А чернобородый задумчиво протянул:
А где енто такая деревня? Что-то я и не слышал про такую
Ну как же, дяденька главный воевода, даже обиделся я. Да Гадюкино в наших краях усе знають!
Так, где же енти ваши края находятся-то, дубина?
А! я закивал головой. Так это как выйти из города, да Смородину перейти по мосту, так еще три дня лесом туда, я махнул неопределенно рукой. А потом мимо речки Вонючки еще день вниз по течению, а там уже, аккурат, после Жабино и Толстохреновки и наше Гадюкино будет! Как увидите пастуха нашего, дядьку Митяя, так у него сразу спросите, он вам враз дорогу-то и укажет!
Обязательно спрошу, пообещал чернобородый. А ты как в город попал?
Да тятька корову продать надумал, да меня с собой взял. Хорошая корова, толстая. Не нужна? Нет? Ну, батя продаёт, а я побежал на царский дворец посмотреть. Только ничего не видно
Да, дворец у батюшки нашего Гороха, знатный, подтвердил рыжий.
Дяденька главный енерал, а кабы мне ну хош одним глазком глянуть, а? Я б Маньке своей как рассказал бы да парням нашим, деревенским, от то они бы меня зауважали!
Ну что, Семёныч, обратился рыжий к своему напарнику, покажем парню дворец?
Не велено, сам знаешь.
Да ладно тебе, пусть сиволапый порадуется да в деревушке своей расскажет какие енералы у царя Гороха добрые!
Я радостно закивал и скрючил самую умоляющую рожу.
Добрый ты, вздохнул Семёныч. Ладноть, только быстро, а то влетит.
Ворота конечно, передо мной никто распахивать не стал, а вот калитка, заскрипев, отворилась, куда я и прошмыгнул, ощущая на спине горячее дыхание Михалыча.
Замерев посреди двора и опять старательно раззявив рот, я стал разглядывать дворец. Ну, красиво, честно говоря, ладно так. Всё резное, деревянное, наверное, про такое и говорят без единого гвоздя. Вот только
Всё, внучек, тикай, перебил мои мысли тихий шепот деда.
Я еще раз обвёл глазами дворец, горестно помотал головой и, развернувшись, зашагал обратно к калитке на улицу.
Ты чего это, паря? недоуменно переглянулись стрельцы.
Выйдя на улицу, я снова помотал головой:
Ну, какой же это дворец? Это изба. Большая, но изба. Вот мы давеча проезжали мимо дворца Кощея, вот там дворец уж дворец, а это я разочарованно махнул рукой. Да и охранники там все в мундирах с золотыми пуговицами.
Теперь у стрельцов отвисли челюсти, а я поспешил их добить, задумчиво пробормотав:
Это ж какое у них тогда жалование?
И быстро удрал в знакомый переулок, где расслабился и довольно заухмылялся. Ну и правильно. А чего они?
Теперь оставалось только ждать.
Ждать было скучно. Остро не хватало чего-нибудь в руках, сигареты, например, а лучше бутерброда. Промаявшись с полчаса и прикидывая, сколько же Михалычу может потребоваться времени на его разведывательную операцию, до меня вдруг дошло, что мы совершенно не продумали, как дед будет выбираться обратно на улицу. Тут уж я совсем пригорюнился. Выйдет он конечно, никуда не денется, но придется ему ждать пока кто-нибудь не пройдет сквозь калитку, а мне, соответственно, придется тоже ждать. Эх
Но дед мой вышел не через калитку, а прямо через ворота. Прошагав еще с полчаса по кривому переулку, я, услышав конский топот, метнулся к углу и осторожно выглянул. К воротам царского дворца подъезжала знакомая мне уже карета немецкого посла. Ага, а вон и Маша в окошке виднеется и мне язык показывает. Вот же Ну всё, выговор за самовольство она точно схлопотала! Хотя как бы не пришлось благодарность объявлять, что деда вызволить сумела.
