Тем временем госпожа Фаден перешла к самому важному.
В этом году территория игры будет сокращаться с каждым часом. За десять минут до истечения времени на щитах с картами опасная местность будет помечаться красным. Все, кто по истечении часа окажутся на исключенном участке, выбывают из игры. Она сделала шаг назад и, не дав опомниться, объявила: Команды, прошу за ключами! Счастливой Герадовой ночи!
Ридж выругался. Клайм поджал губы, вопросительно взглянув на Даниэля. Лефевр был мрачен, но отнюдь не растерян. Его брови сошлись на переносице, похоже, он вносил коррективы в план.
Студенты роптали, никто не любил неожиданных сюрпризов.
Неприятно, но не критично, наконец выдал некромант, холодно усмехнувшись. Ридж, сходишь за ключом? Все, что касается вас с Клаймом, остается без изменений, главное не окажитесь за пределами игры.
Сколько осталось до начала? спросила я, продолжая разглядывать магистров-судей у входа в замок. Шестеро стояли у стола с ключами и еще трое скрывались во мраке у закутка около главных дверей.
Полтора часа, ответил Клайм.
Нам не пора? обратилась к Даниэлю.
Каждая секунда в этой толпе истончала мою сосредоточенность. Некоторые студенты, расходясь, надевали маски, и толпа полнилась нереалистичными персонажами историй, лицами с эмоциями вечного удивления, страха, печали и угрожающими оскалами.
Рядом прошли два студента. Один в маске вора с алыми глазницами и безумной улыбкой, обнажающей зубы, а другой с мордой какой-то опасной твари. На мгновение я не увидела между ними разницы, человек и хищник слились в одно, и тут же заболела голова.
Закрыв глаза, я прогнала наваждение.
Этого они и добиваются напугать, лишить самообладания. Как только истина открылась мне, я успокоилась, почувствовав внезапное умиротворение.
Да, идем, раздался голос Лефевра, когда ловелас, уже взяв ключ, возвращался обратно.
Наша команда разделилась тихо, без прощания и напутствий. С твердой решимостью победить и не пострадать. Эта ночь все изменит, поставит меня в иное положение. Уже оказавшись в команде с этой троицей, я заметила, что отношение большинства ко мне переменилось от откровенно враждебного до любопытно-выжидающего. Теперь надо убедить их, что со мной шутки плохи.
Что ж, сковородка мне в помощь!
Глава 7. Предложение
Почему ты злишься на меня? теперь, когда мы остались одни, я больше не могла молчать.
Даниэль, как бульдозер, продолжал неминуемо двигаться к мелькавшей впереди ограде Мертвяка.
Ты тоже злишься. Он даже не взглянул на меня.
Но не так, как ты. Ничто не указывало на его настрой, просто в одно мгновение, словно по щелчку пальцев, я поняла, что в глазах бесновались гневные искры каждый раз, когда некромант смотрел на меня.
Даниэль оставил шест у входа на Мертвяк, спрятав его в траве.
Скрипнула калитка кладбищенской ограды хлипкая железка, предназначенная лишь предупредить, а не задержать. Выгнутые металлические пруты изъела ржавчина, и издалека казалось, будто их выкрасили оранжевой краской, но реальность была такова место захоронений находилось в запустении. Надгробия почти отсутствовали одни вытянутые каменные столбики с надписями без фотографий и даже имен. Остались лишь даты смерти и перечни преступлений, заменявшие обращение родственников.
Вместо теплых «Тому, кто был дорог при жизни» или «Ты ушел из жизни, а из сердца нет» значились разные вариации жестоких, шокирующих поступков: «Вор и поджигатель», «Насильник», «Массовое убийство».
Сухие слова несли боль.
Фразы задвоились, и я отвела взгляд.
Я еще с подобным не сталкивалась, одно дело читать в интернете, видеть в телевизионных передачах, а совсем другое знать, что кости чудовищ лежат прямо под ногами и мы с некромантом собираемся их оживить.
«Это его дар смерть. Прими. Возможно, он сам будет здесь похоронен», прошептал словно не мне принадлежавший внутренний голос.
Я шумно втянула воздух носом.
Здесь только преступники? спросила, лишь бы заглушить мысли.
Да.
Но, когда ты их оживишь, это будут лишь куклы?
Не совсем, напряженно отозвался Даниэль. Крупицы личности остаются, она в костях и остатках ткани, как след чего-то былого. Поэтому приготовься, некоторые из них будут болтать.
Ясно. Голос прозвенел на высокой чистоте.
Они мертвы. Мертвы Мертвые, но болтающие насильники и убийцы. Жесть
Нет, так не пойдет, надо отвлечься.
Даниэль наклонился к одной из могил, туман в его ладонях заклубился, в этот раз приняв облик не маленького безобидного облачка, а целого мутного вихря, сначала заслонившего рыхлую землю, а потом без остатка увязшего в ее крупицах.
Идем дальше. Даниэль выпрямился, мазнул по мне взглядом, и я вновь заметила искры гнева. Они забрали мое дыхание, и, словно отражение некроманта, я тоже начала злиться. Сжав зубы, я как могла спокойно уточнила:
Здесь безопасно разговаривать? Нас никто не подслушает?
Нет. Кладбище моя территория. Я почувствую нежданных гостей, не отрываясь от поиска нужного захоронения, ответил Даниэль.
Замечательно.
Тогда я спрошу вновь: почему ты злишься на меня? На мгновение голова опустела, но я живо собралась и жарко продолжила: Я не хочу всю ночь об этом думать, а я буду. Мне казалось, мы стали ближе. Что вдруг изменилось?
