И все они повторяют одно и то же.
Бабушка последнее время была особенно вредной и придирчивой, детей гоняла, возмущалась, цеплялась за все подряд почему так? Да кто ж знает вот и компаньонка от нее пощечину недавно получила. Вязание взяла, да пару петель и спустила ненароком, вот и получила оплеуху. А уж сколько проповедей она зачитывала по любому поводу! Буквально на час могла привязаться из-за кружева не той ширины или пятна на скатерти.
И вообще, она, наверное, своим ядом подавилась.
Я расспрашиваю, но мысли всех женщин спокойны. Конечно, они нервничают. И из-за расследования, и просто я им не нравлюсь. Конечно, они злятся. И баронессу не любили. Но это другое. Это обычная неприязнь, а не вина в смерти человека, пусть даже самого ненавистного тебе. Просто нежелание соприкасаться с миром расследователей.
Последней я дохожу до компаньонки.
И понимаю зацепила. С первого вопроса, с первого слова, с первого взгляда я понимаю ей есть, что скрывать. Она успела приготовиться, пока я допрашивала остальных, и это неспроста.
Спокойна. Женщина почти неестественно спокойна, она словно бы давит в себе все мысли, все чувства, если мысль обычного человека это река, то здесь она подо льдом. Глубоким, темным льдом, через который почти ничего не просматривается. И чувства тоже. Она маг?
Нет. Не маг, я бы это видела.
Она обычный человек, но очень способный и талантливый. Я и то не смогу так, как она, разве что свою силу призвать. Но тогда и работать будет моя сила.
Это уже не я. Уже не человек.
А эта женщина нарочито спокойна. И зачем ей это надо, если она ни в чем не замешана? Просто так и такие усилия? Зачем? Даже если ты ненавидела хозяйку, даже если ты мечтала утопить ее в болоте погрязнее, зачем так глушить в себе и мысли и чувства? Она ведь не знает, что я маг, она настроилась на беседу с обычным человеком, и я понимаю, в таком состоянии ее бы пропустил любой расследователь. Опросил бы, не заметил ничего странного и отвязался. Это не магия, но в чем-то сродни ей.
Ладно. Сейчас мы выведем ее из этой отрешенности. Даже если сложновато будет я справлюсь. Азарт поет в крови, мне нравится играть с сильным противником. Что интереса рассматривать те мысли, которые и так напоказ? А вот здесь здесь меня ждут трудности, и это здорово.
Я принимаюсь расспрашивать. Как вела себя хозяйка, что требовала, любила ли вязать, строго ли следила за домом те же вопросы, что задавала остальным. И когда женщина чуть расслабляется, начинаю прощупывать именно ее, искать болевые точки. Неужели вам нравится носить такие жуткие тона? Или у вас нет денег на другие платья? Ах, униформа сочувствую. Наверняка мужчины и не видят вас, в таком-то платье, им не душу подавай, а вырез поглубже и расцветку поярче. Или ваш муж ах, нет мужа? Вы же молодая женщина, неужели еще не замужем? А как же дети? А время-то идет, мы моложе не становимся, вам сколько лет? Двадцать пять? М-да
И это постепенно расшатывает самообладание женщины.
Словно акулий плавник из воды, показываются ее настоящие мысли. Выныривают краешками из-под темноты льда, пробегают, и я могу их разглядеть. Они яркие, словно всполохи. Видимо, обратная сторона такого вот состояния. Можно давить в себе эмоции, но то, что прорвется, будет намного ярче обычного. Сильней, искренней.
Так что ты думала о своей хозяйке, Сиана? Ну-ка, покажи мне?
Хозяйку она ненавидела. И не только она. Не одна она это задумала
Бедная девушка, которую из милости взяли в компаньонки, гоняли по всякой ерунде, шпыняли и давили. Она должна была испытывать благодарность? Но за что? Если бы ей все дали просто так, тогда еще возможно, и то, люди твари неблагодарные, я это точно говорю, как маг разума. А тут ей приходилось отрабатывать каждый медяк. Неудивительно, что она возненавидела свою хозяйку. Но просто так не решилась бы ее убить, если бы не помогли. Не подтолкнули.
Здесь и сейчас мне все ясно, и я смотрю на господина барона печальными глазами.
Достопочтенный Вирон, я могу заверить, что никто из присутствующих не причастен к отравлению вашей матери. Аура девицы вспыхивает розовыми искрами счастья, и я жестоко растаптываю ее мечты. Это сделала компаньонка, Сиана Вебрен. Она подлила яд.
Дальше начинается переполох в павлиннике. Для курятника здесь слишком роскошно.
Визжат дамы, ругаются мужчины, бросается выдирать мне волосы означенная компаньонка, и я уворачиваюсь. Драться тут еще с убийцами, вот не хватало. Она пролетает мимо, спотыкается о подставленную ногу и падает на ковер, где ее и придавливают, и вяжут дюжие лакеи, которых позвал дядюшка барона. Умный мужчина, хоть и выглядит ужасно.
Минут через десять все успокаивается, и королевский постельничий смотрит на меня с признательностью.
Спасибо, госпожа Истар.
Я огорченно развожу руками.
Простите меня вы рано благодарите.
Спасибо, госпожа Истар.
Я огорченно развожу руками.
Простите меня вы рано благодарите.
Вот как?
Почему?
Потому что сама по себе она ничего не получает. Только лишается всего. Я действительно огорчаюсь. Я принесу в этот дом еще одно горе, но выбора нет.
Мужчины переглядываются. И быстро соображают.
Сообщник? коротко спрашивает барон.
Я почти с сочувствием оглядываю барона. Бедняга. Хоть и цапля цапель? Как это о мужчине можно сказать? Аист? Мне становится его просто жалко.
