Это свинство!
А она отвечает:
Merci, мой милый муж.
Глава третья
Черт знает, что за сцена! И не забудьте это после четырех лет самой счастливой и ничем ни на минуту не возмущенной супружеской жизни!.. Досадно, обидно и непереносно! Что за вздор такой! И из-за чего!.. Все это набаламутил брат. И что мне такое, что я так кипячусь и волнуюсь! Ведь он в самом деле взрослый, и не вправе ли он сам обсудить, какая особа ему нравится и на ком ему жениться?.. Господи в этом сыну родному нынче не укажешь, а то, чтобы еще брат брата должен был слушаться Да и по какому, наконец, праву?.. И могу ли я, в самом деле, быть таким провидцем, чтобы утвердительно предсказывать, какое сватовство чем кончится?.. Машенька действительно превосходная девушка, а моя жена разве не прелестная женщина?.. Да и меня, слава богу, никто негодяем не называл, а между тем вот мы с нею, после четырех лет счастливой, ни на минуту ничем не смущенной жизни, теперь разбранились, как портной с портнихой И все из-за пустяков, из-за чужой шутовской прихоти
Мне стало ужасно совестно перед собою и ужасно ее жалко, потому что я ее слова уже считал ни во что, а за все винил себя, и в таком грустном и недовольном настроении уснул у себя в кабинете на диване, закутавшись в мягкий ватный халат, выстеганный мне собственными руками моей милой жены
Подкупающая это вещь носильное удобное платье, сработанное мужу жениными руками! Так оно хорошо, так мило и так вовремя и не вовремя напоминает и наши вины и те драгоценные ручки, которые вдруг захочется расцеловать и просить в чем-то прощения.
Прости меня, мой ангел, что ты меня наконец вывела из терпения. Я вперед не буду.
И мне, признаться, до того захотелось поскорее идти с этой просьбой, что я проснулся, встал и вышел из кабинета.
Смотрю в доме везде темно и тихо.
Спрашиваю горничную:
Где же барыня?
А они, отвечает, уехали с вашим братцем к Марьи Николаевны отцу. Я вам сейчас чай приготовлю.
«Какова! думаю, значит, она своего упорства не оставляет, она таки хочет женить брата на Машеньке Ну, пусть их, делают, как знают, и пусть их Машенькин отец надует, как он надул своих старших зятьев. Да даже еще и более, потому что те сами жохи, а мой брат воплощенная честность и деликатность. Тем лучше, пусть он их надует и брата и мою жену. Пусть она обожжется на первом уроке, как людей сватать!»
Я получил из рук горничной стакан чаю и уселся читать дело, которое завтра начиналось у нас в суде и представляло для меня немало трудностей.
Занятие это увлекло меня далеко за полночь, а жена моя с братом возвратились в два часа и оба превеселые.
Жена говорит мне:
Не хочешь ли холодного ростбифа и стакан воды с вином? А мы у Васильевых ужинали.
Нет, говорю, покорно благодарю.
Николай Иванович расщедрился и отлично нас покормил.
Вот как!
Да мы превесело провели время и шампанское пили.
Счастливцы! говорю, асам думаю: «Значит, эта бестия, Николай Иванович, сразу раскусил, что за теленок мой брат, и дал ему пойла недаром. Теперь он его будет ласкать, пока там жениховский рученец кончится, а потом быть бычку на обрывочку».
А чувства мои против жены снова озлобились, и я не стал просить у нее прощенья в своей невинности. И даже если бы я был свободен и имел досуг вникать во все перипетии затеянной ими любовной игры, то не удивительно было б, что я снова не вытерпел бы во что-нибудь вмещался, и мы дошли бы до какой-нибудь психозы; но, по счастию, мне было некогда. Дело, о котором я вам говорил, заняло нас на суде так, что мы с ним не чаяли освободиться и к празднику, а потому я домой являлся только поесть да выспаться, а все дни и часть ночей проводил пред алтарем Фемиды.
