Юрий Азагаров решил в уме, что новоприбывший гость, должно быть, очень важный господин, потому что даже чопорные пожилые дамы встретили его почтительными улыбками, когда он вошел в залу, сопровождаемый сияющим Аркадием Николаевичем. Сделав несколько общих поклонов, незнакомец быстро прошел вместе с Рудневым в кабинет, но Юрий слышал, как он говорил на ходу о чем-то просившему его хозяину:
Пожалуйста, добрейший мой Аркадий Николаевич, не просите. Вы знаете, как мне больно вас огорчать отказом
Ну хоть что-нибудь, Антон Григорьевич. И для меня и для детей это будет навсегда историческим событием, продолжал просить хозяин.
В это время Юрия попросили играть вальс, и он не услышал, что ответил тот, кого называли Антоном Григорьевичем. Он играл поочередно вальсы, польки и кадрили, но из его головы не выходило царственное лицо необыкновенного гостя. И тем более он был изумлен, почти испуган, когда почувствовал на себе чей-то взгляд, и, обернувшись вправо, он увидел, что Антон Григорьевич смотрит на него со скучающим и нетерпеливым видом и слушает, что ему говорит на ухо Руднев.
Юрий понял, что разговор идет о нем, и отвернулся от них в смущении, близком к непонятному страху. Но тотчас же, в тот же самый момент, как ему казалось потом, когда он уже взрослым проверял свои тогдашние ощущения, над его ухом раздался равнодушно-повелительный голос Антона Григорьевича: Сыграйте, пожалуйста, еще раз рапсодию 2. Он заиграл, сначала робко, неуверенно, гораздо хуже, чем он играл в первый раз, но понемногу к нему вернулись смелость и вдохновение. Присутствие того, властного и необыкновенного человека почему-то вдруг наполнило его душу артистическим волнением и придало его пальцам исключительную гибкость и послушность. Он сам чувствовал, что никогда еще не играл в своей жизни так хорошо, как в этот раз, и, должно быть, не скоро будет еще так хорошо играть.
Юрий не видел, как постепенно прояснялось хмурое чело Антона Григорьевича и как смягчалось мало-помалу строгое выражение его губ, но когда он кончил при общих аплодисментах и обернулся в ту сторону, то уже не увидел этого привлекательного и странного человека. Зато к нему подходил с многозначительной улыбкой, таинственно подымая вверх брови, Аркадий Николаевич Руднев.
Вот что, голубчик Азагаров, заговорил почти шепотом Аркадий Николаевич, возьмите этот конвертик, спрячьте в карман и не потеряйте, в нем деньги. А сами идите сейчас же в переднюю и одевайтесь. Вас довезет Антон Григорьевич.
Но ведь я могу еще хоть целый вечер играть, возразил было мальчик.
Тсс!.. закрыл глаза Руднев. Да неужели вы не узнали его? Неужели вы не догадались, кто это?
Юрий недоумевал, раскрывая все больше и больше свои огромные глаза. Кто же это мог быть, этот удивительный человек?
Голубчик, да ведь это Рубинштейн. Понимаете ли, Антон Григорьевич Рубинштейн! И я вас, дорогой мой, от души поздравляю и радуюсь, что у меня на елке вам совсем случайно выпал такой подарок. Он заинтересован вашей игрой
Реалист в поношенном мундире давно уже известен теперь всей России как один из талантливейших композиторов, а необычайный гость с царственным лицом еще раньше успокоился навсегда, от своей бурной, мятежной жизни, жизни мученика и триумфатора. Но никогда и никому Азагаров не передавал тех священных слов, которые ему говорил, едучи с ним в санях в эту морозную рождественскую ночь, его великий учитель.
Глава 18. Обрезание Господне
На Обрезание Господне
Сидящий в небесах на пламенном престоле,
С Отцем, Царем веков, и с Духом всеблагим,
О Слово Иисус! Ты Сам сошел по воле
К словесным на земли созданиям Твоим,
Отпадшим от Твоей превыспренния славы
И в бездну пагубы низвергшимся навек:
Сошел и естества препобедив уставы,
От Девы чистыя родился человек;
Да грешников-рабов, рождаемых женами,
К блаженству возродишь, Спаситель и Господь!
Повитие приял, Младенец, пеленами,
Безгрешную подверг обрезанию плоть;
По смертной Матери, Сын Божий, осмодневный!
Начала не имущ по вечному Отцу!
К Тебе мы с верою возносим глас душевный:
Ты Бог наш! и Тебе мы служим, тварь Творцу!
Ты нас помиловав извел из тьмы ко свету,
Ты милуя храни в пути Твоих словес;
О! слава Твоему смотрению, совету!
О! слава Твоему сошествию с небес!
У евреев был закон, чтобы всякий младенец мужского пола в восьмой день по рождении был обрезываем, так как обрезание было видимым знаком веры. При обрезании нарекали и имя младенцу. И Господь Спаситель, родившийся на земле как человек, должен был исполнить обряд обрезания, и при этом Ему наречено было имя Иисус, возвещенное Матери Его Марии еще прежде рождения, в день Благовещения архангелом Гавриилом.
У евреев был закон, чтобы всякий младенец мужского пола в восьмой день по рождении был обрезываем, так как обрезание было видимым знаком веры. При обрезании нарекали и имя младенцу. И Господь Спаситель, родившийся на земле как человек, должен был исполнить обряд обрезания, и при этом Ему наречено было имя Иисус, возвещенное Матери Его Марии еще прежде рождения, в день Благовещения архангелом Гавриилом.
