Крестоносцы социализма - Троицкий Николай Алексеевич

Н.А. Троицкий.

КРЕСТОНОСЦЫ СОЦИАЛИЗМА

Саратовский межрегиональный институт общественных наук при Саратовском государственном университете им. Н.Г. Чернышевского

УДК [9:323.4] (470)

ББК 63.3 (2) 51

Т 70

Рецензенты:

Доктор исторических наук Г.В. Лобачева

Доктор исторических наук В.С. Нарсамов

Поддержка данного проекта была осуществлена

ИНО-Центром (Информация. Наука. Образование) совместно с Министерством образования РФ,

Институтом перспективных российских исследований им. Кеннана (США) за счет средств, предоставленных корпорацией Карнеги в Нью-Йорке (США),

Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. МакАртуров (США),

Институтом «Открытое общество» (Фонд Сороса).

Точка зрения, отраженная в данном документе может не совпадать с точкой зрения доноров и организаторов программы

Работа издана в авторской редакции

КРЕСТОНОСЦЫ СОЦИАЛИЗМА

ГЛАВА I.

ИСТОРИЯ ТЕМЫ

1.1. Тема

Народничество как идеология российского освободительного движения господствовало не только в 70-е, но и в 60-е и даже в 80-е годы XIX в. Однако временем исчерпывающего выражения и расцвета народничества была, несомненно, эпоха 70-х годов точнее, с конца 60-х по начало 80-х, включая «старую» (1879 1882) «Народную волю». Эта «революционнейшая из эпох в жизни русской интеллигенции»[1] давно обрела и сохраняет доныне самостоятельный научный интерес по совокупности разных причин.

Во-первых, идейные основы народничества, заложенные на рубеже 50 60-х годов А.И. Герценом и Н.Г. Чернышевским, оставались и в 70-е годы знаменем освободительной борьбы, причем они дополнялись и уточнялись, сообразно с требованиями времени. Поэтому изучать ТЕОРИЮ народничества всего удобнее на примере 70-х годов с экскурсом в 60-е годы к Герцену и Чернышевскому.

Далее, именно в 70-е годы в рамках народнической теории полностью сложились и были изжиты все самые характерные для народничества ТАКТИЧЕСКИЕ направления пропагандистское, бунтарское, заговорщическое.

Далее, 70-е годы это время проверки на ПРАКТИКЕ, в горниле революционных действий, теории и тактики народничества, время непрерывного демократического подъема, главной силой которого были народники.

Наконец, вторая революционная ситуация 1879 1882 гг. эта вершина нараставшего в течение десяти лет демократического подъема, обозначила собою момент наивысшего раскрытия, торжества и крушения народничества как единственной тогда в России революционной доктрины единственной же организованной силы, ПАРТИИ революционеров. В условиях 1879 1882 гг. «старое», классическое народничество от Герцена и Чернышевского до А.И. Желябова и Г.В. Плеханова всеобъемлюще проявило и почти исчерпало себя.

После второй революционной ситуации, примерно с 1883 г., начался постепенный упадок революционного народничества и подъем народничества либерального, а параллельно с этим рост социал-демократии, т.е. наступила уже совсем иная эпоха, качественно отличная от революционно-народнической. Правда, в начале XX в. вновь появились революционные партии народнического (точнее неонароднического) типа эсеры, энесы, эсеры-максималисты, но они создавались и действовали в принципиально новых условиях развитого капитализма и противоборства многочисленных (помещичьих, буржуазных, крестьянских, пролетарских) партий[2].

Проблема народничества одна из самых сложных, острых и спорных в нашей исторической науке, проблема поистине с многострадальной судьбой. Это не удивительно, ибо само понятие «народничества» разнолико и противоречиво, его отличают, как подметил Ф. Энгельс, «самые невероятные и причудливые сочетания идей»[3], из которых одни можно квалифицировать как сверхреволюционные, другие как либеральные, а третьи даже как реакционные. Поэтому так разноголосо оценивают народничество историки разных партий и направлений: одно и то же в нем либо осуждают, либо превозносят, черпают из него свое и отбрасывают «чужое». Эсеры находили в нем аргументы для оправдания терроризма; большевики, напротив, для противопоставления террору повседневной работы в массах; меньшевики для обвинений большевиков в «бланкизме» и «нечаевщине»; либералы для обоснования конституционных реформ. Только царские каратели не находили в народничестве ничего «своего». Но именно они, как ни странно, явились первыми его исследователями.

1.2. Исследования

а) Русские дореволюционные

Итак, каратели народничества граф С.С. Татищев, князь Н.Н. Голицын, жандармский генерал Н.И. Шебеко, прокуроры В.К. Плеве и Н.В. Муравьев, агент III отделения А.П. Мальшинский своими трудами положили начало первому по времени особому направлению, особой концепции в историографии революционного народничества. Это была официальная, правительственная, охранительная концепция. Вот как она формировалась.

