Джек, прошептала я изумлённо, а звёзды тоже будут?
Возможно парочку Меделин и пригласила.
Но красная дорожка для кого?
Для нас и твоих шпилек, засмеялся Джек.
Он вышел из машины и подал мне руку.
Едва я ступила на мягкое покрытие, ослепили вспышки. Ничего себе! Хорошо, что я не надела меховые сапоги
У меня перехватило дух. Думаю, Наташе Ростовой на первом балу такого волнения и не снилось! Хотя моя рука опиралась о руку сильного мужчины, крепкого и большого, как скала, другая впивалась в клатч. Казалось, мы не идём по красной дорожке, а бодрым шагом по морозцу выбегаем из зоны комфорта. Одно дело, когда смотришь на такое по телевизору, другое быть здесь. Ощущения не сравнить! Вспомнила, как дедушка говорил, что моя улыбка самое обезоруживающее оружие. И я принялась палить со всех пушек, улыбаясь по сторонам.
Не волнуйся, ты самая красивая! Красивее быть не может, шепнул мне Джек.
Я была ему за это благодарна.
Наконец, мы нырнули в тёплый холл из белого мрамора и в атмосферную музыку. Я с жадным интересом рассматривала всё. Выяснилось, что стены квадратного здания, состоящие сплошь из восьмигранных колонн и панорамных стёкол, декорированных подобием узких балкончиков с лиловыми вставками и ковкой, описывают круг. Круглую стену опоясывали такие же узкие балкончики.
Там зрительный зал. Знаешь, невероятно забавно, хмыкнул Джек, что Меделин выбрала для этого ивента Нью-Йоркский балетный театр. Где ещё знакомиться с моей балериной?
Я скользнула взглядом по афишам: Алексей Ратманский представляет «Поцелуй феи» на музыку Стравинского, «Спящая красавица» Чайковского. Наши! Я почувствовала гордость за русских, словно сама напевала мелодии Петру Ильичу, и кокетливо пожала плечами:
Почему бы и нет? Здесь я почти дома.
О, женщины, у вас одни намёки, засмеялся Джек.
И мне вдруг показалось, что он тоже волнуется.
Холл назывался Гранд Променадом. Оба края его ограничивали белые скульптурные композиции по две фигуры в каждой: весьма упитанные обнажённые дамы и циркачки.
Холл назывался Гранд Променадом. Оба края его ограничивали белые скульптурные композиции по две фигуры в каждой: весьма упитанные обнажённые дамы и циркачки.
Кстати, свод здесь реально золотой, заметил мой любимый мужчина. И вот эта штуковина тоже.
Он показал на выпуклую громадную фигуру на стене, похожую на растянутую, абстрактную юлу, в которую в любом случае упирались гости, поднимаясь по лестнице.
Богато, сказала я.
Изысканной я б не сию декорацию не назвала, как и скульптуры Гранд Променада. Подумалось, что наш Ростовский музыкальный театр, который в городе называют «Белым роялем», и без золотых блямб выглядит гораздо более храмом искусства, чем этот знаменитый балетный «Дом Баланчина».
Жаль, я в Большом театре не была, а ведь там ещё красивее! И я снова улыбнулась Джеку, переполненная гордостью за Отчизну. Когда живёшь дома, не замечаешь, как много чудесного вокруг. Даже несмотря на разухабистую грязь и рытвины на дорогах. Это приятное сравнение и афиши с русскими фамилиями внезапно вселили в меня уверенность, которой мне так не хватало. Мои соотечественники покорили Нью-Йорк, почему я не смогу?
То и дело здороваясь и кивая по сторонам, Джек повёл меня по мраморной лестнице вверх.
Я рассматривала платья, узнавая некоторые из Сакса или из просмотренных каталогов haute-couture[8]. Разглядывала лица, людей, ежедневный расход которых превышал мой недавний месячный и вдруг вспомнила «Мастера и Маргариту». Что-то демоническое было во всей этой чёрной фрачной степенности, алых губах дам, бриллиантах; биржевых взглядах; подчёркнутых улыбках, не натуральных двойных поцелуях щека у щеки, даже не касаясь.
