Черт, буркнула она и затормозила. Джейсон не выглядел дико неразборчивым в половом отношении, у нее имелся еще не просроченный рецепт на утренние таблетки, и в ту минуту ей казалось, будто секс единственное, где она на что-то годна; однако пренебречь телесной чистотой она не могла. Ей стало жалко себя: для кого еще секс сопряжен со столь изощренной логистикой? Словно это вкусная рыбка с кучей мелких косточек. За ее спиной, за дверью супружеской спальни, жена Стивена на повышенных тонах рассуждала о моральном высокомерии.
Лично я предпочту моральное высокомерие, перебил ее Стивен, если альтернатива согласиться с божественным планом, обрекающим на нищету четыре миллиарда человек.
В этом самая суть морального высокомерия! торжествующе воскликнула жена.
Желание, которое пробудил в Пип голос Стивена, было глубже и сильнее того, что она чувствовала к Джейсону, и ей тут же пришло в голову, что она-то моральным высокомерием уж точно не грешит, скорее заниженной самооценкой: готова переспать не с тем, кого хочет на самом деле. Она спустилась на цыпочках на первый этаж, миновала наваленные в коридоре стройматериалы с помойки. В кухне немка Аннагрет говорила по-немецки. Пип проскочила в ванную, сунула в карман халата полоску из трех презервативов, осторожно выглянула за дверь и тут же втянула голову обратно: Аннагрет теперь стояла в дверях кухни.
Аннагрет, темноглазая красавица с приятным голосом, была живым опровержением предвзятых мнений Пип об уродстве немецкого языка и голубых глазах его носителей. Она и ее бойфренд Мартин проводили отпуск, путешествуя по американским трущобам, распространяя, как они говорили, сведения об их международной организации, занимающейся защитой прав сквоттеров[4], и устанавливая связи с американским движением против ядерного оружия; но создавалось впечатление, что в основном они снимали друг друга на фоне жизнерадостных граффити в гетто. В прошлый вторник за общим ужином, от которого Пип не могла уклониться, поскольку подошла ее очередь готовить, жена Стивена прицепилась к Аннагрет насчет ядерной программы Израиля. Жена Стивена была из тех, кто не прощает другим женщинам их красоту (тот факт, что против Пип она ничего не имела, а, напротив, пыталась обращаться с ней по-матерински, подтверждал невысокое мнение Пип о собственной внешности), и привлекательность Аннагрет, дававшаяся ей без малейших усилий даже дикарская стрижка и яростный пирсинг бровей не столько портили эту красоту, сколько оттеняли, так расстроила жену Стивена, что та наговорила об Израиле массу глупостей. А поскольку так вышло, что ядерная программа Израиля была единственной в области разоружения темой, в которой Пип, сделав недавно по ней доклад в исследовательской группе, неплохо разбиралась, и поскольку она болезненно ревновала Стивена к его жене, она вмешалась в разговор и пять минут излагала доказательства наличия у Израиля ядерного оружия.
Как ни странно, этим она произвела глубокое впечатление на Аннагрет. Провозгласив, что Пип ее полностью покорила, немка увлекла ее в гостиную, и там, на диване, они долго вели девичий разговор. Устоять перед Аннагрет, если она одарила тебя вниманием, было невозможно, и когда она повела речь о знаменитом Робин Гуде интернета Андреасе Вольфе, с которым она, как выяснилось, была знакома, и сказала, что именно такие молодые люди, как Пип, требуются проекту Вольфа Солнечный свет, и стала настаивать, чтобы Пип бросила свою ужасную и почти бесплатную работу и подала заявку на оплачиваемую практику в Проекте как раз открылось несколько вакансий, и когда она добавила, что Пип почти гарантированно получит одно из этих мест нужно всего-то, пока Аннагрет в городе, ответить на вопросы анкеты, которая у нее есть с собой, Пип почувствовала себя столь востребованной, столь желанной, что пообещала заняться анкетой. К тому времени она уже четыре часа тянула дешевое вино, наливая себе из большой бутыли.
Наутро, протрезвев, она пожалела о своем обещании. Андреас Вольф с его Проектом находился сейчас в Южной Америке, потому что в разных странах Европы и в США были выписаны ордера на его арест по обвинениям в хакерстве и в шпионаже, а Пип никак не могла бросить маму и уехать в Южную Америку. Кроме того, хотя в глазах некоторых ее друзей Вольф был героем, да и сама она испытывала кое-какой интерес к его идее, что секретность это угнетение, а открытость свобода, Пип не была политически ангажированным человеком, она всего лишь плелась следом за Стивеном и то загоралась политикой, то остывала к ней, занималась ею приступами, как фитнесом. Кроме того, этот самый Солнечный свет, о котором Аннагрет говорила так страстно, не культ ли это? Кроме того, едва она ответит на анкету, наверняка сразу выяснится, что она далеко не так умна и эрудированна, как могло показаться после ее пятиминутной речи об Израиле. По всем этим причинам Пип с тех пор избегала немцев, пока сегодня утром, собираясь в кафе читать с Джейсоном одну воскресную Таймс на двоих, не обнаружила записку от Аннагрет записку до того обиженную, что Пип сочла своим долгом оставить перед ее дверью ответную с обещанием сегодня же вечером все обсудить.