Барон, могу я поговорить с вашим сыном?
Почему нет? Вы считаете
Произнести эти слова он не может. Не хочет.
Я качаю головой.
Я пока не знаю. Дайте мне с ним поговорить.
Мужчины мрачнеют. Но вина компаньонки почти доказана. Им остается только поверить мне и подождать.
Сын вскоре появляется в кабинете, к сожалению, не один. Его сопровождает госпожа баронесса.
Лидия, приподнимается господин барон.
Это мой сын, ледяным тоном отвечает дама.
Барон только вздыхает.
Что ж Госпожа Истар, прошу вас.
Я пользуюсь разрешением и принимаюсь расспрашивать молодого человека, прямо в присутствии его матери. Грубо, в лоб. Ему по самоконтролю далеко до подельницы, он уже нервничает, я же вижу Как вы относились к бабушке? Как вы относитесь к ее компаньонке? Давно ли вы стали любовниками? Вас видели вместе на симпатичном постоялом дворе
Барон, понимая, к чему идет дело, поднимает руку.
Шайна, прошу вас
Я на миг задерживаю вопрос.
Лидия, ты все еще хочешь это слышать?
Это мой сын, горько поджимает губы баронесса. Если он на такое способен сын?
Юноша качает головой, но бегающие глаза уже не могут никого обмануть. Загнанные в угол крысы выглядят так жалко
Шайна
Барон уже махнул рукой на правила приличия, и я вновь атакую.
Что именно вы покупали в лавке травницы? Да, той самой, старой Ильмы? Вас и там видели!
Никто его, конечно, не видел, но мысли у парня все наружу.
Бабка старая, деньги большие, компаньонку он пригрел, чтобы та ему о всех бабкиных планах доносила. А когда узнал, что старуха намерена деньги из семьи увести, считай, его сестре, да второй внучке приданое дать, тогда и решил ее притравить.
Компаньонке тоже достается.
Собака ее рук дело. Она яд в молоко подливала, баронесса собаку любила, поила из одной чашки с собой. Собаке-то меньше надо старуха не дурой была. Умной, злой поняла, что ее травят, а кто не знала. Всех подозревала, всех стереглась, и не помогло.
Яд купил мужчина. Яд подлила женщина.
Кто виноват?
Я вздыхаю, кладу бумагу на стол, смотрю на печальных аистов.
Господа?
И барон, и его дядя выглядят так, словно я их поленом по голове отоварила. Баронесса плачет. Вряд ли о свекрови, скорее о себе. Она понимает, что сейчас бабка, завтра отец или мать кто грань преступил раз, тот и на второй не задумается. Тяжко такое о близких-то узнавать, и тяжко, и гадко
Молодой человек не дергается. Понимает, что уже поздно, слово сказано. Отравить родную бабку это не гадко. Это хуже.
Барон трет лицо руками.
Шайна я сейчас прикажу, чтобы их обоих закрыли где вы сейчас в стражу?
Я медленно опускаю голову.
Я знаю, что задумал барон. И я дам ему это время.
Чтобы дойти до работы, переписать два документа набело и попасть на прием к господину Каллену, мне понадобилось около двух часов.
Начальник проглядел их и аж подскочил.
Т-ты
Я все написала, как мне сказали, похлопала я глазками.
А негодяи где?
Под замком сидят, господи барон обещал их страже передать, как только та явится.
Сейчас пошлю, чуть успокоился господин Каллен. Ну, Шайна
Я развела руками.
Нукай, не нукай, а телегу не повезу. Но именно эту работу я могу сделать. И лучше твоих ребят, которые десять лет пробегали. Нечестно? Пользуюсь своим преимуществом? А что тут честного? Кто-то мужчина, кто-то женщина. Кто-то маг, а кто-то не маг. Для меня моя магия, как дыхание, что ж теперь и не дышать? Небось, мужчины не считают зазорным, что они сильнее?
Вечером господин Каллен сильно ругался.
Компаньонку ему отдали. А у внучка оказался при себе яд, тот самый. Он и решил его выпить. Знал, что не помилуют. Яд оказался хорошим, качественным, так что досталось начальнику только тело. Увы
Дом в трауре, впрочем, там его по баронессе и не носили особо, а вот сейчас все в черном. Все в грусти и печали, а я в это дело лезть не собираюсь. Хотя подозрения есть и у меня, и у господина Каллена, но мы молчим и будем помалкивать дальше.
Иногда так правильно.
И если кто не в курсе, за доказанное убийство родного человека в Алетаре вешают. Поднявший руку на близкую родню здесь считается хуже бешеного пса. Оправданием могут послужить лишь серьезные смягчающие обстоятельства, но здесь таких точно нет. Просто кто-то жадная гнусная мразь.
Я получаю похвалу от начальства и два дня отдыха.
Через два дня господин Каллен выкладывает передо мной новую папку.
На этот раз совсем простое дело, не убийство, ничего
Пропала брошь. Пропала она у жены купца, и брошь-то не так, чтобы дорогая, но как память о матери она бесценна. Женщина умоляет найти, муж заплатил денег о последнем мне господин Каллен не говорил, но зато думал.
А процент не предложил, нехороший человек. Попробовать его раскачать на премию?
Нет, не стоит. Я и так новичок, если еще начну демонстрировать знания, которых у меня быть не должно, лучше не будет.
И я отправляюсь в дом купца.
Там дым коромыслом. Купчиха, дородная дама лет сорока, действительно искренне горюет о потерянной броши. Ей мать передала, сказала, от бабки, от прабабки, дочери передашь, а она дура безмозглая не уберегла, проворонила, клювом прощелкала