Это твой первый, важный и самый серьезный мужской выбор, сын. И предупредил: Делая его, ты должен понимать, что берешь на себя всю меру ответственности за его последствия. Даже если сто раз пожалеешь потом, что так настаивал на этом своем решении.
Я понимаю, пап, уверил Артем.
Он еще тогда крепко поспорил с Игореней, доказывая тому свою правоту, а друг отговаривал и вразумлял:
Да какая армия твою дивизию! возмущался Брагин. С твоей башкой и «ать-два от меня и до того дуба»? Какие сапоги? Ты охренел, Горыч, реально! Зашлют под пули, и пропал профессор.
Да фигня все, прорвемся, беспечно отмахивался Артем.
Так и проспорили до самого призыва Красногорского в ряды Российской армии.
Мама, не уговорив сыночка, не смогла все же оставить такое дело на самотек, нашла какие-то связи, знакомства-через-знакомства, вышла на начальника районной призывной комиссии и уговорила, а может, и заплатила, сие до сих пор остается личной тайной Лидии Архиповны, чтобы не отправлять единственное неразумное чадо на Кавказ.
Так и проспорили до самого призыва Красногорского в ряды Российской армии.
Мама, не уговорив сыночка, не смогла все же оставить такое дело на самотек, нашла какие-то связи, знакомства-через-знакомства, вышла на начальника районной призывной комиссии и уговорила, а может, и заплатила, сие до сих пор остается личной тайной Лидии Архиповны, чтобы не отправлять единственное неразумное чадо на Кавказ.
Да, видимо, так усиленно уговаривала и достала вояк, что заслали Красногорского как бы это сказать-то мягко и цензурно? далеко Аж за полярный круг. Но не просто тебе за полярный круг, а в закрытую, засекреченную часть ПВО, то бишь войск противовоздушной обороны, обслуживающую шахты с ракетно-ядерными зарядами стратегических ракет.
И вот так у нас сложилась действительность стоит их часть, и на несколько сотен километров вокруг только тайга и тишина-а-а, мать ее. И никакого человеческого жилья. И спецснабжение раз в месяц, если доедет.
А на дворе девяносто седьмой год и в стране полный развал а они служат!
Я пожалел не сто раз, как предполагал отец. А по сто раз каждый день, тихо засмеялся Артем. До того, как попасть в часть, была сначала учебка. И, помнится, ползу я себе на пузе до условного противника, по раскисшей глине (несколько дней подряд дожди затяжные шли, а как перестали, так нас на полигон и загнали). Так вот, ползу я с автоматиком в руке, весь в грязище, в дерьме коровьем, в сапогах хлюпает, рожа в грязи, во рту, в носу, везде грязь, промок до белья и матерю себя последними словами. Ну не чудак ли я с другой буквы, а? Весь в дерьме ползаю тут, как последний а Игореня там сейчас за парточкой сидит себе в институте, девчонок красивых снимает да пивко потягивает. И какого хрена меня перемкнуло в ту армию пойти? Ну не дурак ли я после этого, а?
Арина посмеялась тихонько и спросила:
А как вообще служилось там, в этой шахте?
Не в шахте, поправил ее Артем, в гарнизоне. Да в общем-то неплохо служилось.
Начнем с того, что хорошие мозги всегда и везде в цене, и Артем нес службу на офицерской должности, с соответствующими дежурными сменами, дающими больше личного свободного времени, и с соответствующим пайком. Разве что выслугу лет и зарплату не получал офицерскую.
Фигово было то, что в армии в тот момент творился полный бардак, но в то же время именно поэтому их служба проходила весело и более расслабленно, что ли.
Сколько раз старшие офицеры с досадой повторяли, что при Советском Союзе здесь такая дисциплина и муштра стояла, что чихали и пукали с разрешения начальства, не то что бы кто-то мог волынить и манкировать своими должностными обязанностями, это вообще с ума соскочить такое представить. А сейчас
Ну а что не поволынить? Проверяющие почти не наезжали, а фига им наезжать, когда зарплат нет, за высокие кресла в столице драка, от которой далеко лучше не отходить, а то и пролететь можешь, главкомы меняются один за одним. Хорошо хоть, при всем бардаке высшее руководство отдавало себе отчет, что такое стратегические ракеты, и относились к ним все же по-особому. Снабжали хорошо, и офицерам платили регулярно и не копейки какие.
А то мало ли что взбредет тем офицерам в голову, если осерчают на родину за жен и детей, сидящих в нищете и голоде.
Так что служили. Было достаточно много свободного времени, хотя места вокруг суровые зимой до пятидесяти мороза, бывало и ниже, а летом мошка и гнус реально могли до смерти загрызть и до сумасшествия довести, но у них имелись специальные репелленты, методы защиты. Спасались как-то, не всегда, правда, удачно, но в основном терпимо.
А природа, вообще-то, там удивительная, красоты бывают залюбуешься! Остановишься так, засмотришься на закат какой-то совершенно фантастический, словно небо горит разными цветными сполохами, а потом затухает, затухает, переходя в малиновые и пурпурно-розовые цвета, синеет, темнея. И меняется что-то внутри тебя, и чувствуешь такую мощь земли и себя каким-то иным
Охотиться ходили, рыбу ловили в реке, что рядом текла. С эвенками общались аборигены им приносили на продажу свои поделки, мясо-рыбу, хоть по уставу и не положены контакты с людьми без допусков. Так где устав, а где они Вот именно.