А чувства мои против жены снова озлобились, и я не стал просить у нее прощенья в своей невинности. И даже если бы я был свободен и имел досуг вникать во все перипетии затеянной ими любовной игры, то не удивительно было б, что я снова не вытерпел бы во что-нибудь вмещался, и мы дошли бы до какой-нибудь психозы; но, по счастию, мне было некогда. Дело, о котором я вам говорил, заняло нас на суде так, что мы с ним не чаяли освободиться и к празднику, а потому я домой являлся только поесть да выспаться, а все дни и часть ночей проводил пред алтарем Фемиды.
А дома у меня дела не ждали, и когда я под самый сочельник явился под свой кров, довольный тем, что освободился от судебных занятий, меня встретили тем, что пригласили осмотреть роскошную корзину с дорогими подарками, подносимыми Машеньке моим братом.
Это что же такое?
А это дары жениха невесте, объяснила мне моя жена.
Ага! Так вот уже как! Поздравляю.
Как же! Твой брат не хотел делать формального предложения, не переговорив еще раз с тобою, но он спешит своей свадьбой, а ты, как назло, сидел все в своем противном суде. Ждать было невозможно, и они помолвлены.
Да и прекрасно, говорю, незачем было меня и ждать.
Ты, кажется, остришь?
Нисколько я не острю.
Или иронизируешь?
И не иронизирую.
Да это было бы и напрасно, потому что, несмотря на все твое карканье, они будут пресчастливы.
Конечно, говорю, уж если ты ручаешься, то будут Есть такая пословица: «Кто думает три дни, тот выберет злыдни». Не выбирать вернее.
А что же, отвечает моя жена, закрывая корзинку с дарами, ведь это вы думаете, будто вы нас выбираете, а в существе ведь все это вздор.
Почему же это вздор? Надеюсь, не девушки выбирают женихов, а женихи к девушкам сватаются.
Да, сватаются это правда, но выбора как осмотрительного или рассудительного дела никогда не бывает.
Я покачал головою и говорю:
Ты бы подумала о том, что ты такое говоришь. Я вот тебя, например, выбрал именно из уважения к тебе и сознавая твои достоинства.
И врешь.
Как вру?!
Врешь потому что ты выбрал меня совсем не за достоинства.
А за что же?
За то, что я тебе понравилась.
Как, ты даже отрицаешь в себе достоинства?
Нимало достоинства во мне есть, а ты все-таки на мне не женился бы, если бы я тебе не понравилась.
Я чувствовал, что она говорит правду.
Однако же, говорю, я целый год ждал и ходил к вам в дом. Для чего же я это делал?
Чтобы смотреть на меня.
Неправда я изучал твой характер.
Жена расхохоталась.
Что за пустой смех!
Нисколько не пустой. Ты ничего, мой друг, во мне не изучал, и изучать не мог.
Это почему?
Сказать?
Сделай милость, скажи!
Потому, что ты был в меня влюблен.
Пусть так, но это мне не мешало видеть твои душевные свойства.
Мешало.
Нет, не мешало.
Мешало, и всегда всякому будет мешать, а потому это долгое изучение и бесполезно. Вы думаете, что, влюбившись в женщину, вы на нее смотрите с рассуждением, а на самом деле вы только глазеете с воображением.
Ну однако, говорю, ты уж это как-то очень реально.
А сам думаю: «Ведь это правда!»
А жена говорит:
Полно думать, худа не вышло, а теперь переодевайся скорее, и поедем к Машеньке: мы сегодня у них встречаем Рождество, и ты должен принести ей и брату свое поздравление.
Очень рад, говорю. И поехали.
Глава четвертая
Там было подношение даров и принесение поздравлений, и все мы порядочно упились веселым нектаром Шампани.