Поймала себя на мысли, что и сама улыбаюсь неискренне. Мне стало стыдно. С каких это пор я решила смотреть на людей, как Ленин на буржуазию?
Это мой новый круг, люди, с которыми я так или иначе буду встречаться и здороваться, знать по именам так же, как Джек. Значит, лучше искать в них хорошее, а не критически выковыривать недостатки! Вокруг меня не враги, а люди. У них радость или грусть такая же на вкус, как у меня, как у моих близких, как у бомжа в метро, и слёзы такие же солёные.
Джек представил меня пожилой паре, не спеша ступающей по лестнице. И я улыбнулась им по-настоящему, замечая руку в руке, жизненный опыт, ум и искринку тепла в серых глазах миссис Стейнберг в ответ на моё почти французское «Очарована». Было чем очароваться, ведь она оставалась женщиной, несмотря на морщинки и элегантную седину, а мистер Стейнберг подтянутым джентльменом в своём преклонном возрасте!
«Только хорошее, сказала себе я, отмечай только хорошее! Плохое само увидится»
Хорошего было много: взять хотя бы аккуратность, ухоженность и очевидную заботу о теле и одежде большинству, особенно тем, кто помоложе, был знаком спорт-зал не понаслышке. Было много красивых женщин и энергичных мужчин. Внутренне я отметила для себя основную градацию: одни молодые и немного старше, модельные, словно участницы конкурсов красоты разных лет, жёны или спутницы; вторые чаще менее красивые, но более цельные, подтянутые, словно сбитые из плотной энергии, дамы из бизнеса. Я их мысленно прозвала «домохозяйками» и «охотницами».
И все работают на Оле-Олу? удивилась я.
Нет, малышка. Вон тот, рыжеватый, с бокалом шампанского, девелоппер. А те трое из рекламной корпорации. Тот темнокожий в белой тройке спортсмен, Уилл Росс. Глянь-ка налево звезда бейсбола, Ларри Климан со своим менеджером. Мы их спонсируем. Близко не приближайся, страшный бабник.
Я прыснула. Джек погрозил мне пальцем и продолжил.
Помимо топов, на таких вечерах бывает ещё масса инвесторов, влиятельных акционеров, брокеров.
В общем, бизнес-бомонд, подытожила я.
Не только. И телевизионщики есть. Опру узнаешь?
Где?! воскликнула я, вытянув шею.
Да вон же она, у колонны.
Я уставилась на чернокожую звезду телевидения. Она и тут была звездой притягивала к себе внимание и была окружена людьми. Но Джек не дал мне её долго разглядывать, потянул за локоть и тут же познакомил с лысым американцем средних лет, с любопытными тёмными глазами.
Мой коллега, Майк Девенпорт. У него такое чутьё, что никогда, слышишь, никогда, Сандра, не спорь с ним на деньги.
Обещаю не спорить.
А на интерес? блеснул глазами мистер Девенпорт.
Сандра, на интерес с ним тем более не спорь, хмыкнул Джек и опять погрозил пальцем, заставит тебя кукарекать на барной стойке.
Когда такое было?! возмутился коллега. А, я понял! Ты специально настраиваешь против меня свою красавицу-спутницу, чтобы она и не посмотрела в мою сторону! Пройдоха ревнивый!
Джек игриво пожал плечами. Мы вместе рассмеялись. Затем познакомились ещё с парой похожих друг на друга мужчин с жутким австралийским акцентом. Потом с худой высокой дамой в брючном костюме, Алисией Эванс, фотографию которой можно было запросто помещать в фотобанк с тэгом «Бизнес-акула». Впрочем, ко мне она отнеслась очень благосклонно.
