Короче, по новой обосновались эльфы на людских землях, причем всерьез и надолго. И уже вовсю присматривали место для шага вперед.
Как противникам Линдуса Восьмого, нам подобное слышать было радостно, но печальная нотка в этом всем имелась. Тот факт, что Аманда мертва, теперь ни у кого не вызывал никакого сомнения. Если даже ее не убили по дороге к отчему дому, то на его пороге точно она свою смерть встретила. Эльфы вообще людей не жалуют, а особенно тех, которые строптивы и опасны. Наша же бывшая соученица была как раз из этой самой породы. Причем более чем.
В общем, потряхивало Центральные королевства изрядно, о чем не без удовольствия рассказывал Ворону его давнишний приятель в те дни, когда мы навещали столицу Халифатов. Но не только он был нашим источником новостей. Кое-что мы узнавали от дона Игнасио, отца Агнесс, в доме которого каждый из нас побывал не раз. Нам там нравилось. Приятно иногда почувствовать, что тебе рады, а де Прюльи действительно относились к нам как к родным.
Но самые достоверные вести с родины нам приносили те, кто состоял на службе у рода де Фюрьи. И рассказывали они их лишь Рози и мне.
В первый раз посланцы Гейнарда появились где-то через месяц после того, как мы обосновались при дворе Зеймура. Детали мне неизвестны, знаю только, что они каким-то образом связались с Рози. С тех пор хотя бы раз в месяц нас навещали хмурые люди, которые передавали моей девушке деньги, какие-то письма и устные распоряжения ее брата. Ну и сообщали новости. Не сомневаюсь, что знали они больше, чем говорили, но лучше хоть что-то, чем ничего.
Что интересно, мне тоже как-то раз вручили увесистый мешок золота. Как выяснилось, Гейнард не забыл своего обещания и выплатил полагающийся процент за помощь в давней силистрийской сделке. Я был очень удивлен, не сказать тронут. Ну да, мы не бедствовали, но золото оно всегда золото.
Хотя с «не бедствовали» я немного поскромничал.
Рози развернулась в Халифатах во всю ширь, ее практичная хватка меня и восхищала, и поражала одновременно. За прошедший год с небольшим она умудрилась наладить контакты и с контрабандистами, лихо ввозившими в Халифаты товары в обход немаленьких таможенных сборов, и с купцами, и с городской стражей. И с даже торговцами запрещенными товарами вроде дурман-травы, что было крайне небезопасно, зато очень прибыльно.
Через нее проходили огромные деньги, полученные за товары, присылаемые из Асторга. Впрочем, эти деньги очень скоро снова превращались в товары специи, жемчуг, драгоценные породы дерева и прочие изыски Халифатов, после чего груженные доверху корабли тайными маршрутами плыли назад, в Королевства.
Сколько золота прилипало к ее рукам понятия не имею. Но, думаю, ее обещание о том, что мы рано или поздно купим дворец с фонтанами, рабами и павлинами, уже могло бы быть осуществлено.
Только смысла в этом не было. Беды прошлого слишком сильно нас всех сплотили, потому жить мы предпочитали все вместе. К тому же, несмотря на все славословия, мы все равно оставались чужаками в чужой стране.
Деньги, полученные за первые задания, мы вложили в дом, находящийся недалеко от дворца Зеймура. Не знаю, кто в нем жил раньше, но пустовал он давно по той причине, что был очень, очень велик. Обычным жителям такая домина была без надобности, а покупать его для последующего сноса оказалось дороговато.
Зато для нас это здание, в котором имелось три десятка комнат и четыре огромных залы, не считая подсобных помещений, оказалось именно тем, что нужно. У нас снова появился свой кров, откуда не хотелось уезжать. Тем более что все равно в городе мы проводили не так много времени. Всегда находился «хороший человек», которому была нужна наша помощь, потому то и дело мы снова покидали родные стены, отправляясь в путь.
Увы, не обошлось и без потерь. В одной из таких поездок погиб молчаливый и надежный Шарль Лирье. Нелепо погиб. Его растоптали слоны. Мы усмиряли слишком много о себе возомнившего наместника какой-то провинции с непроизносимым названием, что обычное в принципе дело. Все шло как всегда без особого труда разогнали войско, схомутали наместника и уже было хотели объяснить ему, где, как и в чем он был не прав, но тут откуда-то вылетели четыре серых гиганта с огромными бивнями и забавными палатками на спинах. Может, их огненные шары напугали, может, еще чего, но своих погонщиков они больше не слушались. Один из этих слонов и раздавил своей круглой ножищей бедолагу Шарля. То, что мы хоронили, телом назвать было сложно.
Ворон ужасно злился, долго топал ногами и грозил кулаками небесам, а по возвращении домой велел умертвить подаренного ему белого слона, вырезать у него сердце, зажарить и подать нам на ужин.
Знаете, а сердце слона это вкусно. Никогда бы не подумал. Хотя с хоботом, конечно, не сравнить. Он в тушеном виде и вовсе объеденье!
А еще через пару месяцев мы лишились Греты. Не скажу, что нелепо, но Ее похитили. Да-да, тут это в порядке вещей. Вождь одного из кочевых племен заприметил ее на базаре, куда наша соученица отправилась в компании подруг. Смуглого кочевника пленили светлые волосы и впечатляющие формы нашей Греты настолько, что он заплатил огромные деньги за ее похищение. Есть тут такие умельцы, могут умыкнуть кого угодно откуда угодно.