Артема армия многому научила и многое дала.
Он тогда даже не знал, не понимал и не оценил до поры, как много на самом деле дала ему та служба.
Но профессию-то выбрал? спросила заинтересованно Арина. В институт-то поступил?
Поступил, кивнул Артем, сразу после возвращения из армии. В Бауманку. На ракетно-космическую технику. В чем-то по профилю службы.
Серьезно, с подчеркнутым уважением заметила Арина.
М-да. Мне нравилось, признался Артем, потом еще одну специальность освоил, но попозже. Ладно, вздохнув глубоко, словно отпуская красочные воспоминания, заметил он. Пора нам, Арина Аркадьевна, спать отправляться. Завтра день суматошный.
Знал бы Артем, насколько суматошным будет завтрашний день.
В воскресенье у соседа Степана Сергеевича был день рождения. Еще с вечера пятницы начали прибывать его гости: сын с невесткой, они же родители Вовки, дочь с мужем и двумя детьми-подростками, сестра с братом с детьми и с их мужьями-женами и внуками.
Гостей оказалось много для скромного соседского домика, так что несколько человек «расквартировали» в доме у Красногорских. И в обоих домах кипели приготовления к проведению столь масштабного мероприятия.
Памятуя об опыте прошлого застолья с гостями Артема, а заодно не забывая и все остальные «яркие» случаи, домочадцы предприняли все возможные профилактические меры защиты от Матвея и товарища его Вовки. Их кипучую энергию, исследовательский азарт и неугомонное любопытство Арина с бабушкой постарались направить в созидательное творческое русло, посоветовав мальчишкам нарисовать для Степана Сергеевича поздравительные открытки.
Дети идею приняли с энтузиазмом, и на час в доме воцарилась непривычная тишина и напряженное спокойствие. Напряженное поскольку в такую благость никто не мог поверить, и взрослые периодически по очереди заглядывали в комнату, где, склонившись над журнальным столиком, пыхтели-сопели пацаны и, высунув от усердия языки, творили свои шедевры.
Когда длинный, составленный из нескольких столов и специально сколоченных досок праздничный стол был накрыт под старыми яблонями перед домом соседа, гости расселись, и торжество началось.
Сначала предоставили возможность высказаться сестре и брату именинника, соблюдая субординацию по старшинству гостей, потом детям, старшим внукам, и, наконец, дошла очередь до малышей.
Вовка, несколько дней в тайне от деда репетировавший с Анной Григорьевной поздравительное стихотворение, не подвел и громким, звонким голоском, со старательным выражением прочитал деду поздравительный стих, стоя на табурете перед столом. И под умильные слезы Степана Сергеевича и некоторых гостей преподнес еще и рисунок-открытку, ну и Матвей вместе с другом свой шедевр вручил.
Замечательно сидели за богато и щедро накрытым столом, тосты следовали один за другим. Один из гостей привез с собой гитару, а сын Степана Сергеевича аккордеон, и начались песни и танцы.
Дети-подростки сбились группой и вскорости усвистали с участка гулять по поселку им эти застолья неинтересны, у них своя тусня. Малышня же Матвей с Вовкой и те, кто приехал в гости, под приглядом взрослых играли рядом на площадке перед столами.
Но кто, спрашивается, в состоянии уследить за мыслями неуемной парочки и, главное, остановить?
Что им там какие-то игры с малышами не пойми во что и танцы «два притопа, три прихлопа», когда у них весь огромный, недоисследованный мир имеется и целая куча неосуществленных планов, задумок и проектов?
И нашли эти юные «пионэры» великий, недоступный им ранее, запрещенный самыми страшными запретами агрегат!
Имелся у Степана Сергеевича великолепный поливальный шланг достижение современной технической мысли, подаренный сыном. Изюминка изделия состояла в том, что на его конце находилось некое механическое устройство, которое переводилось поворотом переключателя в разные режимы работы. Это мог быть мощный, бьющий струей поток, или капельный режим, как из душа, или вода лилась веером, как бывает, когда зажимают пальцами шланг при большом напоре. В общем, чудо-инвентарь огородника.
Степан Сергеевич был рад такому подарку и не нарадовался на новенький шланг, частенько хвалясь соседям. А мальчишкам, которые как завороженные, открыв рты, смотрели на поливальные чудеса, было строго-настрого запрещено шланг трогать и даже подходить к нему.
Ага, нельзя
С утречка Степан Сергеевич поливал грядки, устроенные позади дома, а тут подъехали еще одни гости, которых и не ждали уже. Он и побежал встречать, перекрыв воду щелчком выключателя, но основной кран не выключил, да и сам шланг не убрал.
Дальше все понятно те, кому надо, таки нашли «аппарат»!
Уж они сопели, тыкали пальчиками, трясли всячески, крутили-вертели тот механизм и никак, не бьет святой источник.
Но, как известно, для твердой воли нет преград!
И Матвей додумался, что надо не тыркать туда-сюда, а крутануть, ну и крутанул! И самым что ни на есть «удачным» образом попав с первого же раза в режим наибольшего напора, выходящего веером бинго!
Шибануло той водой так, что шланг с силой вырвался из их ручонок, упал на грядки и принялся крутиться диким змеем. Пацаны заорали от восторга и кинулись хватать-побеждать «Водного Дракона».