Ну да, а ты будешь помогать.
Вообще-то, яму копать тут надо большую, с сомнением проговорил Шон.
Наступило молчание: оба прикидывали, сколько придется трудиться, копая ловушку. Но больше уже ни тот ни другой об этом не заговаривали.
Можно еще позвать ребят из города и устроить облаву с собаками, сказал Шон.
Да сколько раз мы с ними охотились? Сотни раз, наверно, а даже ни одного паршивого дукера[1] не поймали. Что уж тут говорить про бушбока! Гаррик помолчал, потом неуверенно продолжил: А еще помнишь, что тогда этот зверь сделал с Франком ван Эссеном? Когда выдернул рога, пришлось вталкивать ему внутренности обратно в живот.
Ты чего, боишься? спросил Шон.
Сам ты боишься! взвился было Гаррик, но тут же быстро добавил: Вот это да! Уже совсем темно. Надо бежать.
И братья торопливо стали спускаться в долину.
2
Шон лежал в темноте, через всю комнату уставившись в серый прямоугольник окна. В небе ярко сиял месяц. Ему не спалось мысли продолжали вертеться вокруг бушбока.
Мимо двери в спальню прошли родители; мачеха что-то сказала, и отец засмеялся в ответ: смех Уайта Кортни был низкий, как далекий раскат грома.
Слышно было, как закрылась дверь в их комнату. Шон сел на кровати:
Гаррик!
Ответа не было.
Гаррик!
Он поднял с пола ботинок и швырнул в кровать брата. Оттуда послышалось сердитое ворчание.
Гаррик!
Чего еще?
Голос Гаррика был сонный и недовольный.
Я вот о чем подумал завтра же пятница.
Ну и что?
Папа с мамой поедут в город. Их целый день не будет дома. Можно взять папино ружье и устроить засаду на этого зверя.
Кровать Гаррика тревожно заскрипела.
Ты что, с ума сошел? Голос Гаррика выдал его потрясение и страх. Папа убьет нас, если узнает, что мы брали ружье.
Но он понимал, что придется искать доводы посильней, чем этот, брата так просто не переубедишь. Наказания Шон тоже боялся, конечно, и старался до этого не доводить, но шанс взять бушбока казался слишком заманчивым, чтобы испугаться правой руки отца. Гаррик застыл в постели, лихорадочно подыскивая нужные слова:
А патроны где возьмешь? У папы они под замком.
Неплохой аргумент Но Шон сразу парировал:
Я знаю, где лежат два патрона с картечью, он про них забыл. В столовой, в большой вазе. Они там уже больше месяца.
Гаррика бросило в пот. Он уже ярко представлял себе, как плетка со свистом хлещет его по голой заднице, а отец считает удары: восемь, девять, десять
Шон, прошу тебя, давай придумаем что-нибудь другое
Шон поудобней устроился на подушках. Он уже принял решение.
3
Уайт Кортни подал жене руку и помог сесть на переднее сиденье легкой двуколки. Ласково потрепав женщину по руке, зашел с другой стороны, где должен сидеть возница, остановился, чтобы приласкать лошадей, и надел на лысеющую голову шляпу. Человек он был крупный, и когда вскарабкался на свое место, двуколка под его весом сразу просела. Он подобрал вожжи, обернулся, и глаза его над большим крючковатым носом весело посмотрели на стоящих рядышком на веранде близнецов.
А вас, джентльмены, я бы хотел попросить: уж сделайте одолжение, держитесь подальше от баловства хотя бы несколько часов, пока нас с матерью не будет дома.
Да, папа, послушным дуэтом отозвались мальчики.
Шон, если, не дай бог, тебе придет в голову еще раз залезть на большой эвкалипт, пеняй на себя, ты меня понял?
Хорошо, папа.
И ты, Гаррик давай больше не будем экспериментировать с производством пороха, договорились?
Да, папа.
И нечего делать невинные глазки. Это меня очень беспокоит, черт побери!
Уайт легонько коснулся плетью блестящих лошадиных крупов, и двуколка, тронувшись с места, покатила по дороге на Ледибург.
А про то, что нельзя брать ружье, он ничего не сказал, с облегчением прошептал Шон. Теперь нам с тобой главное не напороться на слуг. Если они нас увидят, поднимут шум. Подойди к окну в спальню, я тебе его передам.
Всю дорогу к обрыву Шон и Гаррик спорили. Шон нес ружье на плече, обеими руками держась за приклад.
Это я все придумал, разве нет? заявлял он.
А я зато первый увидел зверя, возражал Гаррик.
Он снова осмелел. С каждым шагом, отдалявшим его от дома, страх наказания все больше улетучивался.
Это не считается, стоял на своем Шон. Ружье взять придумал я, значит и стрелять буду я.
Ну почему это всегда тебе достается самое интересное? гнул свое Гаррик.
Шона этот вопрос возмутил до глубины души.
А помнишь, когда ты увидел возле реки гнездо ястреба, я же разрешил тебе полезть за ним, разве нет? А когда ты нашел теленка дукера, я же разрешил тебе его покормить! Скажешь, нет? наступал он.
Ну да. А раз я первый увидел бушбока, почему ты не даешь мне стрельнуть?
Шон молчал. Он ума не мог приложить, что делать с тупым упрямством брата, и еще крепче сжимал приклад ружья. А Гаррик понимал: чтобы победить в споре, надо отобрать у Шона оружие. Он совсем приуныл.
У подножия обрыва Шон остановился между деревьями и посмотрел через плечо на брата:
Ну что, помогать будешь? Или мне одному все делать?
Гаррик опустил голову и пнул ногой сухую ветку. Громко шмыгнул носом, полным соплей, по утрам его аллергия всегда усиливалась.
