День первый. Федеральный совет
Для Федерального совета использовалось старое здание в Адене, которое в бытность британского владычества использовал под свою резиденцию политический агент Короны[8]. Это было трехэтажное здание, выстроенное недалеко от порта, в виду часовой башни Хогга, из-за явного сходства с оригиналом именуемой «Смолл Биг Бен». Здание было выстроено в пышном, сейчас потрепавшемся викторианском стиле, с подъездом и регулярным, пусть и небольшим садом, в нем было два этажа, и, что самое главное просторный зал, в котором политический агент собирал вождей племен, чтобы донести до них волю Короны. А чтобы воля Короны доходила до собравшихся лучше достаточно было посмотреть в окно, чтобы увидеть серо-стальные крейсера Аденской крейсерской станции. Когда-то здесь в саду даже цвели розы, ежедневно поливаемые аборигеном садовником. Сейчас страна была формально независима, и потому сад был вытоптан, розы давно засохли, а русские не присутствовали на заседании Федерального совета даже формально. И крейсерской станции Аден больше не было военная часть порта была почти пуста, и только на горизонте были едва заметны тонкие дымки кораблей Севастопольской морской бригады легких сил. Скорпионы были предоставлены сами себе и банка их была тесна
Первым как и полагается возможному победителю и триумфатору еще потемну прибыл наследный принц княжества Бейхан, законный наследник, но по воле судьбы теперь всего лишь купец Касим Аль-Хабейли. Это был его день и он не желал пропустить ни единой минуты своего триумфа а потому рассвет он встретил здесь, у здания Федерального совета.
Он прибыл на нескольких машинах. Аден не был подходящим местом для того, чтобы заводит машины типа Хорьх, Роллс-ройс или Руссо-Балт. Нужна была машина, которая выдерживала местные ухабистые дороги, с закрытым кузовом от жары, желательно дизельная и Высочайше одобренная[9], чтобы не иметь проблем ни с заправкой, ни с боеприпасами. Потому князь Самед приехал на тяжелом Интере производства автомобильного и тракторного товарищества в г. Аксай, и точно из таких же машин состоял и весь его кортеж. Он не ездил так, как ездили военачальники, в сопровождении пикапов и открытых внедорожников с пулеметными установками но пулеметы в его конвое были, причем немало. Ижевские ротные Браунинги с лентовым питанием и новейшие пулеметы Дегтярева под автоматный патрон, которые пока поступили на вооружение только парашютистов и морской пехоты. Машины так же были локально бронированы винтовочную пулю они не держали, для этого нужен был полноценный броневик, но защитить экипаж в случайной перестрелке они могли
Рано утром кортеж Касима Аль-Хабейли, вероятного правителя государства, созданного сегодня остановился напротив резиденции Федерального совета. Регулярного сада давно уже не было и роз не было, а площадка была затоптана ногами, автомобильными шинами, залита маслом и бензином но Касима Аль-Хабейли это не остановило. Он вышел из третьей по счету машины с простым, черным ковриком, на котором белыми, не золотыми нитями было вышито «Нет Бога кроме Аллаха и Мохаммед Пророк Его». Расстелил коврик прямо на газоне и когда с мечетей полились мелодичные звуки азана, простер руки к небу
Аллаху акбар! Субханака-ллахумма ва би-хамдика ва табарака-смука ва тааля джаддука ва ля иляха гайрук! Аузу би-л-ляхи мина-ш-шейтани-р-раджим! Би-сми-лляхи-р-рахмани-р-рахим! Аль-хамду ли-лляхи рабби-ль-алямин!
Среди вооруженных спутников Касима Аль-Хабейли были как правоверные, так и неверные, ибо он не был так строг в вопросах религии, как были строги фанатики, и допускал к себе и неверных, ежели они не совершали ничего, что было противно шариату. Но и те из правоверных, которым надо было совершать намаз не могли это сделать: им надо было смотреть, чтобы их амира никто не убил.
А убить желающих было много
Ар-рахмани-р-рахим!» Малики йауми-д-дин! Иййака набуду ва иййака настаин! Ихдина-с-сирата-ль-мустагим! Сирата-л-лязина анамта алейхим! Гайри-ль-магдуби алейхим ва ля-д-даллин!
И следовало ждать от этого дня только хорошего, да только никто ничего хорошего не ждал. И все понимали, что единство в религии, тот факт, что все они поклоняются одному лишь Аллаху не делает их друзьями, ибо религия Аллаха укоренилась здесь лишь несколько сот лет назад, а многим родам несколько тысяч лет, по крайней мере они числят свою историю именно с тех, незапамятных времен. И как они враждовали сто, и двести лет назад, и две тысячи так они будут враждовать и теперь. И если мочилово не началось до сей поры оно, несомненно, начнется сегодня. Потому что завтра будет уже поздно. Успех приходит не к тем, кто переигрывает историю. А к тем, кто ее творит
Амин!
Касим Аль-Хабейли совершал намаз по всем правилам но его намаз был недействителен. Ибо нельзя совершать намаз, если тебя что-то отвлекает, и во время совершения намаза следует думать только об Аллахе Всевышнем и о его религии, что объединила миллионы верующих в единую умму. И совершая намаз, надо отрешиться от всего земного, отдав всего себя Аллаху Всевышнему. Но механически произнося нужные слова и совершая нужные действия Касим не думал об Аллахе. В душе Касим обращался к своему мертвому, подло убитому отцу, у которого даже не было могилы, чтобы прийти и поклониться ему
Вот, отец, и пришло время, когда все решится.