Теперь же, когда ее желудок все громче жаловался на пустоту внутри, ей пришлось дожидаться перемены в потоке немецких слов, которая подсказала бы, что Аннагрет ушла с порога кухни. Дважды, точно собака, слушающая людскую речь, Пип уловила в этом потоке свое имя. Если бы она могла в эту минуту ясно соображать, она вошла бы в кухню, сообщила бы, что ее наверху ждет парень и потому сейчас ей не до анкеты, и отправилась бы к себе. Но голод отбил ей соображение, да и секс из-за него отошел на второй план, превратился в абстракцию.
Наконец послышались шаги, скрипнул кухонный стул. Пип ринулась прочь из ванной, но зацепилась за что-то подолом халата. За гвоздь, торчавший из помоечной деревяшки. Пип едва увернулась от падающих досок, и тут у нее за спиной раздался голос Аннагрет:
Наконец послышались шаги, скрипнул кухонный стул. Пип ринулась прочь из ванной, но зацепилась за что-то подолом халата. За гвоздь, торчавший из помоечной деревяшки. Пип едва увернулась от падающих досок, и тут у нее за спиной раздался голос Аннагрет:
Пип! Пип, я тебя уже три дня ищу.
Пип обернулась Аннагрет неумолимо приближалась к ней.
Привет, да, извини, забормотала она, торопливо поправляя доски. Но сейчас я не могу. У меня там Давай завтра?
Нет, улыбнулась Аннагрет. Давай сейчас. Идем, идем, ты же обещала.
Гм. Пип никак не удавалось расставить приоритеты. На кухне, где расположились немцы, имелись также хлопья и молоко. Может быть, ничего страшного, если перед возвращением к Джейсону она слегка подкрепится? Может быть, кукурузные хлопья придадут ей энергии, сделают более отзывчивой, помогут достичь результата?
Я сбегаю на секундочку наверх. На одну секундочку, ладно? И тут же вернусь, честное слово.
Нет-нет, идем сейчас. Идем-идем. Несколько минут всего, десять минут. Увидишь, это интересно, это всего-навсего формальность. Идем. Мы тебя весь вечер ждали. Сейчас пойдем и сделаем это, ja?
Красавица Аннагрет манила ее на кухню. Пип понимала, чтó не нравится в немцах Дрейфусу, и вместе с тем просто подчиняться приказам было для нее облегчением. К тому же она уже пробыла внизу так долго, что малоприятно будет бежать наверх и просить Джейсона потерпеть еще, а в ее жизни и так было столько всего малоприятного, с чем не хотелось встречаться, что она завела привычку откладывать встречу как можно дольше, пусть даже отсрочка означала, что встреча в итоге окажется еще неприятнее.
Дорогая Пип, сказала Аннагрет, поглаживая волосы Пип (та сидела за кухонным столом, ела хлопья из большой миски и не особенно хотела, чтобы ее волосы кто-то трогал), спасибо, что согласилась сделать это для меня.
Только давай по-быстрому, хорошо?
Да, сама увидишь. Это всего-навсего формальность. Ты очень похожа на меня в твоем возрасте, когда я искала цель в жизни.
Это Пип тоже не понравилось.
Так, сказала она. Ты уж прости, что я об этом спрашиваю, но ваш Проект случайно не культ?
Культ? расхохотался на другом конце стола Мартин, весь состоявший из щетины и арафатки. Разве что культ личности.
Ist doch Quatsch, du, в сердцах возразила ему Аннагрет. Also wirklich.
Прости, что ты сказала? переспросила Пип.
Говорю, что он несет вздор. Проект вовсе не культ, наоборот. Это честность, правда, открытость, свобода. Его терпеть не могут власти именно тех стран, где царит культ личности.
Но руководитель Проекта очень харифметический, заметил Мартин.
Харизматический? поправила Пип.
Да, харизматический. У меня вышло похоже на арифметику. Андреас Вольф харизматическая личность. Мартин вновь рассмеялся. Прямо-таки словарный пример. Как использовать слово харизматический. Андреас Вольф харизматическая личность. Все понятно без пояснений, и вы сразу видите, что значит это слово. Он и есть определение этого термина.
Мартин, похоже, подкалывал Аннагрет, Аннагрет это не нравилось, и Пип угадала или решила, будто угадала, что Аннагрет когда-то прежде спала с Андреасом Вольфом. Она была старше Пип как минимум лет на десять, а то и на пятнадцать. Из полупрозрачной пластиковой папки на вид европейского производства она извлекла несколько страниц чуть длиннее и уже американских.
Ты что-то вроде вербовщицы? спросила Пип. Разъезжаешь повсюду с этой анкетой?
Да, я уполномочена, ответила Аннагрет. Вернее, не уполномочена, мы не признаем таких вещей. Просто одна из тех, кто делает эту работу в нашей группе.
За этим ты и приехала в Штаты? Набирать людей?
Аннагрет многостаночница, сказал Мартин, улыбаясь восхищенно и в то же время саркастически.
Аннагрет попросила его оставить их с Пип в покое, и он двинулся в сторону гостиной, до сих пор, видимо, пребывая в блаженном неведении о том, как мало Дрейфусу приятно его общество. Пип воспользовалась паузой, чтобы насыпать себе еще хлопьев; по крайней мере, в графе питание будет проставлена галочка.
Если бы не эта ревность, у нас с Мартином были бы отличные отношения, прокомментировала Аннагрет.
К кому он ревнует? спросила Пип, жуя. К Андреасу Вольфу?
Аннагрет покачала головой.
Я долгое время была очень близка с Андреасом, но это кончилось за несколько лет до знакомства с Мартином.