«Да, о Людо стоит подумать», решил Карл.
Но не сейчас, сказал он вслух и, перевернув портрет Галины Нерис, написал на обороте обломком угольного карандаша: «Людо Табачник».
И в тот момент, когда он дописал последнее слово, раздался деликатный стук в дверь, и, хотя их разделяли сейчас значительное расстояние и закрытая дверь, Карл явственно ощутил запах брусники.
Здравствуй, Август, сказал Карл, пропуская гостя в дом.
Рад видеть вас в здравии, капитан, серьезно ответил Август Лешак.
Он снял берет, аккуратно повесил его на лосиные рога, прибитые возле двери, и прошел к столу, куда его жестом пригласил Карл.
Я не мог выбраться раньше, объяснил он, присаживаясь на табурет. Сами понимаете, служба.
Я знаю, кивнул Карл. У меня был твой приятель, Марк. Хочешь бренди?
Почему бы и нет, улыбнулся Август. Тем более с вами, капитан. Как вам понравился Марк?
Славный малый. Карл разлил бренди по стаканам и тоже сел.
И, конечно, тыкал вам как старому приятелю? прищурился Август.
Тыкал, согласился Карл. Но ему ведь хотелось меня прощупать, не так ли?
Так, кивнул Август. В воздухе повеяло дорогой
О, сказал Карл, поднимая бровь, никак и ты заскучал на службе у князя?
А что? вопросом на вопрос ответил Август, вновь становясь серьезным. Неужели я попал в точку, и вам действительно понадобились настоящие бойцы?
Что, если да? И не дожидаясь ответа, Карл поднял свой стакан и отсалютовал им. За встречу, Август! Не возражаешь?
За встречу! Август тоже поднял стакан.
Они выпили и снова посмотрели друг на друга.
Далеко пойдем? спросил Август, аккуратно ставя стакан на стол.
Далеко, подтвердил Карл. Но это единственное, что я могу тебе сейчас сказать.
Когда? Август был очень организованным человеком.
Возможно, что уже завтра. Карл испытующе смотрел на Лешака и думал о том, что кто-то основательно раскачал равновесие, если Август скажет ему сейчас, что и это не беда.
Не беда, сказал Август. Я числюсь дезертиром уже в двух армиях. Теперь будет третья.
Не слишком хорошо для репутации наемника, философски заметил Карл.
Так сложилось, пожал плечами Август. Но теперь же не война, и князю ничто не угрожает.
А что ты можешь сказать о Марке? спросил Карл, набивая трубку.
Я могу за него поручиться. Август сказал это просто, без драматизма и аффектации, но Карл знал, Август Лешак такими словами не бросается.
Что он за человек?
Слово Августа, во всяком случае, слово, данное Августом Карлу, дорогого стоило, тем не менее Карл хотел знать о Марке больше.
Марк хороший солдат. Август проводил взглядом дымок, поднявшийся над трубкой Карла, и усмехнулся. А вот чего о нем никто не знает, так это то, что Марк три года учился в Женевском университете.
Так он жил в Женеве? Карл почувствовал, как холодок прошел по спине.
Виктория права, решил он: когда порядок нарушен, возможно все. Перед его глазами встало лицо Карлы, не той молодой Карлы, которая когда-то стала его первой женщиной, а старухи Карлы, беседовавшей с ним в темной и мрачной гостиной женевского замка.
«С этим надо кончать, подумал он. Но как закончить то, что не ты начал? И не сойду ли я с ума раньше, чем все это закончится?»
Капитан! окликнул его Август. В голосе лейтенанта звучала тревога.
Извини, Август, улыбнулся Карл. Я всего лишь задумался.
Он отбросил сомнения и внимательно посмотрел на Августа.
Извини, Август, сказал он. Мы обязательно поговорим, но в другой раз. А сейчас к делу. Ты со мной?
Да, твердо ответил Август.
Извини, Август, сказал он. Мы обязательно поговорим, но в другой раз. А сейчас к делу. Ты со мной?
Да, твердо ответил Август.
Марк? спросил Карл.
Марк тоже, кивнул Август.
У тебя есть еще люди? спросил Карл.
А сколько вам надо, капитан? снова вопросом на вопрос ответил Август.
Все, сколько есть, объяснил Карл. Но такие, в ком ты уверен.
Тогда еще десять, ответил Лешак.
Трое понадобятся мне прямо с утра, перешел к делу Карл. Я не хочу оставлять свою женщину одну, затем
Все, что он должен был сказать Августу, он сказал очень быстро. Поднявшееся в сердце нетерпение заставляло Карла спешить. И все-таки он задал Августу все вопросы, которые считал нужным задать, и внимательно выслушал все ответы, которые дал ему Август.
Спасибо, солдат, сказал он Августу на прощание. Я тебе верю.
Дверь за Августом закрылась, и Карл, даже не заглянув к Деборе, едва ли не бегом вернулся в мастерскую. Чутье уже вело его по следу, и никакой туман, каким бы плотным он ни был, не мог ему помешать.
Людо Табачник, прочел он вслух, и порыв ветра отбросил пелену тумана, открывая взору долины прошлого.
Табачник
А как было бы славно, если бы мы могли обойти этих балбесов, мечтательно произнес Гавриель, ни к кому конкретно не обращаясь, и, вздохнув, повернулся к полковнику Трою.
Прикажите трубить сбор, полковник, через полчаса я хочу увидеть сплоченную колонну.
Будет исполнено, ваша светлость. Трой поклонился и побежал, тяжело переваливаясь на кривых ногах, вниз, к своим наемникам.
Жаль, что Нерис ранен, пожаловался Гавриель, снова повернувшись лицом к противнику. Что скажешь?