Обрезание у евреев началось со времен патриарха Авраама, жившего за две тысячи лет до Рождества Христова. Бог, вступив в завет с Авраамом и его потомством, повелел в знак этого завета совершать обрезание. Оно указывало на совлечение с обрезываемого греха, для жизни святой.
Протоиерей Иоанн Бухарев
Митрополит Вениамин (Федченков). День Обрезания Господня (отрывок)
Двунадесятый ли это праздник?
Праздник Обрезания обычно проходит незаметно. И не знаешь, двунадесятый ли то праздник или нет.
Пасха стоит выше и вне двунадесятых (тринадцатый праздник). Следовательно, остаются (по месяцам): Крещение, Сретение, Благовещение, Вход в Иерусалим, Вознесение, Троица с Духовым Днем, Преображение, Успение, Рождество Божией Матери, Воздвижение Креста, Введение во храм и Рождество Христово Итак, двенадцать. Ясно, что Обрезание не есть двунадесятый праздник, но он чтится.
Незаметный
Но почему же он проходит так незаметно? И вообще в этот день как-то не испытываешь ничего яркого и ясного. Причин этому несколько.
При великом свете праздника Рождества Господня и при грядущем Крещении, Богоявлении Троицы этот праздник Обрезания, утесненный между ними, теряется как звезда при двух солнцах.
Ему даже времени нет: 31 декабря[17] отдается Рождество; 2 января[18] начинается уже предпразднство Крещения. А на Обрезание остается всего-навсего лишь один день: ни предпразднства, ни попразднства нет, только один день праздника.
А к этому добавьте еще память такого великого светильника Церкви, как Василий Великий, почившего 1 января[19], торжество ему тоже ослабляет Обрезание.
А с Петра Великого, перенесшего Новый год с церковного празднования (1 сентября) на западное 1 января[20], люди знают этот день именно как Новый год, а не как Обрезание.
Может быть, даже многие и не знают этого праздника. Во всяком случае, в сознании верующих этот праздник один из самых затененных. Точно и не праздник он для богомольцев.
Но нет ли причины и в самом существе праздника? Может быть, в нем мало праздничных элементов? Например, праздник Преполовения тоже проходит малозаметно Ясно, что Обрезание как-то мало захватывает нашу душу по самому существу своему.
В чем же дело? Не пропускаем ли мы его?
Мало задумывались
Я раньше и не задумывался над смыслом Обрезания. Знал, конечно, что в этот, восьмой, день по рождении принесли Господа в храм Иерусалимский для совершения над ним ветхозаветного чина, или таинства обрезания «крайней плоти». Помнил, что в Ветхом Завете это служило знамением заключения завета человека с Богом. Видел и на иконах, как священник стоит пред обнаженным тельцем Младенца Господа с ножом, готовый произвести операцию обрезания плоти. После припоминал, что Господь очень строго требовал исполнения этого закона от иудеев, так что «обрезанный» считался Божиим, а «необрезанный» язычником, как и у нас делили людей на крещеных и «нехристей», некрещеных Сербы даже думают, что у некрещеных умерших младенцев и души нет; это я сам слышал от одной несчастной матери.
Но все это мне казалось лишь простым исполнением ветхозаветного обряда, не имеющим никакого отношения к нам, христианам. А быстрое мелькание праздника между двумя великими «богоявлениями», да еще «заваленное» Новым годом (не церковным празднованием) не давало времени вдуматься в смысл этого праздника. Но уже одно то, что Господь благоволил принять обрезание (а обрезание в Ветхом Завете имело величайшее значение как крещение у христиан) и, наконец, то, что Церковь установила этот праздник, заставляет задуматься. Может быть, что-либо да откроется нам? И уж во всяком случае узнаем, что мыслит Церковь в своих богослужениях.
Праздник закона Божия
Вот только в 1927 году, под первое января, я почувствовал одну сторону этого праздника. Это было в связи с решением вопроса об отношении моем к разделению митрополита Антония и митрополита Евлогия. Долго я мучился. Но наконец пришел к выводу: закон нужно исполнить. И это было как раз накануне праздника Обрезания. И тогда у меня и промелькнула мысль о связи этого вопроса с кануном праздника «закона», когда и Господь, подчиняясь закону, исполнил чин обрезания. Это меня укрепило еще более. Сочетание же памяти святителя Василия Великого, этого законодавца церковного, управителя Церкви, еще лишний раз поддержало в принятом решении о законности. И с Афона пришло письмо с решением подчиниться законному главе Церкви, митрополиту Сергию и в тот же самый день. А ведь ничто у Бога не случайно.
Вот только в 1927 году, под первое января, я почувствовал одну сторону этого праздника. Это было в связи с решением вопроса об отношении моем к разделению митрополита Антония и митрополита Евлогия. Долго я мучился. Но наконец пришел к выводу: закон нужно исполнить. И это было как раз накануне праздника Обрезания. И тогда у меня и промелькнула мысль о связи этого вопроса с кануном праздника «закона», когда и Господь, подчиняясь закону, исполнил чин обрезания. Это меня укрепило еще более. Сочетание же памяти святителя Василия Великого, этого законодавца церковного, управителя Церкви, еще лишний раз поддержало в принятом решении о законности. И с Афона пришло письмо с решением подчиниться законному главе Церкви, митрополиту Сергию и в тот же самый день. А ведь ничто у Бога не случайно.