После мартовских праздников мне позвонила Жанна.
Надо поговорить, сказала встревожено. Беда.
Я пригласил ее к себе.
Отец Али объявился, сообщила Жанна. Заявился к Марине на работу. Угрожал забрать девочку.
Это как?
Мол, подаст в суд, тот назначит генную экспертизу и установит отцовство.
Зачем это ему?
Деньги. Квартира, в которой живет Аля, принадлежала ее матери. Девочка единственная наследница. Оформив отцовство, эта сволочь сможет ею распоряжаться.
Пока Аля несовершеннолетняя ее невозможно продать. Исполком не разрешит.
Зато ее можно сдавать. Увезти ребенка куда-нибудь в деревню, сдать старикам Жанна сжала кулаки. К тому же девочке выплачивают пособие в связи с потерей кормильца. Небольшое, но для пьяницы это деньги.
Он алкоголик?
Похоже. К Марине явился с перегаром. Угрожал, требовал денег. Поможешь?
Могла б и не спрашивать! сказал я.
Меня охватила ярость. Мозг тоже кипел. Если бы этот пьяница попался под руку сейчас Усилием воли я подавил чувства. Нельзя.
Пойдем! сказал я. Встретим на улице.
Мы заметили их издалека. Марина шла, сжимая руку девочку. Рядом тащился какой-то тип. Он что-то говорил Марине, размахивая руками. Та отворачивалась. Я поспешил навстречу. Нас заметили. Хмурое лицо Марины осветилось улыбкой.
Иди к нам! сказал я и сунул ей ключи от квартиры.
Она подхватила девочку и пошла к подъезду. Тип устремился следом, но я преградил ему путь.
Вас я не приглашал.
Ты чё? он попытался меня обойти, но я вновь преградил ему дорогу.
Марина с девочкой мои гости. Вы не входите в их число.
Борзый, да?
Он отступил и сжал кулаки. Несколько мгновений мы разглядывали друг друга. Передо мной стоял высокий и некогда красивый мужчина. Но теперь его лицо изуродовал алкоголь. Темная кожа, мешки под глазами, давняя щетина на щеках А еще мятая, несвежая одежда, разбитые ботинки. И запах перегара изо рта.
Я сделал легкий посыл. Он разжал кулаки.
Все равно приду, сказал зло. Имею право. Девочка моя дочь.
Раньше вас это не волновало.
Не твое дело!
Мое. Марина работает на меня. Я обязан оградить ее от приставаний. Увижу вас у ее квартиры, спущу с лестницы.
Вызову милицию!
Вызывайте! согласился я. Прямо сейчас. Ну?
Он насупился.
Все равно суд признает меня отцом! сказал, помедлив.
Возможно, кивнул я. И назначит алименты.
Это с чего? Я буду жить с дочкой.
Давно видели себя в зеркале? спросил я. Считаете, что суд отдаст такому, я выделил последнее слово интонацией, ребенка? У вас пять приводов в милицию два по жалобе соседей, три за появление в общественном месте в нетрезвом виде. Штрафы за которые вы, кстати, не заплатили.
Откуда знаешь? насторожился он.
Сорока на хвосте принесла. Я все о вас знаю. Вы Гриц Максим Николаевич, 1987 года рождения. Временно безработный, что и понятно. Кому нужен пьяница? Не вы, а Марина подаст на вас в суд как опекун девочки. Установит отцовство, истребует алименты. Не заплатите, обратится к судебному исполнителю. Вас сделают обязанным лицом, заставят работать принудительно.
Это мы посмотрим! буркнул он, впрочем, без уверенности в голосе.
В общем, так, Максим Николаевич, сказал я. У меня к вам предложение. Вы уходите и более не появляетесь никогда. В таком случае все останется по-прежнему. В противном У меня хватит денег нанять хорошего адвоката. И он сделает так, что вы тысячу раз проклянете день, когда вздумали угрожать Марине.