Люди были не привычные, словно из другого теста, но говорили при знакомстве приятные мелочи и что-то о моей красоте. Я то дело ловила на себе взгляды мужчин и оценивающее внимание женщин. Кажется, Джек тоже. Грудь он выпятил колесом и сиял, как кристалл Сваровски. Я мысленно посылала своей «фее-крёстной» благодарности и ставила себе плюс сто баллов в карму за удачные покупки. А ещё невольно чувствовала себя неотразимой, и это мне чертовски нравилось!
Внезапно осанка Джека изменилась, я уловила от него лёгкую волну напряжения. Он задал нам направление, и я заметила, что мы приближаемся к хозяйке мероприятия. Меделин Кроннен-Стоу стояла посреди зала собственной персоной. В ярко-синем платье с открытым верхом и расширяющейся книзу юбкой, постепенно переходящей в шлейф, со свежим цветом лица и пронзительными чёрными глазами. В реальности она была ещё красивее, чем на фото в Фейсбуке. И моложе.
Я взглянула на Джека: да, он волновался. Странно. Я привыкла, что ему ничьё одобрение не нужно.
Меделин, вы прекрасны, как всегда, сказал мой любимый мужчина. Позвольте представить вам мою невесту, Александру Лозанину.
Здравствуйте, Александра, улыбнулась она церемонно.
Голос у неё был глубокий, грудной. Такой прекрасно подходит для того, чтобы повелевать. Сразу подумалось: только ли она жена главы корпорации? Почему не глава? Игры престолов ей вполне подойдут Меделин добавила:
Наслышана о вас. Признаюсь, мне не терпелось увидеть девушку из далёкой России, покорившую нашего Джека.
Меделин Кроннен-Стоу, хозяйка нашего ужина, представил мне леди Джек и, склонившись, поцеловал ей руку.
В этом не было ничего, кроме галантности, но что-то вновь неприятно царапнуло в душе. Внезапное чувство, что мой корсар не должен ни перед кем склонять голову тем более перед этой некоронованной королевой. Хотя рано было делать выводы. Возможно, я воспринимаю её слишком предвзято?
Очень приятно познакомиться, мадам Кроннен-Стоу, улыбнулась я.
Меделин, называйте меня просто Меделин. Наслаждайтесь вечером. И подчёркнуто отвернулась к новым гостям. Я поняла, что она дала мне фору с благосклонностью гроссмейстера к новичку, которого, возможно, больше не увидит.
Что ж, посмотрим
Я в очередной раз отказалась от шампанского в стройном бокале. Официанты с крошечными канапе на подносах ещё обходили гостей, когда двери в зрительный зал распахнулись, и перед нами открылся украшенный цветами центральный проход. Но я чуть придержала Джека и спросила:
Кто она?
Меделин? удивился он. Жена главы корпорации Рупперта Кроннен-Стоу. Скоро ты и его увидишь.
Нет, кто она в твоей жизни? тихо уточнила я.
Желвак на скуле моего любимого мужчины двинулся, и он был готов солгать, но не стал:
Я ей многим обязан.
Вот этим? я обвела глазами окружающую нас роскошь.
Если ты о деньгах, то нет.
Не только о деньгах.
Тогда в каком-то смысле да, его голос стал сухим, а улыбка натянутой.
Непривычно Решив не передавить, я воскликнула:
Тогда пойдём есть страшно дорогие благотворительные блюда, а то съедят всё без нас!
Джек благодарно сжал мои пальцы, лежащие на сгибе его локтя, отвёл глаза и поторопился за остальными. И я с ним. Под свет огней, бордо и золота в зал круглой формы.
Если бы гадалка предрекла мне, что однажды я окажусь на сцене Нью-Йоркского балетного театра, я бы никогда не подумала, что там я буду есть. Гала-ужин за пару тысяч долларов, которые вероятно уйдут на благие цели. Но именно на сцене были накрыты белоснежными скатертями, сверкали фарфором и хрусталём, украшены цветами и бутоньерками круглые столы, выставленные так, чтобы по центру оставалось небольшое свободное пространство.