Вопрос был задан Карлу, и это поняли все, кто находился рядом с маршалом на вершине холма.
Кому ты подаришь подвиг? вопросом на вопрос ответил Карл. И кого назначишь убийцей?
Ты видишь то же, что и я, вздохнул Меч. Хорошо, что ты не мой враг, Карл, хотя иногда я об этом жалею. С тобой было бы интересно сыграть в «кто кого».
Между тем и Гавриель, и Карл, и все другие с понятным интересом рассматривали фронт выстраивающейся перед ними армии.
Жалко солдат, сказал маршал через минуту. Табачник, ты понял, о чем мы говорили с Карлом?
Извините, милорд. Вероятно, Табачник чувствовал себя полным идиотом.
Не извиняйтесь, лейтенант. В голосе Гавриеля звучала грусть. По правде сказать, Людо, это я должен перед вами извиниться.
Он замолчал и секунду смотрел на совершенно оробевшего Людо Табачника.
Но не извинюсь, закончил маршал свою мысль. Вы поведете регуляров вон туда. Гавриель махнул рукой в сторону правого фланга карлианцев. Начнете движение от той вот рощицы, у развилки. Понимаете?
Да, ответил Табачник, но на самом деле он ничего не понял. Его ответ относился к словам маршала, а не к смыслу, который Гавриель в них вкладывал.
Услышав ответ, маршал усмехнулся и кивнул:
Очень хорошо.
Он снова замолчал.
Что еще? спросил вскоре, нарушив молчание.
Трой ударит в центр, равнодушно сказал Карл. А ты пойдешь на их левый фланг.
Диспозиция была идеальна и топографически, и с точки зрения личностных особенностей командиров колонн. Карл бы сделал то же самое.
Да, согласился Гавриель. Я пойду на их левый фланг, а тебе придется их убить.
Всех? спросил Карл, закуривая традиционную трубку перед боем.
Сколько сможешь, пожал плечами Гавриель. Но прикажи своим людям не увлекаться.
Прикажу, пообещал Карл, знавший, что, хочет он того или нет, сегодня прольется много крови. Жалко, что Нериса нет. Я бы с удовольствием стал героем.
Не судьба, грустно усмехнулся Гавриель.
Судьба
Шесть месяцев назад неожиданно умер Евгений Яр. Известие о смерти императора застало их в Номоне маленьком городке, приютившемся на склоне поросшей лесом горы, которая сторожила долину Нома. Нома по-регетски означает «река», а город соответственно назывался просто Над Рекой, и сидели они в Над Рекой не просто так. Яр собирался идти дальше на север, и в Номоне собирались войска для броска в Капойю и далее везде. Но смерти нет дела до того, что предполагает делать человек, пусть даже этот человек император Яр. Лев умер. Он скончался от апоплексического удара в Цейре, своей временной столице, и шакалы, преданно служившие ему при жизни, сразу позабыли о страхе, а чести у этих людей не было никогда. В столице еще оплакивали непогребенного императора, и гонцы, несущие печальную весть, не успели доскакать до границ империи, а маршал Ги Черн и герцог Карл Дороган подняли мятеж. Каждый свой, разумеется, потому что и тот, и другой считали себя вправе претендовать на опустевший трон, хотя трон не пустовал.
Известие о мятеже пришло в Номону почти одновременно с письмом Ребекки Яристы. Жена Евгения и мать его сына взывала о помощи. Дмитрий был еще слишком юн, враги многочисленны и жестоки, а в Цейре императрицу и наследника защищали лишь крошечная армия Льва Скомороха да наемная убрская гвардия, которой командовал владетель Нагум. Положение их было ненадежно и с каждым днем становилось все более и более опасным, тем более что казна досталась Дорогану и денег у императрицы не было. А векселям вдовы, как говорят в Загорье, веры мало.
Следовало спешить, ибо время и расстояние были против них. Обстоятельства тоже, потому что не надо быть большим умником, чтобы понять: маршал Черн и герцог Карл первые, но не последние среди тех, кто кинется делить добычу. В ближайшее время можно было ожидать наступления смуты и войны всех против всех. Обсудив известия и взвесив все известные им обстоятельства, Гавриель и Карл решили выступать немедленно. Быстрота была важнее силы, но зато теперь у стен Констанцы у них было всего три тысячи бойцов против семи или восьми тысяч карлианцев.
Дирер в среднем течении довольно широк, но в Констанце уже двадцать лет, как был построен каменный мост, соединявший берега реки. Если бы армии Гавриеля удалось переправиться здесь через Дирер, то дальше в отсутствие сколько-нибудь значительных сил противника дела пошли бы гораздо лучше. Всего три дневных перехода отделяли их от крепости Ружер, где находилась сейчас ставка императора Дмитрия. Однако дорогу к мосту перекрывали стены и башни Констанцы, а на Соляном тракте, прямо среди городских предместий, их ждала армия коннетабля Верхней Веды Рудольфа.
Карл смотрел на то, как занимают позиции спешившиеся рыцари поместного ополчения и верные Рудольфу или, что то же самое, его кошельку жандармы округа Веда, как выстраиваются поротно лучники и копейщики, как ветер играет флажками и вымпелами над головами солдат; он смотрел на многочисленные дымы, поднимающиеся в ясное морозное небо из печных труб Констанцы, на реку, несущую холодную стального цвета воду к далекому морю; смотрел, курил трубку, которая могла оказаться последней, и думал о превратностях судьбы, о величии и славе, которые способны растаять, как дым в необъятном небе, о жизни, которая подобно реке течет к неведомой цели, о тяжести долга, о верности и чести и снова о Судьбе.