Он засопел и посмотрел исподлобья.
Дай на бутылку!
Это с чего?
Трубы горят. Тогда уйду.
Жанна за моей спиной зашипела.
Могу дать, согласился я. Но это будет последней выпивкой в вашей жизни. Согласны?
Ха! усмехнулся он. Давай!
Я достал из бумажника купюру. Он выхватил ее из моих пальцев и побежал прочь. Я проводил его взглядом.
Зря дал, укорила Жанна. Теперь повадится.
Я покрутил головой. Мы вернулись в подъезд и поднялись на лифте. Марина с девочкой ждали нас на креслах в прихожей. Даже не разделись. Аля вскочила и подбежала ко мне.
Плохой дядя ушел?
Да, солнышко! улыбнулся я. Даже убежал.
Больше не придет?
Никогда!
Она протянула мне ручки. Я подхватил ее и прижал к себе. Меня окатило волной радости. Мозг в рюкзаке заурчал.
Так, сказал я. Раздеваемся и за стол. Я приготовил замечательный суп. И картошку с мясом.
А конфеты? поинтересовалась девочка.
Аля! возмутилась Марина.
Конфеты тем, кто хорошо себя вел, сообщил я.
Я не баловалась, поспешила Алиса. Ваську ударила, потому что сам лез. Я дом из кубиков складывала, а он бурит[14]. Я говорю: «Не бури!», а он все равно бурит. Я и стукнула.
В углу стояла, сообщила Марина.
Значит, отбыла наказание, заключил я. А два раза за один поступок не наказывают. Конфету получит.
Аля клюнула меня в щеку.
Балуете вы ее, Николай! вздохнула Марина.
Будет тебе! вмешалась Жанна. Кого баловать, если не такую девочку. Хоросенькая моя! засюсюкала она и забрала у меня Алю. Давай помогу тебе раздеться
К магазину Максим домчался в один миг. В торговом зале направился к винным полкам, где положил в корзину две бутылки коньяка местного разлива. Он интеллигентный человек, а не какой-то алкаш. Напитки будет пить благородные. К тому же этот богатенький дал ему сто рублей. Потому Максим от него и рванул чтоб не передумал. Две бутылки обойдутся в тридцать рублей, еще семьдесят останется. Живем!
Проходя мимо полок со сладостями, он бросил в корзину шоколадку. Зажевать хватит, остальное купит у дома. Зачем тащить?
В этот вечерний час к кассам стояли очереди. Максим пристроился в хвост и затоптался от нетерпения. Хотелось немедленно скрутить пробку с бутылки и влить в рот ароматную жидкость. В магазине нельзя. Вызовут милицию, выпишут штраф, отберут деньги Надо потерпеть.
На него поглядывали удивленно и брезгливо, но он не обращал на это внимания плевать. Очередь двигалась медленно люди покупали помногу, на Максима вдруг накатили воспоминания. Знакомство с Полей Он увидел в троллейбусе симпатичную девушку и сделал ей комплемент. Та смутилась, но быстро оправилась. Они разговорились. Максим знал, что он нравится женщинам. Высокий, красивый, язык подвешен Он проводил Полю к дому и по пути узнал все. Живет одна, есть собственная квартира. Чтобы ее купить, продали квартиры покойных бабушек одну в Бобруйске, вторую в Могилеве. Работает Поля экономистом. Платят немного, но жить можно.
Информация Максима устроила. По всему видно, что девушка доверчивая все о себе выложила. Он такую искал. Снимать в Минске жилье дорого. Зарплата у менеджера по продажам небольшая. Половину отдай, а на что жить?
