Как в моём кристадине
Точно. Так вот я подумал, а что если попробовать создать такой переход на германии?
А как его создать-то? Лосев садится напротив.
Френкель пишет, что этот слой должен быть узким с резким переходом Помнишь, Олег, когда мы начинали делать сплавные диоды, пробовали легировать германий разным количеством галлия и фосфора?
Чем больше примесей, тем более высокочастотным получался диод Вновь подскакивает он.
Именно, поднимаю глаза на Лосева. давай увеличим легирования на два-три порядка.
Хочешь получить усиление на детекторе радиоуловителя? Дагадывается он.
Хватаешь на лету!
«Не уверен на сколько, но думаю раза в три отражённый сигнал усилить удастся. Представляю как будут рады в Ленинграде наши локаторщики. А ещё туннельный диод может заменить отражательный клистрон в качестве генератора или создать на нём моломощный передатчик идеально для жучка: батарейка на полтора вольта, микрофон, пару резисторов и катушка с подстроечным конденсатором, но об этом лучше промолчу».
Где германий? Напирает Лосев.
В ВИМСе, буду там завтра по делам захвачу.
«Сегодня ночью погода мне благоприятствует: ни дождя, ни тумана. Даже не смотря на глухо закрытые шторки боковых окон эмки порученца Кирова, можно более-менее сориентироваться куда мы держим путь, фары то и дело выхватывают из темноты дорожные указатели: у моста Борисовкие пруды, Орехово, Петровское и, вот минуту назад, Горки».
Дорога пошла в гору, через короткое время впереди показался крашеный белой краской шлагбаум, который, впрочем, быстро заскользил наверх освобождая путь, не дожидаясь пока мы подъедем. Шины автомобиля зашелестели по мелкому гравию. Красивый двухэтажный особняк о шести колоннах мы оставили слева и затормозили у небольшого домика поодаль, войдя в который я обнаружил своё хозяйство (антенны, магнетрон, авометр и осциллограф), аккуратно сложенные на полу в полупустой комнате: лишь два стола, один стул и слесарный верстак с тисками в углу.
«Ленинские Горки помнится Киров упоминал в разговоре, что он отправляет жену в Горки, на бывшую дачу Енукидзе. Так сколько по времени сюда ехали? Около часа. Сейчас полночь, в Москве надо быть в шесть, значит на работу пять часов. Надо торопиться».
И, вместе с тем, действовать неспеша («выдержка оборотная сторона стремительности, хе-хе»), сколько раз за жизнь убеждался, чем тщательнее подготовишься к первому включению прибора, тем меньше времени уйдёт на его отладку. Методично проверяю все пайки (вполне могли пострадать при перевозке) и начинаю собирать схему: на первом столе, спиральная антенна передатчика, высоковольтный источник анодное питание магнетрона, реостат для регулирования тока катода, помещаю магнетрон в вырез постоянного магнита. Катодный вывод магнетрона коротким толстым проводом припаиваю к низковольтной цепи питания, антенный идёт в волновод
«Коэффициент связи настрою потом».
На втором столе приёмная антенна, волновод к смесителю (на нём из принятого сигнала вычитается ослабленный сигнал передатчика, чтобы выделить звук), оттуда идёт уже низкочастотный вывод к осциллографу, которой включаю на прогрев, делитель напряжения на максимальное усиление. На верстаке метрах в семи-восьми размещаю микрофон «гвоздь со шляпкой».
«С ним надо быть аккуратным, тончайшая мембрана в шляпке-резонаторе очень нежная, реагирующая на малейший звук, вибрацию или дуновение воздуха. Гвоздь антенну микрофона на резьбе пока подстраивать не буду, пусть будет введена в резонатор (через эбонитовую вкладку) наполовину, как сейчас».
Опускаюсь на стул, чтобы перевести дух перед решающим моментом, и подношу часы к глазам, удивительно, но с момента приезда прошло уже два часа.
С богом! Вырывается у меня, хотя я в своём окружении уже давно отвык от подобной лексики.
Устанавливаю грузик на маятнике метронома (источник звука) в нижнее положение, толкаю его и начинаю осторожно двигать ползунок реостата. Скашиваю взгляд на соседний стол на экран осциллографа, в надежде увидеть хоть какие-то всплески в такт маятника.
«Чудес в жизни не бывает (луч, как острый нож, режет блюдечко-экран осциллографа точно посередине, не оставляя зазубрин), если не считать, конечно, моих приключений».
Лезу за неонкой, закреплённой на стеклянной палочке, надо посмотреть что у нас выдаёт передатчик. Рядом с микрофоном я заранее натянул двухпроводную измерительную линию (две толстые параллельные медные проволоки, отстоящие на ширину пальца): «Точность невелика, но позволяет оценить порядок величины колебательной мощности, наведённой в антенне микрофона».
«Чудес в жизни не бывает (луч, как острый нож, режет блюдечко-экран осциллографа точно посередине, не оставляя зазубрин), если не считать, конечно, моих приключений».
Лезу за неонкой, закреплённой на стеклянной палочке, надо посмотреть что у нас выдаёт передатчик. Рядом с микрофоном я заранее натянул двухпроводную измерительную линию (две толстые параллельные медные проволоки, отстоящие на ширину пальца): «Точность невелика, но позволяет оценить порядок величины колебательной мощности, наведённой в антенне микрофона».
В моей неонке газ особенный: смесь неона с аргоном позволяет значительно снизить напряжение зажигания, а низкое давление внутри баллона приводит к тому, что для её свечения достаточно тысячной доли ватта.