Думать и разговаривать или отговаривать было уже некогда. Оставалось только поддерживать во всех веру в счастье, ожидающее обрученных, и пить шампанское. В этом и проходили дни и ночи то у нас, то у родителей невесты.
В этаком настроении долго ли время тянется?
Не успели мы оглянуться, как уже налетели канун Нового года. Ожидания радостей усиливаются. Свет целый желает радостей, и мы от людей не отстали. Встретили мы Новый год опять у Маменькиных родных с таким, как деды наши говорили, «мочимордием», что оправдали дедовское речение: «Руси есть веселие пити». Одно было не в порядке. Машенькин отец о приданом молчал, но зато сделал дочери престранный и, как потом я понял, совершенно непозволительный и зловещий подарок. Он сам надел на нее при всех за ужином богатое жемчужное ожерелье Мы, мужчины, взглянув на эту вещь, даже подумали очень хорошо.
«Ого-го, мол, сколько это должно стоить? Вероятно, такая штучка припасена с оных давних, благих дней, когда богатые люди из знати еще в ломбарды вещей не посылали, а при большой нужде в деньгах охотнее вверяли свои ценности тайным ростовщикам вроде Машенькиного отца».
Жемчуг крупный, окатистый и чрезвычайно живой. Притом ожерелье сделано в старом вкусе, что называлось рефидью, ряснами, назади начато небольшим, но самым скатным кафимским зерном, а потом все крупней и крупнее бурмицкое, и, наконец, что далее книзу, то пошли как бобы, и в самой середине три черные перла поражающей величины и самого лучшего блеска. Прекрасный, ценный дар совсем затмевал сконфуженные перед ним дары моего брата. Словом сказать мы, грубые мужчины, все находили отцовский подарок Машеньке прекрасным, и нам понравилось также и слово, произнесенное стариком при подаче ожерелья. Отец Машеньки, подав ей эту драгоценность, сказал: «Вот тебе, доченька, штучка с наговором: ее никогда ни тля не истлит, ни вор не украдет, а если и украдет, то не обрадуется. Это вечное».
Но у женщин ведь на все свои точки зрения, и Машенька, получив ожерелье, заплакала, а жена моя не выдержала и, улучив удобную минуту, даже сделала Николаю Ивановичу у окна выговор, который он по праву родства выслушал. Выговор ему за подарок жемчуга следовал потому, что жемчуг знаменует и предвещает слезы. А потому жемчуг никогда для новогодних подарков не употребляется.
Николай Иванович, впрочем, ловко отшутился.
Это, говорит, во-первых, пустые предрассудки, и если кто-нибудь может подарить мне жемчужину, которую княгиня Юсупова купила у Горгубуса, то я ее сейчас возьму. Я, сударыня, тоже в свое время эти тонкости проходил, и знаю, чего нельзя дарить. Девушке нельзя дарить бирюзы, потому что бирюза, по понятиям персов, есть кости людей, умерших от любви, а замужним дамам нельзя дарить аметиста avec fleches dAmour[8], но тем не мене я пробовал дарить такие аметисты, и дамы брали
Моя жена улыбнулась. А он говорит:
Я и вам попробую подарить. А что касается жемчуга то надо знать, что жемчуг жемчугу рознь. Не всякий жемчуг добывается со слезами. Есть жемчуг персидский, есть из Красного моря, а есть перлы из тихих вод deau douce[9], тот без слезы берут. Сентиментальная Мария Стюарт только такой и носила perle deau douce, из шотландских рек, но он ей не принес счастья. Я знаю, что надо дарить, то я и дарю моей дочери, а вы ее пугаете. За это я вам не подарю ничего avec fleches dAmour, а подарю вам хладнокровный «лунный камень». Но ты, мое дитя, не плачь и выбрось из головы, что мой жемчуг приносит слезы. Это не такой. Я тебе на другой день твоей свадьбы открою тайну этого жемчуга, и ты увидишь, что тебе никаких предрассудков бояться нечего