Спустя неделю Максим переехал к Полине. Жизнь наладилась. По утрам его ждал завтрак, вечером ужин, в постели ласковая женщина. За квартиру платить не требовалось. Денег стало хватать на бары, куда Максим заваливался с приятелями. Полине, правда, это не нравилось, но кто ее спрашивает? Все шло хорошо, пока эта дура не залетела. Максим предложил ей сделать аборт, и она взбеленилась. Заявила, что верующая, на убийство не пойдет. Они разругались, Максим заявил, что уйдет. Он ждал, что Поля одумается и сделает, как он предложил. Влюблена ведь. Однако коза уперлась. Пришлось перебираться на квартиру. Денег вновь стало мало, а выпить хотелось.
После этого покатилось. Сидеть в баре было не за что. Максим стал покупать пиво, наливаться им дома. Скоро перешел на водку. На работе пошли неприятности. Кому нужен пьющий сотрудник? Ему с покупателями общаться, а от него перегар И рожа мятая. Уволили раз, затем второй. Менеджер по продажам востребованная профессия, но устраиваться стало трудно дурная слава шла следом. Со съемной квартиры Максим перебрался в комнату, затем на жилплощадь площадь приятеля. С ним познакомился у магазина, где Костя ждал собутыльника. Тот не пришел, но явился Максим
Квартира Кости напоминала вертеп. Древние, отстающие от стен обои, ободранный линолеум, старая мебель и вонь. Зато крыша над головой. Спал Максим на продавленном диване, часто не раздеваясь. Плевать. Лишь бы нашлась выпивка. С ней было не просто оба не работали. Чтобы набрать денег, сдавали макулатуру, бутылки, металлы. Выходило мало не они одни такие умные. Сшибали деньги у магазина. Просить сожитель посылал Максима ему с его наколками не подавали. Сначала получалось. Максим в чистой одежде, гладко выбритый подходил к женщинам (как менеджер по продажам он умел выбирать к кому) и жаловался на трудную ситуацию. Дескать, выгнали из дома. Жена. И все потому, что он потерял работу. Он сутки не ел, поэтому хоть и стыдно, но просит. Подавали щедро, иногда сразу на бутылку. Некоторые женщины приглашали к себе. Обещали накормить и предоставить приют. Максим вежливо отказывался мол, надеется помириться с женой. Это понимали, даже одобряли. Поначалу Максим стеснялся и ездил побираться в другой район. Но потом стало все равно. Пришла в неприятное состояние одежда, на щеках отросла щетина подавать стали плохо.
В часы вынужденной трезвости, они с Костей разговаривали. А что делать? Телевизора в доме нет, свет отключили за долги. Пытались и воду, но Константин пригрозил выбрасывать фекалии из окна. Коммунальщики отстали. Пригрозили, правда, выселить по суду, но это долго. Когда живешь одним днем, и неделя много. К тому же суд еще как решит
Константин рассказывал о ходках в зону, демонстрировал наколки. Правда, повторять «подвиги» не спешил на это ума хватало. В зоне не нальют. Максим рассказал о себе. Вспомнил Полину. Он знал, что та родила девочку: Минск город маленький. Одно время он даже боялся, что Поля подаст в суд. Установит отцовство, потребует алименты. Но она не стала. Максим только порадовался. Знал он, что Полину убили, а дочь взяла под опеку сестра. Вот тут Костя и сообразил. Зэки в таких вещах разбираются.
Пригрози ей, что заберешь дочку, сказал Максиму. Пусть откупается.
В милицию позвонит! испугался Максим.
Не, покрутил головой приятель. Побоится. Бабы, они над детьми трясутся. Вдруг вправду заберешь? Законное право у тебя есть отец, он ухмыльнулся. Она работает, значит, деньги есть. Хватит им. А нам пусть пособие на ребенка отдает.
Эти деньги Костя уже счел общими, но Максим не возразил. Под его крышей живет
Вечером они скрепили договор выпивкой. Костя раздобыл денег Максим не стал спрашивать где. Хватило на пять бутылок бырла так звали плодово-ягодное, крепленое вино. Квасили всю ночь, пока Максим не повалился на диван.