«Музыка для души, так бы смотрел и смотрел на этот мигающий оранжевый, с синеватым оттенком (при повышении частоты волны пламя начинает синеть), огонёк».
Заворожённо веду маленький пузырёк вдоль измерительной линии, автоматически отмечаю пики и провалы в яркости свечения лампы, плывущей по стоячей электромагнитной волне, а холодный мозг не перестаёт считать: «Длина волны около двадцати трёх сантиметров, моя неонка зажигается от напряжения около десяти вольт, волновое сопротивление линии сто ом. Итого 1 ватт, мощности волны хватает с избытком».
«Если так, то перехожу к смесителю»
Смеситель оказывается не работает совсем, так как коэффициент связи для обоих сигналов, приёмника и передатчика, был околонулевым. Хорошо так повозился ещё два часа с трубами волноводов, выбирая миллиметры зазоров, пока отбалансировал два этих входных для детектора сигнала. Присел на минутку, включив снова суицидальный звук метронома. Перед этим скрестил пальцы но это коммунисту не помогло: отклонения луча не наблюдается.
«Отрицательный результат тоже результат. Остался гвоздик со шляпкой на анаболиках. Ой, время до отъезда осталось пятьдесят минут»!
Внимательно разглядываю микрофон. Вижу две резьбы: первая на «гвозде» регулирует емкостную связь «штыря» с резонатором, вторая настраивает объем резонатора, так как стенка, противоположная мембране микрофона подвижная. Ослабляю фиксирующую гайку, вдвигаю «штырь» на один оборот внутрь резонатора и возвращаю гвоздь на место.
«Кажется есть небольшие отклонения или кажется»?
Для верности, начинающими подрагивать руками, делаю ещё три оборота «штыря» и на ватных ногах иду к осциллографу.
«Есть, есть импульсы и точно втакт с ударами метронома»!
А-а-а! кричу от переполняющих меня чувств, осциллограф бесстрастно фиксирует всё это на своём блюдечке-экране.
Что, что такое? Встревоженный порученец заглядывает в дверь и, сообразив, добавляет. Пора, товарищ Чаганов.
Через пятнадцать минут, отключив все приборы и закрыв дверь импровизированной лаборатории, оставляем позади подсвеченную луной усадьбу и выезжаем на шоссе.
Там я сзади оставил пакет, не оборачиваясь говорит водитель. просили вам передать.
Разрываю грубую серую бумагу конверта и включаю свой американский фонарик.
«Так план дачи Ежова, два этажа. На первом кинозал. Пометка, это кинотеатр для всего гарнизона. Ну да, ну да на сто посадочных мест. Посадочных, хе-хе. Карта крупная. Котляково, Чурилково, река Пахра, ещё пометка Мещерино: дача Ежова, в ста метрах у берега реки дача Молотова. Любопытно».
Распугивая гудками редких пешеходов, пересекающих широкие московские улицы под самыми разными углами, удалось без приключений к шести утра попасть на Комсомольскую площадь, а там дворами и чердаком в свою квартиру. На цыпочках, чтобы не разбудить Катю, ныряю в ванную и первым делом прикасаюсь к округлому медному корпусу напольного антикварного «титана» (дровяного водонагревателя).
«Отлично! Не успел остыть. А холодной воды нет что ж не беда в чреве титана умещается не менее шестидесяти литров»!
Сбрасываю одежду, встаю в ванну, кручу чугунный вентиль горячего крана и сгибаюсь чтобы попасть под «грибной дождик» душа. Теперь не надо зевать, мыться следует быстро и не спеша: пока намыливаю тело, щёки и подбородок воду выключаю. Беру с полочки бритву «Золинген», поворачиваюсь к зеркалу на противоположной стене, предварительно подстроив остроту зрения, и отработанным плавным движением выбриваю половину лица: это только в первый раз все лица разные.
«Успел»!
Докрасна растираю тело «вафельным» полотенцем, изредка бросая критические взгляды на свою нескладную фигуру: «Кабинэт, кабинэт»
Ой! Притворно смущается Катя, появившаяся в двери в ночной рубашке, в мгновение ока проверив все мои реперные точки. Тебе хватило воды, Лёшик? Она, волнуясь грудью, стремительно перемещается к «титану», задев меня по пути бедром.
«Что это тогда, если не однозначно выраженное поведением согласие»?
Отбросив всякие сомнения, крепко обхватываю своего секретаря сзади.
Выходим вместе из подъезда на улицу и жмуримся от ярких солнечных лучей.
Катя, а как же Георгий? Меня так и подмывало задать этот вопрос раньше, но был увлечён тем, чем занимался.
Уехал в Уссурийск на гастроли, ни один мускул не дрогнул на её лице. там открывается филиал театра Красной Армии. Возвращается через два месяца.
Перебирайся тогда ко мне пока неуверенно протягиваю я.
Конечно, расцветает она. я думала ты уже не предложишь.
Кх-кх-кх. Закашлялся я.
Не бойся, пока Жорик не вернётся. Катя толкает меня в бок и насмешливо щурит глаз. Давай лучше обсудим мою докладную Люшкову. Всю правду писать? Он больно охоч до всего эдакого.
Категорически возражаю, подключаюсь к её игре. в общем так, когда придём в отдел возьму у тебя подписку о неразглашении.
Не вопрос, передразнивает меня Катя. разглашать не буду, буду молча показывать.