Ну? наступал Шон.
Что надо делать?
Стой здесь и медленно считай до тысячи. А я пройду по склону и притаюсь там, где вчера мы видели бушбока. Кончишь считать иди вверх к оврагу. Примерно на полпути к нему начинай кричать. Бушбок пойдет тем же путем, что и вчера все понял?
Гаррик неохотно кивнул.
Цепочку для Тинкера взять не забыл?
Гаррик достал цепочку из кармана. Увидев ее, собака сразу попятилась. Шон схватил пса за ошейник, и Гаррик закрепил цепь. Тинкер прижал уши и с укором посмотрел на хозяев.
Смотри не отпусти. Старый бушбок быстро насадит его на рога. Все, начинай считать.
И Шон полез вверх. Он старался держаться как можно левее от оврага. Трава под ногами скользила, тяжелое ружье тянуло вниз, под ноги попадалось много острых камешков. Он больно стукнулся пальцем о булыжник, и ссадина начала кровоточить, но мальчик упорно продвигался все выше. На краю кустарниковых зарослей стояло засохшее дерево, которое Шон выбрал ориентиром, показывающим лежбище бушбока.
Добравшись до места прямо над лежбищем, мальчик остановился на самом гребне склона: здесь, по его расчетам, гуляющая под ветром трава скроет силуэт его головы на фоне неба. После такого подъема следовало перевести дух. Успокаивая дыхание, Шон поискал глазами вокруг и обнаружил камень размером с пивную бочку на нем можно было пристроить ружье. Не теряя времени, он притаился за валуном. Уложив на камень двойной ствол, мальчик направил его вниз и повел им сначала влево, потом вправо, чтобы убедиться, что сектор обстрела чист. Он представил себе, как бежит бушбок под его прицелом, и ощутил, как руки от ладоней до плеч и до самой шеи задрожали от возбуждения.
Не промажу, прошептал он. Он пойдет медленно, скорей всего рысью. Надо только попасть прямо в спину, между лопатками.
Не промажу, прошептал он. Он пойдет медленно, скорей всего рысью. Надо только попасть прямо в спину, между лопатками.
Шон переломил ружье, достал из кармана рубашки два патрона, вставил в патронники стволов и привел оружие в боевое положение. Чтобы взвести два изящных ударника, пришлось изо всех сил надавить пальцами обеих рук, и у него получилось: теперь можно было стрелять. Он снова положил ружье перед собой на камень и посмотрел вниз. С левой стороны расщелина казалась темно-зеленым пятном на склоне, а прямо внизу перед ним находился открытый участок, заросший травой: по нему-то бушбок и пойдет. Мальчик нетерпеливо отбросил со лба влажные от пота, падающие на глаза волосы.
Медленно шли минуты.
Какого черта, что он там делает? Этот Гарри такой иногда дурачок! пробормотал Шон.
Гаррик словно подслушал его: снизу донесся крик. Негромкий, приглушенный зарослями и расстоянием. Гавкнул разок и Тинкер, но без особого энтузиазма. Настроение у пса было так себе: кому понравится сидеть на цепи, когда тут такие дела? Шон ждал, положив палец на спусковой крючок и внимательно глядя на край буша. Гаррик крикнул еще раз и тут из зарослей выскочил бушбок.
Зверь быстро приближался с высоко задранной головой длинные рога легли на его спину. Шон смещался в сторону, двигая ствол за бегущим животным и целясь ему прямо в черное плечо. Решив, что пора, он выстрелил из левого ствола сильная отдача отбросила его назад, он потерял равновесие и упал; грохот выстрела оглушил стрелка, дым сгоревшего пороха ударил в лицо. Крепко сжимая ружье, мальчик поспешно вскочил на ноги. Бушбок лежал внизу, в траве, он жалобно, как овца, блеял, сильные изящные ноги дергались в предсмертной агонии.
Попал! закричал Шон. С первого выстрела! Гаррик! Гаррик! Я попал, попал!
Таща за собой Гаррика, из кустов выскочил Тинкер, и Шон, продолжая кричать, бросился к ним. Под ногу ему попался камень: споткнувшись, он полетел на землю. Ружье вырвалось из рук и выстрелило из второго ствола. Выстрел прозвучал еще оглушительнее первого.
Шон кое-как поднялся на ноги и увидел, что Гаррик сидит на траве и, глядя на свою ногу, стонет. Заряд врезался прямо в нее, превратив в лохмотья плоть пониже колена: в разорванной ране виднелись белые осколки раздробленной кости, наружу толчками вытекала темная густая кровь.
Я не хотел О боже, Гаррик, я же не хотел. Я просто споткнулся. Честное слово, споткнулся.
Шон не мог оторвать глаз от ноги брата. Он побледнел как полотно, широко открытые глаза переполнял ужас. А кровь все текла, заливая траву.
Останови кровь! Шон, останови кровь! Пожалуйста! О-о-о, как больно! Шон, пожалуйста, останови кровь!
Спотыкаясь, Шон подошел к брату. К горлу подступила тошнота. Торопливо расстегнув и сняв ремень, он перетянул ногу Гаррика; кровь, теплая и липкая, окрасила его руки. С помощью ножа, не вынимая его из ножен, он туго закрутил ремень. Кровотечение ослабло, и он подтянул еще туже.
О Шон, как мне больно! Как больно
Лицо Гаррика было белое как воск; его охватила мелкая дрожь, холодный страх сковал его тело.
Сейчас приведу Джозефа, запинаясь, проговорил Шон. Я быстро, постараюсь как можно быстрей. О господи, прости меня, Гаррик!
Шон вскочил на ноги и побежал. Упал, перевернулся, снова вскочил и со всех ног бросился по направлению к дому.