Ну вот, другое дело! довольно констатировала дева, подобрав голову с земли и испробовав её вес.
Живой? спросил Линсон на всякий случай.
Да, прогудела в ответ голова. Я вижу, слышу и могу разговаривать. Разве что теперь кому-то из вас придётся меня нести.
Я понесу, недолго думая вызвалась Сайтеми.
Нет уж, дорогая, осадил её Линсон. Проводник здесь я, и, покуда клиент снова не окажется неподъёмной ношей, таскать его буду я.
Отняв голову у девы, он без особых церемоний обвязал её бечёвкой и закрепил на поясе.
Не забудьте остальные души, напомнила голова.
Линсон не стал протестовать и бросил на ангела красноречивый взгляд неси, мол, сама, на мне только клиент.
Я снял блокировку с задвижки, попробуйте, добавил Алмейтор.
Когда успел?
Ещё до того, как вы отсоединили мне голову.
Грудная пластина и правда открылась, отъехав в сторону без какого-либо сопротивления. Аккуратно отсоединив провода, Сайтеми сложила души в свою сумку.
Ещё одна. В руке, сказал голем, наблюдая за её манипуляциями с пояса проводника. Вот только я забыл разжать пальцы, а рука мне больше не подчиняется. Придётся задействовать грубую силу.
Повалив доспех на землю, Сайтеми всё же попыталась разжать хватку стальной рукавицы безуспешно. Тогда, получив добро от голема, она взяла меч и один за другим отрубила все пять пальцев. На камни выкатился ещё один черепок.
Я снял блокировку с задвижки, попробуйте, добавил Алмейтор.
Когда успел?
Ещё до того, как вы отсоединили мне голову.
Грудная пластина и правда открылась, отъехав в сторону без какого-либо сопротивления. Аккуратно отсоединив провода, Сайтеми сложила души в свою сумку.
Ещё одна. В руке, сказал голем, наблюдая за её манипуляциями с пояса проводника. Вот только я забыл разжать пальцы, а рука мне больше не подчиняется. Придётся задействовать грубую силу.
Повалив доспех на землю, Сайтеми всё же попыталась разжать хватку стальной рукавицы безуспешно. Тогда, получив добро от голема, она взяла меч и один за другим отрубила все пять пальцев. На камни выкатился ещё один черепок.
Где ты его взял? удивился проводник.
Из собирателя, вы разве не видели? Душа торчала у него из правого бока, я сразу её приметил.
Ах, так вот чего ты так рвался к этой жиже.
Верно. Именно освобождение собрата являлось моей первичной целью. Я успел извлечь его из мягкой массы собирателя, но на этом, как вы сами хорошо осведомлены, бой для меня закончился.
Сайтеми закинула последнюю душу в поясной мешок и ещё раз осмотрела доспех, будто проверяя, не забыли ли чего.
А что насчёт той штуки, через которую ты засекаешь все эти души? вспомнил Линсон.
Не беспокойтесь, устройство находится внутри моей головы, сказал голем. Больше здесь нет ничего ценного, мы можем идти дальше.
Глава 8
Солнце медленно сходило с зенита. С потерей большей части Алмейтора отряд стал двигаться если не быстрее, то уж точно тише. Не то чтобы это многое меняло удалось избежать встречи с парой луркеров, да и только.
Следующий улов голема оказался богатым: из-под обвалившейся крыши трёхэтажного здания удалось вызволить сразу две души.
Раскапывать обломки, понятное дело, пришлось Сайтеми. Проводник и не подумал взваливать на себя подобную работу, и девушка под виноватые причитания стальной головы потратила добрых полчаса, раскидывая глыбы в стороны и размельчая клинком особенно крупные.
Глядя на её измотанный вид уже второй раз за сегодня ангелу приходилось разгребать за голема его неприятности, Алмейтор сокрушался, что формально остался без денег и ничем не сможет отплатить ей за помощь, но Сайтеми поспешила прервать его самобичевание. Дева упорно гнула свою линию о том, что не позволит голему провалить задание, с которым его послали в людское королевство.
Сама она посадила ещё два семечка одно в чистом месте и одно в Порче, повторив процедуру удалённой посадки и полива. От глаз Линсона не укрылось, что в этот раз запущенная в воздух струя воды оказалась не столь точной, и часть священной жидкости расплескалась мимо лунки. Усталость брала своё, хоть дева и пыталась всеми силами это скрыть.
Одно казалось проводнику странным. Прошло уже несколько часов, а големья голова ещё ни разу не выдала чего-нибудь в духе: «Я вам только мешаю, лучше вам и правда было оставить меня там». При всей щедрости, самоотверженности и героизме Алмейтора из него не вылетело ни слова о самопожертвовании, и Линсон подозревал, что дело здесь не только в необходимости любой ценой завершить поиск собратьев.
Слушай, голова, обратился он к голему, когда группа вышла на набережную небольшой речки в западной части города. А чего ты так перепугался, когда собиратель разделал тебя на две половинки? Верещал так, будто тебя режут.
А как бы вы отреагировали, если бы вас разрубили пополам? донеслось в ответ с пояса.
Никак, я бы помер. Но ты-то у нас голем, а не человек. Что тебе сделается? Кровь из тебя не вытечет, боли тоже не чувствуешь. И ни звука не издал, когда я рубил тебе шею. А тут вдруг запаниковал ни с того ни с сего.
Если вы забыли, стараниями того монстра мой каркас оказался полностью обездвижен. Собиратель лишил меня ног и повредил управляющие жилы на левой руке. Даже если бы он вдруг отступил и не стал разрушать остатки доспеха, мне бы уже не удалось никуда уйти. Я бы навсегда остался в Турте, как и мои собратья, оказавшиеся здесь в день катастрофы.
