Джек? прошептала я. Кажется, у нас здесь проблема.
Я бросила телефон и закричала.
Глава 6
Я не знала, как я попала в квартиру Джека на Куин-стрит. Помню лишь то, как я сидела на кухонном полу в доме моей бабушки. Мои крики смолкли, но лишь потому, что мне не хватало воздуха мою голову как будто сунули под воду. Должно быть, я потеряла сознание, потому что следующее, что мне запомнилось, это как Софи и моя мать помогали Джеку посадить меня в его машину. Мне также смутно запомнились фотовспышки и два фургона местных телестанций перед домом, застывшие в ожидании своей жертвы, словно стервятники.
Я лежала с пакетом льда на лбу на кожаном диване в квартире Джека, смутно осознавая, где нахожусь. Элегантная и со вкусом обставленная квартира Джека не переставала меня удивлять. У меня просто не укладывалось в голове, как такой человек, как Джек, которому ничего не стоило закинуть ноги на мой кофейный столик или оставить грязные тарелки на телевизоре, жил в квартире, которая выглядела так, как будто она сошла с обложки «Архитектурного обозрения».
Нет, конечно, здесь наверняка сказывались гены его родители владели роскошным антикварным магазином на Кинг-стрит. И все же
Из кухни доносились приглушенные голоса голос самого Джека и чей-то мягкий женский. Я точно знала, что это не Софи и не моя мать. Потому что слышала, как они сказали Джеку, что если телевизионщики увяжутся за нами, они поедут в противоположном направлении. Я убрала пакет со льдом и подняла голову.
Ко мне подошла Амелия Тренхольм, мать Джека и одна из самых давних и близких подруг моей матери. Ее изящные манеры и миниатюрная фигура прекрасно вписывались в элегантную обстановку. Она села на диван рядом со мной и положила теплую руку на мой висок.
Ты все еще немного горишь. Скажи, тебе уже лучше?
Я кивнула и попыталась сесть, но она положила руку мне на плечо и заставила снова лечь.
Я хочу, чтобы, прежде чем снова попытаться встать, ты что-нибудь съела, хорошо?
За ее спиной, держа поднос с пончиками в шоколадной глазури, вырос Джек. Взяв один пончик, миссис Тренхольм завернула его в салфетку и передала мне. У меня тотчас заурчало в животе.
Джек специально съездил и купил их для тебя. Сказал, что ты такие обожаешь. В голосе Амелии слышалось сомнение. Откусив кусок пончика, я кивнула. Если честно, я зверски проголодалась.
Амелия улыбнулась и покачала головой:
Ты копия матери. Смотрю, ты унаследовала ее аппетит, а также склонность обоих твоих родителей к сахару. Что, по-моему, несправедливо.
Я откусила очередной кусок, слишком голодная, чтобы возражать против сравнения меня с моей матерью.
Миссис Тренхольм откинула мои волосы назад.
Репортеры уже толпятся у твоего дома и перед вашим офисом. Мы были вынуждены отключить твой мобильник, потому что от газет и телеканалов просто не было никакого житья. Ах, да! Дэвид Хендерсон звонил трижды. Сначала, чтобы поздравить тебя со свалившейся на тебя славой. Затем, чтобы убедиться, что на воротах дома на Легар-стрит есть вывеска «Продано. Бюро недвижимости Гендер- сона».
А в третий раз?
Амелия поджала губы:
Я не ответила. Именно тогда я выключила телефон.
Разумно, сказала я, откусывая очередной кусочек пончика и чувствуя себя уже гораздо лучше. Но почему всех так волнуют человеческие останки, которые, очевидно, пролежали в сундуке с тысяча восемьсот восемьдесят шестого года?
Джек сел на подлокотник дивана рядом с моей головой.
Потому что имя Приоло у всех на слуху. Но его часто можно услышать в том же предложении, что и слово «убийство». Посмотрим правде в глаза: кто бы ни был в этом сундуке, он попал туда не сам.
Чувствуя, что моя голова прояснилась, я села.
Но ведь не я положила их туда.
Нет, конечно, согласилась Амелия. Но ты одна из двух живых потомков того, кто мог это сделать. Репортерам интересно, известно ли тебе что-нибудь, и как только ты скажешь им, что ничего, и никаких новых зацепок не появится, они оставят тебя в покое.
Вы действительно так думаете? Хотя в детстве я довольно долго жила в других местах, все же, как истинная уроженка Чарльстона, я считала, что имя женщины может появиться в газете лишь трижды в ее жизни: в объявлениях о рождении, замужестве и смерти.
Ты уверена? спросила Амелия, переглянувшись с Джеком, после чего они оба посмотрели на меня.
Что такое?
Джек положил руку мне на плечо:
Мелли, ты точно ничего не знаешь? А как тогда предчувствие твоей матери и твой недавний контакт с бабушкой? И то, что случилось сегодня в ее доме? По всему полу было что-то рассыпано. По словам твоей матери, это было похоже на соль, но она понятия не имела, как эта соль туда попала. А у черной лестницы была лужа воды.
Я встретилась с Джеком взглядом, и по моему позвоночнику пробежала дрожь.
Клянусь, я ничего не знаю. Думаю, моя мать знает больше, чем она готова признаться, так что лучше спросите у нее. Я сглотнула, проталкивая в горло застрявший кусочек пончика. Мне кажется, это связано с тем, что было в моем доме в тот вечер, когда там был ты и моя мать. Это запах похожий на запах морской воды. Моя мать тоже его почувствовала.