Может быть, я идиотка, раз выясняю отношения в неподходящий момент, но когда момент вообще будет подходящим? Времени всегда не хватает, если это действительно меня тревожит, то лучше не откладывать на потом.
Даниэль молча закончил с очередной могилой и развернулся, желваки на его лице едва заметно ходили и не давали сохранить иллюзию полного хладнокровия.
Мертвяк тонул в наступившей тьме.
Эмма. Лефевр долго тянул согласную букву. Он словно пел мое имя, и оттого хотелось, чтобы некромант повторял его вновь и вновь, как заезженная пластинка. Знак о предназначении беспокоит вновь? Из-за меня?
Вопрос ударил резко, сметая флер мечтательности, на мгновение поселившийся в моей голове. Видимо, я не смогла до конца скрыть дискомфорт, приносимый ожогом.
Откуда ты и замолчала. Я попалась. Даниэль проверял меня, он не знал наверняка. Нет, в этот раз не из-за тебя. Почти.
Челюсть Лефевра напряглась, на скулах вновь заходили желваки. Лицо некроманта стало рельефным, будто нарисованное прямыми хлесткими линиями карандаша на бумаге. Он сглотнул, и кадык на его шее дернулся.
Взбешен. И это впервые.
Когда ты собиралась сказать, что ты иномирянка? На секунду прикрыв глаза и не скрывая раздражения, спросил Даниэль.
Не знаю, отводя взгляд, откликнулась я. Когда ты понял?
Ладони некроманта сжались в кулаки, в ночи я расслышала хруст костяшек.
О чужой душе в теле предположения возникли практически сразу. Но понадобилось время, чтобы убедиться. Гнев, прорывавшийся в его голосе, обескураживал. Потом заметил другие странности и вчера догадался, в чем дело. Не просто заблудившаяся душа, а иномирянка с предназначением.
Даниэль, я не могла рассказать. Сам знаешь Я не чувствовала вину. Я не была виновата. Но, несмотря ни на что, тоска навалилась на плечи, как тяжелое изодранное одеяло, что не согревало, а вызывало озноб от горькой реальности. Только не после того «теплого» приема, что ты мне устроил.
Я сожалею. Мои поступки меня не красят, без тени веселья признал Лефевр. Но проблема не в твоем молчании
Он замолк внезапно, и в звенящей тишине ночь окрасилась тревожными нотками. Наши взгляды пересеклись.
Какое у тебя предназначение?
Я громко сглотнула. Хватило мгновенья, чтобы принять решение рассказать правду.
Я не уверена, но, возможно, знак имеет значение «правда». Горидас предполагает, что мне надо узнать причину смерти Конкордии. Но ему я полностью не доверяю, поэтому не уверена. Обняв себя за плечи, я немного успокоилась.
Можешь показать мне, безэмоционально предложил Даниэль. Я скажу точно.
Я подумаю над этим, откликнулась я, копируя бесстрастные интонации.
От ног Даниэля во все стороны пополз туман. В темноте он показался бордовым, почти сливающимся с землей, лишь иногда мерцавшие в глубине искры выдавали настоящий оттенок красный с алыми всполохами.
Что ты делаешь?
Мы не можем терять время. Я помню положение могил, небрежно отозвался парень, но затем тяжело добавил: Значит Ты вернешься?
Удар под дых. Расплата за мою легкомысленность. Нельзя было начинать то, что изначально обречено на крах. Я не задумывалась об этом в кабинете магистра, слегка тревожилась во время поцелуев на вечеринке, но теперь правда душила меня. И Даниэля тоже
Вздох. Почему так больно? Не конец света, но из всех напастей, приключившихся со мной в академии, сейчас, в эту самую секунду мне невыносимее всего.
Где-то в лесу, захватившем половину кладбища, надрывно кричала птица, будто отсчитывая истекающее время.
Да. Я вернусь, подняв голову, ответила сухим, как шорох листьев, голосом. Надеюсь, это возможно. Я потрачу все силы, чтобы выполнить то, чего от меня хотят ваши боги. Это обещание самой себе, обещание моим родителям. Они не заслужили этого горя. Мое самообладание дало трещину. Я не могу с ними так поступить, Даниэль. Там моя жизнь. Должно быть, они сходят с ума!
Мою тираду Даниэль встретил молча, но в этом молчании была мука. Ночные тени играли на лице некроманта, искажая его, а мое воображение домысливало, принимая все за ярость. Но горький смешок рассеял недопонимание:
Шутники. Похоже, они решили поскорее меня прикончить.
Что? растерянно спросила я, всхлипывая и утирая выступившие слезы. Даже не заметила, как заплакала. Кто? О чем ты?
Шутники. Похоже, они решили поскорее меня прикончить.
Что? растерянно спросила я, всхлипывая и утирая выступившие слезы. Даже не заметила, как заплакала. Кто? О чем ты?
Боги. Не бери в голову. И прежде чем я настояла на объяснении, Даниэль приблизился ко мне, двумя размашистыми шагами преодолев расстояние. Я могу тебе помочь.
Упрямство. Настойчивость. Надежда. Если лицо Лефевра как чистый лист бумаги, то глаза бушующее море, где голоса желаний и чувств смешивались воедино.
Повторяешься. Ты уже говорил об этом, покачала головой.
Да. И ты отказалась. Что, конечно, похвально, но глупо, жестко продолжил он. Красный туман растекался под его ногами, но не касался меня, обтекая, как нечто непреступное. Не тешь свою гордость под личиной благородства.
Это не гордость! вспыхнула я.