Они, собственно, нам и поведали, кто был их заказчиком, когда мы, поняв, что случилось, начали поиски соученицы и быстро добрались до этих негодяев.
Одно плохо опоздали мы. Грета по вредности характера недалеко ушла от Аманды, потому сразу же после того, как ее развязали, не стала слушать комплименты вождя, уверенного в том, что теперь эта красивая белая женщина никуда от него не денется, и выжгла ему глаза, попутно запалив все вокруг. Это Грету и погубило. На выходе из пылающего шатра ее встретили стрелы. Будь ты хоть трижды маг, но если тебя ими утыкали с головы до пят, жизнь закончена.
Мы перебили всех мужчин и часть женщин того племени, резня была страшная. Я такой откат словил, что потом еще сутки в себя приходил. Но месть это святое. Там, дома, мы не смогли отомстить. Но тут у нас такая возможность есть.
Вот так, человек за человеком тают наши ряды, и даже вышеупомянутая месть, по сути, ничего не меняет. Друга-то не вернешь уже Нас, между прочим, меньше двух десятков осталось. Фила я в расчет не беру, разумеется, особенно если учесть то, что кому-кому, а ему-то живется замечательно. Он теперь никаких забот не знает, только в придомовом маленьком фонтанчике плещется да служанок пугает.
А дома сейчас весна, сообщила Эбердин, выходя из шатра, присаживаясь рядом со мной и доставая из ножен меч, с которым она по-прежнему не расставалась. Холмы зеленеют, и трава пахнет как молодое вино. Пастухи погнали овец на горные пастбища, а моя младшая сестра, должно быть, готовится к танцам вокруг дерева с лентами. В этом году она как раз в возраст невесты вошла.
Мягкий лоскуток заскользил по и без того безупречно сверкающему лезвию. Год прошел, а она все на клинок не налюбуется, тот, что ей старик из оружейной лавки подарил. Нет, она нам объяснила, что это не просто меч, а работа горского оружейника, который жил до Века смуты и творил клинки только для великих правителей и великих воинов. Не ковал, а именно творил. Каждый такой меч бесценен не в смысле денег, а по сути своей. Для жителя Пограничья это святыня, обладать которой немыслимая честь. Да и осталось таких мечей не больше десятка, причем все они находятся в руках вождей самых сильных кланов.
Вот Эбердин и обхаживает его каждый день, полируя безукоризненное лезвие и доводя его до Даже не знаю, до чего именно. То ли идеала, то ли совершенства. И пусть ее. Каждый с ума сходит по-своему.
Да чего вспоминать? лениво ответил ей я. Весна везде весна. И здесь тоже.
В этих песках не поймешь, какое время года на дворе, проворчала горянка. Днем всегда жарища, ночью холодища.
Так сходи погрейся, ткнул я пальцем в дальние барханы, на которых пылали десятки костров. С час пути будет, не больше.
Завтра погреюсь. Эбердин легко вскочила на ноги, крутанула меч и наставила его острие на огни, отлично различимые в густоте ночи. Уж не сомневайся.
ГЛАВА 2
Все так, все верно. Там грелись у огня те, за чью кровь и жизнь нам заплатили. Точнее заплатят. Здесь не принято отдавать деньги заранее, и эта традиция нам до сих пор казалась странноватой. Как, впрочем, и то, что после с нами всегда рассчитывались сполна. Ни разу не обманули.
Впрочем, возможно, дело было в том, что никто не рискнул бы обмануть самого Сафара. Как ни крути, а за нашими спинами стоял именно он. Вслух этого никто не говорил, но мы же не дети, правда? Причем, полагаю, не все заказы до нас доходили, какие-то из них повелитель Халифатов мог счесть неуместными или просто ненужными, чтобы не обострять ситуацию на своих землях.
В данном же случае все было ровно наоборот. Там, на соседних барханах, сейчас веселилось, горланило и жарило мясо одно из кочевых племен, которое порядком наследило в окрестных селениях. Несколько из них были сожжены дотла, какие-то изрядно разорены. У местных кочевников такое случается ни с того ни с сего без какой-либо видимой причины они вдруг начинают жаждать крови, разбоя и насилия. Ладно бы голод там или скот весь пал, хоть минимальное объяснение такому поведению имелось бы. Но нет вот просто захотелось им пошалить. Вспомнить традиции предков.
Иногда все заканчивается более-менее мирно местный правитель прикрывает глаза на их бесчинства, особенно если жители не очень пострадали, принимает от вождя племени дорогие дары и заверения в том, что это было в последний раз, и все идет, как шло до того. Убитых мужчин и поруганных женщин жаль, но это жизнь, ничего не поделаешь.
А время от времени выходит так, как сейчас. Когда слишком много крови льется и домов сгорает. И тут самое главное устроить показательную порку. Такую, чтобы остальные кочевники на какое-то время призадумались о том, что не только им дано убивать. Причем смерть она тоже разная бывает. Одно дело почетная, в бою, от сабли врага. А другое та, которую завтра подарим им мы, маги. Точнее маг и его ученики. Ну и приданное нам войско, не слишком многочисленное, но вполне достаточное для данного мероприятия.
Ясно же, что местный князек с нелепым именем Раманару сам сроду бы нас не позвал. Видел я его тщедушный, с жиденькой бородкой, трясется весь от страха, халат в два раза его больше. Мало того под весом медалей, на халате этом брякающих, чуть не падал. Есть у них тут такая традиция обвешиваться побрякушками. Сами их чеканят, сами себя награждают. Ну и соседям иногда перепадает. Чем больше разных медалей на халате, тем почетнее.