Спишь на посту?! рявкнул мне прямо в ухо хриплый голос.
Я подпрыгнул и схватился за сердце:
Михалыч! Растудыть твою! Ну, нельзя же так подкрадываться!
Михалыч довольно захекал, пряча в кошель тюбетейку-невидимку:
Всё, внучек, пошли. Всё разузнал, всё разведал.
По дороге в гостиницу дед рассказал подробности своего рейда по Гороховскому дворцу.
А и страшно, внучек! Крадусь я коридорами тесными, палатами низкими, а вся челядь на меня так и пялится! Я хош и знаю, что не видим для ихнего глаза, а кажный раз чуть не до потолка сигаю, когда сквозь меня посмотрят!
Герой ты у меня, дед!
А то!
Так, а с мечом-то что там?
А лежит он себе спокойно за дверью крепкой, хмыкнул Михалыч. А только, скажи мне внучек, а мы и правда с тобой такие тупые и если и сильны, то задним числом?
Хорошо не задним местом. А что такое-то?
А чего мы у Машки колечки ее с брульянтами не взяли? Я бы уже сейчас меч тот в кошеле своём нес бы. Замок там хош и мудрёный, но я его гвоздем и открыл и закрыл пару раз. Вокруг короба того хрустального походил, да кукиш сам себе показал.
Да, почесал я в затылке. Это мы оплошали, деда.
Ничё, внучек, не горюй, Михалыч попытался погладить меня по голове, но я успел отклониться. Сделаю я отмычку ладную, да бесов отошлем на дело, они меч враз притащат.
Ну, хорошо, завтра их и отправим, да?
Ага О, внучек, а вот и наша гостиница, оживился Михалыч. Как там без нас хозяин наш разлюбезный поживает?
Без нас хозяин поживал, похоже, неплохо. Весь первый этаж, отданный под кухню и трактир, был заполнен народом, шумом, запахами и безудержной гульбой.
Дед, войдя в зал, неспешно огляделся, потом солидно откашлялся, привлекая к себе внимание, Станиславского на него нет. И только когда гул стих и все взгляды обратились к нам, степенно поклонился:
А по здорову ли, люд честной?
Я вслед за дедом поклонился народу это я уже наловчился тут, а народ, приглядевшись, взорвался радостными воплями:
Здорово, Михалыч!
Здравствуй на века, Михалыч!
Садись к нам, Михалыч, окажи милость! И внучка своего к нам подсаживай!
Надо же и меня запомнили.
Хозяин, выскочив на шум, увидел нас и тут же обессиленно стал сползать по стеночке, безуспешно пытаясь натянуть на голову замусоленный фартук.
Местная братва моментально сдвинула столы и лавки так, что получился один стол в виде буквы "П", а дед, ухватив меня за руку, зашагал на почетные места, раскланиваясь по пути со знакомцами и представляя меня обществу:
Внучек мой, Феденька. Молодой ишо, стеснительный. Но в деле нашем ох как лют Гаврилу Псковского помните? А Гогу Кавказского? Ну вот, нет их больше. А так внучек у меня добёр, собаки уличной не обидит. Хотя демона ентого Вельзевула так сапогами запинал, что я еле отбил его у Федьки.
Мужики ахали и охали и поглядывали на меня с опаской, а я, заливаясь краской, плелся за дедом, изображая из себя застенчивого маньяка-убийцу.
А где же это хозяин наш разлюбезный? громко спросил Михалыч, усаживая меня рядом с собой во главе стола. Ну-ка ребятишки, помогите страдальцу!
Двое громил, ухмыляясь, подтащили к деду обвисшего на их руках хозяина в полуобморочном состоянии.
Ну, вот что, любезный, дед покопался в своём безразмерном кошеле и достал их него мешочек туго набитый золотыми монетами. Уж расстарайся, милай, не обидь моих гостей, гуляем мы сегодня. А за работу твою тяжкую, за уважение, что нам выказываешь, вот тебе и награда!