Весной 1880 г. по заданию III отделения был смонтирован т.н. «Обзор социально-революционного движения в России». Сделал это жандармский публицист Аркадий Мальшинский. «Обзор» печатался мизерным тиражом (150 экземпляров) лишь для служебного пользования, в страшном секрете. По словам библиографа П.А. Ефремова, «во время набора и печатания этой книги в типографии присутствовал представитель полиции, гранки с набором тщательно запирались и по напечатании немедленно рассыпались». Мальшинский обозрел ход революционных событий в России с 60-х годов по 1879 г.

В том же 1880 г. составили подобные обзоры под одинаковым заголовком «Очерк развития и деятельности русской социально-революционной партии» Николай Муравьев и Вячеслав Плеве. У Муравьева речь идет о событиях с 1863 г. по 5 февраля 1880 г.[4], у Плеве только о 70-х годах[5]. Эти два опуса не были напечатаны. Они сохранились в архиве царского министерства юстиции.

В 1882 г. тоже в закрытой печати появилась книга под названием «История социально-революционного движения в России 1861 1881 гг.». Ее написал главный придворный историк того времени граф Сергей Спиридонович Татищев (праправнук знаменитого историка XVIII в. В.Н. Татищева) по личному указанию Плеве, бывшего тогда директором Департамента полиции. Жанр этой книги (кстати, оставшейся незаконченной) сам автор определил очень точно: «судебно-полицейская хроника»[6]. Судебно-полицейски Татищев описывал революционное движение и в двухтомном труде «Император Александр II. Его жизнь и царствование», где он отвел народничеству пространную главу под характерным заголовком: «Крамола».

В русле охранительного направления подготовил свою хронику «15 лет крамолы. 4 апреля 1866 1 марта 1881» (М., 1883) публицист-катковец Ф.А. Гиляров, а князь Николай Голицын работал над широко задуманной (á la Татищев) «Историей социально-революционного движения в России 1861 1881 гг.». Эту работу Голицын (как и Татищев свою) не закончил: опубликована лишь одна, 10-я глава (СПб., 1887).

Наконец, в 1890 г. на французском языке была издана «Хроника социалистического движения в России 1878 1887 гг.»[7], которую составлял кн. Н.Н. Голицын, а редактировал товарищ министра внутренних дел генерал-лейтенант Н.Н. Шебеко. «Хроника» печаталась так же секретно, как и «Обзор» Мальшинского (100 экземпляров для служебного пользования), хронологически как раз продолжала «Обзор» и завершала собою оформление правительственной концепции в историографии народничества.

Каковы же отличительные черты этой концепции?

Во-первых, сознательное извращение правды о революционном движении, стремление очернить и дискредитировать его как вереницу злодеяний, против которых, дескать, вполне оправданы любые репрессии[8]. Народники (особенно народовольцы) изображались здесь как скопище невежд и «бандитов», «проникнутых идеей, что они призваны создать на земле благополучие при помощи крови и убийств»[9].

Во-вторых, намеренное игнорирование причин и побудительных стимулов революционной борьбы, подмена их «злодейскими умыслами», «тлетворными влияниями Запада», «испорченностью нравов», и как итог отрицание целесообразности, закономерности, неизбежности революций в России.

В-третьих, сугубо практическое назначение трудов, представляющих эту концепцию: все они вооружали царских карателей фактическими данными о крамоле, дабы каратели преследовали крамолу со знанием дела. Кстати, именно в обилии фактов, почерпнутых зачастую из тайников царского сыска, и заключается главное достоинство этих трудов. Научного значения (кроме раритетно-историографического) они не имеют.

Немногим позднее охранительной концепции, тоже с 80-х годов, начала складываться другая, либеральная концепция в историографии народничества. Родоначальником ее стал немецкий ученый, профессор Базельского университета в Швейцарии Альфонс Тун, что «само по себе свидетельствует о слабости в этом вопросе русской буржуазной исторической мысли»[10]. Впрочем, Тун окончил в 1876 г. Дерптский университет и до 1880 г. жил в России, он знал русские условия жизни, был лично знаком и консультировался, создавая свой труд, с некоторыми народниками, например, с Л.Г. Дейчем. Тун назвал свою книгу: «История революционного движения в России». Впервые она вышла на немецком языке в 1883 г.[11] Ее русские издания появились в 1903 г. сразу два: эсеровское под редакцией Л.Э. Шишко, и социал-демократическое, под редакцией Г.В. Плеханова. Затем книга Туна переиздавалась в России неоднократно, вплоть до 1920 г., как единственный цельный очерк русского освободительного движения от декабристов до «Народной воли» включительно.

Тун был стандартным либералом. Он отрицал революционные способы действий, но как противник деспотизма, произвола, реакции сочувствовал освободительным идеям народников и добросовестно исследовал их деятельность. Именно «достоинство добросовестности» ставил ему в заслугу Плеханов[12].

Книга Туна носит описательный характер. Поэтому в ней либеральная концепция лишь обозначена, но не развита. Развили ее, придали ей законченность русские историки в трудах, которые издавались один за другим после первой революции в России на небольшом отрезке времени с 1909 по 1913 гг.