Вот только орал ты так, будто остаёшься не в городе, а отправляешься жариться в горнах Подмирья.
А если бы вы сами оказались лишены возможности выбраться из этих развалин? предпринял голем ещё одну попытку.
Помер бы, что же ещё? Ты опять забыл, что говоришь с живым человеком, а не с железкой? Без еды и воды я бы провалялся тут неделю, не больше. И это при условии, что меня ещё в первые часы не сожрал бы луркер.
Помер бы, что же ещё? Ты опять забыл, что говоришь с живым человеком, а не с железкой? Без еды и воды я бы провалялся тут неделю, не больше. И это при условии, что меня ещё в первые часы не сожрал бы луркер.
Вот именно, произнёс голем, будто именно это и хотел услышать. Вы умрёте. А голем умереть не может. Даже когда весь каркас развалится от времени и Порчи, моя душа продолжит лежать здесь, не имея возможности ни выбраться, ни уснуть вечным сном.
Значит, всё не так уж плохо, рассудил проводник. Тебе хотя бы не придётся страдать от голода и жажды. А голод, знаешь ли, неприятная штука в детстве я это хорошо усвоил.
Вы не понимаете, удручённо прогудела голова. Скажите, господин Марей, у вас бывали дни, когда вы не знали, чем себя занять?
Едва ли, задумчиво протянул Линсон. В детстве, так вообще каждый день приходилось бороться за выживание. Стащить еды, чтоб не помереть с голодухи, улизнуть от стражи. Сожрать в укромном месте, а до туда ещё пойди донеси как ты увёл с прилавка, так и у тебя найдётся, кому отобрать. Ну а сейчас При моей профессии, конечно, каждый день на дело выходить не приходится. Хорошо, если хоть раз в месяц клиент сыщется. Но в Эрконе и без того досуга хватает. Женщины, вина, праздники и гулянки, прогулки под солнцем и луной К чему вообще такие вопросы?
А теперь представьте, что всё это у вас отняли. Что заперли вас в темнице, в изоляции от всех ваших друзей и любовниц. Выкололи глаза и уши, лишив картин и звуков. Вырвали язык и нос, оставив без вкусов и запахов. Отрезали руки и ноги, отняв надежду на побег. А взамен подарили вечность. Невозможность ни уснуть, ни умереть. И отныне вы обречены провести тысячи лет в полной тишине и пустоте, отрезанные от внешнего мира. Представили?
Примерно, неуверенно кивнул Линсон. Милостью божьей пары ему ни разу не довелось побывать в городских казематах, и едва ли проводник, проживший не слишком длинную и далеко не скучную жизнь, смог бы достоверно представить себе картины, описанные големом.
Именно такая участь уготована тем из нас, кто был лишён каркаса и оставлен лежать в пустоте и безмолвии, в бесконечном ожидании и надежде, что один из собратьев вернётся за ним и вернёт связь с окружающим миром. Поверьте, господин Марей, это не отдых и не расслабление. Это пытка, способная длиться годами и веками.
Веками? А как же этот твой маячок для поиска?
Работа над Искателем Душ и его малыми портативными аналогами, один из которых находится в моей голове, была завершена сто двадцать лет тому назад. Только тогда, спустя более двух веков своего существования, стальной народ смог приступить к поиску тех, кто успел сгинуть за этот срок в самых разных уголках континента.
Ты сказал: твои собратья, заметила Сайтеми. Тебя самого тогда ещё не было в поисковых отрядах?
Голова замолчала, собираясь с силами для ответа.
В шестьсот семьдесят восьмом году по общему летоисчислению одна из поисковых экспедиций Сат-Харима прибыла в заснеженные долины Северных гор. В этих необжитых местах при невыясненных обстоятельствах сгинула дюжина големов, и Палата Владык была вынуждена издать запрет на посещение этих земель, до тех пор пока не будут установлены и устранены причины пропажи.
После долгих лет, потраченных на исследование местных природных явлений, стало ясно, что главной опасностью этих мест были снежные лавины, которые и погребали под собой странников из Сат-Харима. Не страшащиеся ни ветра, ни мороза, застигнутые врасплох големы оказывались бессильны выбраться из-под толщи снега.
Со временем учёные нашли способы не только прогнозировать, но и предотвращать сход лавин, и к моменту завершения Искателя Душ мой народ был полностью готов к проведению спасательных операций в горах. За последующие три года были обнаружены, раскопаны и возвращены в Сат-Харим все до единого пропавшие големы.
Одним из них был Алмейтор зен Калхуар, пропавший без вести семьдесят лет тому назад.
В наступившем молчании стал отчётливо слышен звук шагов Линсона. Сайтеми на секунду застыла на месте, но скоро пришла в себя и догнала проводника.
И все эти семьдесят лет ты
Был погребён под толщей снега. Даже сил моего каркаса оказалось недостаточно, чтобы пошевелиться под давлением огромной снежной массы. Повезло уже в том, что сам доспех выдержал и не проломился под тяжестью лавины. Хотя это мало помогло. Самостоятельно выбраться наружу я всё равно не мог, а запас энергии в каркасе со временем исчерпался. Не могу сказать, на сколько в точности его хватило не было ни часов, ни календаря.
Вскоре я осознал весь ужас своего положения. Прижатый снег не пропускал ни света, ни звуков, не давал пошевелиться. Меня похоронили заживо, и, будь я живым человеком, всё закончилось бы в считанные минуты.