Михалыч бросил золото на стол, мешочек гулко брякнул и от этого звука, хозяин наш моментально пришел в себя и, улыбаясь, угодливо закивал:
Всё понял, батюшка!
А раз понял, то подавай на стол питьё да яства! Когда еще люду нашему, погрязшему в работе тяжкой да грехах непомерных, отдохнуть с товариществом удастся?
Ура Михалычу! дружно заревели мужики.
Хозяин умчался на кухню и уже через минуту бородатый бугай самого зверского вида, толкал трогательный тост в честь деда. И понеслось
Я на спиртное не налегал, так, пригубливал только для приличия, а вот на еду накинулся. Весь день же голодным по Лукошкино бегал.
Через часик осоловев от съеденных запеченного поросенка, гусиной копченой грудки, заливной осетрины, гречневой каши с белыми грибами, пирогов с капустой, картошкой, яйцом и луком, брусничных, яблочных и смородиновых, я поднялся, с трудом поклонился обществу и отправился наверх в знакомые уже апартаменты, шепнув Михалычу, чтобы он сильно не налегал на самогон. Дед только отмахнулся от меня мол, не учи учёного.
Через часик осоловев от съеденных запеченного поросенка, гусиной копченой грудки, заливной осетрины, гречневой каши с белыми грибами, пирогов с капустой, картошкой, яйцом и луком, брусничных, яблочных и смородиновых, я поднялся, с трудом поклонился обществу и отправился наверх в знакомые уже апартаменты, шепнув Михалычу, чтобы он сильно не налегал на самогон. Дед только отмахнулся от меня мол, не учи учёного.
Едва я зашел в маленькую тесную комнатку с двумя кроватями, сразу же рухнул на одну из них, прислушиваясь к колыбельной с первого этажа:
Из-за терема большого,
Прям на весь базарный люд,
Выбегают наши парни
И весь люд в подкову гнут.
"Где-то я уже слышал эту мелодию", подумал я, проваливаясь в сон.
Разбудил меня волшебный запах жареного мяса с приправами.
Я сглотнул слюну, открыл глаза и увидел прямо перед собой большой деревянный поднос, заставленный самой разнообразной снедью. Поднос держал Михалыч и ехидно мне улыбался:
Оголодал, внучек за ночь-то?
Деда я протер глаза. А ты чего живой-то? Я думал ты после вчерашней пьянки день пластом лежать будешь.
Дед захекал и похлопал себя по безразмерному кошелю:
А я ить елексиром похмельным запасся, теперь хош каждый день пить могу до упаду!
Не надо, строго сказал я. Дед, ну мы же на дело сюда прибыли, а не пьянствовать. Ты уж потерпи, а потом, как выполним наказ Кощеев, обмоем сразу всей Канцелярией.
Михалыч покивал головой и смущенно протянул:
Да это я вчера годы былые вспомнил, внучек, вот и решил с ребятками посидеть как в старые времена Ну куда?! Куда не умывшись, мясо в рот тянешь?! А ну марш во двор, я полью тебе сейчас умоешься, потом ужо и позавтракаешь Федька, положь курицу кому сказал!
А что ты там про былые годы говорил? спросил я уже во дворе гостиницы, отфыркиваясь от воды.
Так я ж, внучек, принялся за рассказ Михалыч, зачерпывая из бочки очередной ковш и опрокидывая его мне на голову, так и не накопил себе ничего на старость. Всё сразу и проматывал. Как вернусь из гостей от очередного толстосума или банка какого, так первым делом Кощеюшке в общак долю отправлю. Потом часть отдам жёнкам с дитятками, у которых кормильцы на каторге маются, а на остальные ребяткам пиры закатываю. Ох и гуляли мы, Федь! Не поверишь, по неделям из-за стола не вылезали!