Страшно? Да, мне страшно, если честно. Но я забуду свой страх так, как тогда, в горах, когда на нас прыгнул леопард. Помнишь, какие глаза у него были? Желтые и горящие дьявольским огнем, как глаза шайтана. Я тогда не побежал и все придворные говорили тогда, какой я смелый но тогда, если честно я просто оцепенел от страха
Ты ошибся в одном, отец, с ними нельзя по-хорошему. Нельзя договориться с человеком, чтобы он отдал тебе власть. Власть можно только вырвать.
Время пришло. Я помню тот день и помню ту клятву, которую я дал. Я никому не сказал об этой клятве, потому что в тайной войне главное уметь таить. Но я помню каждое слово, которое я тогда произнес
Клянусь, что все твои враги узрят пасть Шайтана не позднее, чем в моих волосах появится первая седая прядь
Я помню это, отец
Прости меня хотя прощения надо просить не у тебя за все то, что мне пришлось сделать ради этого. Совершая тхаар я утратил свой намус и стал бесчестным но иного выхода у меня просто не было.
Надеюсь, что оно того стоило
И с этими, далекими от Аллаха мыслями, Касим Аль-Хабейли завершил свой намаз и встал с молитвенного коврика.
Эй, Касим
Касим обернулся. Его старый недруг Абу смотрел на него он уже подъехал со своими людьми.
Замаливаешь совершенные тобой грехи?
Этим слова были вызовом. И признанием того, что договоренности, о которой намекал Касим, стараясь при этом сохранить и свое лицо и лицо своего врага не будет, и Абу готов к сражению на Федеральном совете.
Нет ответил Касим те, которые мне предстоит совершить
Среди охраны и спутников Абу были ваххабиты, подготовленные англичанами в лагерях, а среди охраны и спутников Касима русские. Все они, мрачно смотря друг на друга, заняли позиции, чтобы успеть убить врага первыми.
Постепенно в горах, и вообще на Востоке иное представление о времени, у большинства людей нет и никогда не было часов, и потому назначать точное время бессмысленно к зданию Федерального совета прибывали все новые и новые его члены, шейхи племен и главы государств, некоторые из которых столько малы и бедны, что у них нет даже столицы. Но самомнение глав таких государств обратно пропорционально их значению, это правило которое почти не знает исключений и потому шейхи оставляли рядом со зданием свою многочисленную охрану, исполненные собственного достоинства поднимались по ступенькам, чинно проходили в зал, занимали места, на которых до этого сидели их отцы, а кое у кого и деды. Негромко переговаривались, справлялись друг к друга о состоянии дел, о семье, о здоровье жен и детей, желали чтобы Аллах привел дела другого в порядок. Но время от времени нет-нет, да вырывался у кого-то из-под седых бровей быстрый и острый взгляд, под стать броску атакующей гюрзы. Собравшиеся были хищниками, все до одного и сейчас, короткими, разящими как нож взглядами, оценивали поле боя, искали друзей и врагов, оценивали слабые места каждого, думали, как сподручнее предать
Когда собрались все до единого привратник открыл двери зала и все стали входить, строго по старшинству, занимая места за большим овальным столом старого дуба, знававшим и лучшие времена, нежели это
Аллаху Акбар! зычным голосом возвестил шейх Аш-Шишани, старейшина этого места, самый старший из присутствующих, настолько старый, что руки у него были не по локоть в крови он был в крови по самую макушку.
Ашхаду алля иляха илляллах. Ашхаду анна мухаммадар-расулюллах ответили ему, свидетельствуя, что нет Бога кроме Аллаха, и что Мухаммед его посланник.
Шейх начал нараспев читать дуа, желательное перед началом трудного и важного дела и его подхватили все присутствующие Аллаhумма, инни астахыру-кя би-ильми-кя ва астакъдирукя би-къудрати-кя ва ас-алю-кя мин фадли-кяль-азыми фа-инна-кя такъдиру ва ля акъдиру, ва таляму ва ля аляму, ва Анта аллямуль-гъуюби! Аллаhумма, ин кунта таляму анна hазаль-амра хайрун ли фи дини, ва мааши ва акъибати амри, фа-къдур-hу ли ва йассир-hу ли, сумма барик ли фи-hи; ва ин кунта таляму анна hазаль-амра шаррун ли фи дини, ва мааши ва акъибати амри, фа-сриф-hу анни ва срифни анhу ва-къдур лияль-хайра хьайсу кяна, сумма ардини биhи[10]
Аллаху Акбар! Аллаху Акбар! Аллаху Акбар!
Пусть Аллах даст нам мудрости и да отвратит нас от греха, и да пребудет он с нами все время нашего собрания подвел итог шейх Шишани начнем же
Касим Аль-Хабейли, гениальный торговец и предприниматель, политическая звезда которого только восходила читая положенное дуа, хладнокровно смотрел на собравшихся, просчитывая варианты.
Лахедж будет за него, в этом нет никаких сомнений. Аббас аль-Абдали, лысоватый, нервный, около пятидесяти лет был связан с русскими и с ним, с Касимом слишком многим, чтобы сейчас не поддержать его. На территории Лахеджа стояли военные соединения русских, нацеленные на перекрытие или быстрое форсирование Баб-эль-мандеба, с выходом на Британское Сомали, за аренду земли, за покупку продовольствия за все платились деньги. К тому же аль-Абдали был сильно болен и его лечили русские доктора болен раком. Сам Касим Аль-Хабейли держал на территории Лахеджа часть складов, еще кое-какие свои дела, платил там подати. Нет, Лахедж будет за него, а вместе с Лахеджем будет и Хашеби и Алауи.