Звучит очень-очень настораживающе, особенно для человека страдающего. И уж больно неоднозначно. Артем смог легко произнести эту сложную фразу.
М-да, согласилась Арина, рассмеявшись, и заверила: Нет, мы не ведьмы, если ты об этом. И протянула интригующе: Хотя
А сколько времени? спросил Артем, поразительно быстро начав трезветь.
Шесть утра, уведомила его Арина, извини, что разбудила, представляю, как тебе фигово после вчерашнего, по крайней мере, выглядишь ты далеко не свежим, но скоро проснутся дети.
Да, я понимаю, кивнул Артем и тут же скривился от боли.
Отвар поможет, но все симптомы похмелья точно не снимет, предупредила Арина, так что ты поосторожней, и протянула ему большое махровое полотенце, поверх которого лежала зубная щетка в упаковке и одноразовый станок. Можешь принять душ. Говорят, тоже помогает.
Нет, отказался Красногорский, душ я приму дома, а вот за щетку отдельное спасибо.
И, на сей раз не игнорируя совет Арины, соблюдая осторожность, медленно поднялся с дивана и так же медленно, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям, отправился через туалет в ванную комнату.
Они сидели за столом, и Красногорский, постанывая от удовольствия, уплетал «похмельную» уху, чувствуя, какое благотворное воздействие она оказывает на организм. А Арина, сидя напротив него и попивая свой прекрасный кофеек, смотрела, как он ест.
Он долго умывался, все поражаясь столь мощному лечебному эффекту той бурды, которую принял, нет, на самом деле жить после нее можно. А когда он вышел из ванной и попросил хозяйку сварить фирменный кофе, Арина заявила, что вторым лечебным средством от «утренней болезни» является «похмельная уха», а никак не кофе, и буквально усадила его за стол, поставив перед Красногорским глиняную миску с рыбным супом.
Но уха та оказалась!
Охренительно! поделился Артем впечатлениями. Слушай, а когда ты все это успела? Отвар, уху? спросил он, дохлебывая остатки юшки из тарелки.
Ну не стоит принимать все на свой счет, посоветовала девушка. Уху мы сделали еще вчера, она хороша, когда настоится денек, а отвар я сварила, когда ты заснул. Достала бабушкин рецепт из заветной шкатулки и сварила. И спросила провокационно: Могу поделиться секретом. Хочешь, расскажу, из чего он готовится.
Артем вспомнил цвет, запах и вкус того убойного пойла и первую реакцию организма на него и, справившись с приступом тошноты, отказался:
Нет, спасибо. Разреши мне этого не знать. И отодвинул от себя подальше пустую тарелку, чтобы не пахла и не провоцировала, мало ли что, и так только отдышался.
Как хочешь, пожала Арина плечами.
Отнесла тарелку в мойку, вернулась, села за стол и, посмотрев на него долгим задумчивым взглядом, спросила:
Так какие не терпящие промедления и отлагательств вопросы ты хотел мне вчера задать?
Да, хотел, признался Красногорский и спросил: Ты не беременна?
Она помолчала немного, внимательно его рассматривая, и ответила односложно:
Нет.
Досадно, заметно расстроился Красногорский. Нас с тобой так сносило, что мы ни разу не вспомнили о предохранении, вот я и
Да, согласилась Арина, не вспомнили.
Жаль. Может, тогда бы ты согласилась выйти за меня.
У меня теперь есть дочь, сообщила Арина.
Да, мама говорила, кивнул Артем, про то, что ты удочерила девочку, и про то, что твой отец умер от какой-то болезни. Соболезную.
Я тебе тоже соболезную по поводу смерти Ильи.
Благодарю, кивнул он, сразу же теряя всю легкость разговора и радость общения с ней. Только он не от болезни, он от такой тупой случайности, что и представить невозможно.
Да, искренне посочувствовала ему Арина. Ты вчера пытался объяснить, как он погиб.
Я не могу это обсуждать, я даже думать об этом еще не могу, меня сразу сносит, признался Артем.
А она посмотрела на него долгим задумчивым взглядом и сказала тихим, проникновенным, доверительным тоном:
Перед смертью отец мне сказал, что понял: не бывает «за что-то», все делается и происходит в мире «для чего-то» и еще «вопреки». Люди живут и страдают для чего-то, с какой-то, как правило, непонятной большинству из нас целью, но она точно есть, и, бывает, живут вопреки обстоятельствам и всем бедам. И любят не «за что-то», а для чего-то, для того, чтобы по-настоящему познать любовь, соединиться с любимым человеком или просто открыть в себе умение любить, и довольно часто любят вопреки разуму и логике. И умирают «для чего-то», для того чтобы завершить свою жизнь именно так и в таком возрасте, исполнив что-то важное в ней, а может, для того, чтобы научить нас смиренно принимать смерть, как часть жизни, как волю божью. И всегда умирают «вопреки». Вопреки нашему несогласию с их уходом, вопреки нашим попыткам удержать их и нашему негодованию. Даже те совершеннейшие гады, кому мы желаем смерти, живут долго и часто счастливо, вопреки всем нашим пожеланиям. Одна женщина в клинике сказала мне, что мы должны научиться принимать право человека на его жизнь и на его смерть, потому что случайных смертей не бывает. Не знаю, права ли она, смерти бывают разные, порой такие, что все лучшее в нас не приемлет таких трагедий. Когда мы теряем близких людей, мы меняемся, и надо учиться жить с памятью о них, но без них, жить изменившимися и что-то понявшими.
Она замолчала, и они сидели и смотрели друг другу в глаза долгим, затяжным взглядом, что-то говоря без слов И вдруг раздался какой-то странный, непонятный звук, как хныканье и сопение ребенка, прозвучавший так четко, так ясно.
Симочка проснулась, поднялась с места Арина и, заметив недоумение, отразившееся на лице Красногорского, показала ему что-то похожее на маленькую радиостанцию типа уоки-токи: Радионяня, чтобы слышать, как там ребенок в кроватке.
Мне, наверное, пора, поднялся с места Артем. Я бы очень хотел познакомиться с твоей девочкой и с Матюшкой встретиться, пообщаться, но сейчас это как-то замолчал он, не договорив.
М-да, усмехнулась Арина, сейчас, пожалуй, не надо. Сейчас я ее подниму, отдам бабуле и приду тебя проводить, пообещала она.
Он вызвал такси, надел куртку и топтался в коридоре, раздираемый двумя противоречивыми желаниями остаться, договорить и прояснить наконец уже окончательно все непонятные моменты, или уйти, не попрощавшись, маясь от своего похмельного состояния и ощущения несвежести.
М-да, усмехнулась Арина, сейчас, пожалуй, не надо. Сейчас я ее подниму, отдам бабуле и приду тебя проводить, пообещала она.
Он вызвал такси, надел куртку и топтался в коридоре, раздираемый двумя противоречивыми желаниями остаться, договорить и прояснить наконец уже окончательно все непонятные моменты, или уйти, не попрощавшись, маясь от своего похмельного состояния и ощущения несвежести.
Ну что, спросила Арина, выходя в прихожую проводить его, как и обещала, тем самым лишая его возможности уйти по-английски, такси вызвал?
Уже подъехало, кивнул Артем.
Тогда до свидания, нейтрально-приветливым тоном попрощалась она.
Да, кивнул Красногорский и не сдвинулся с места.
Давай я дверь открою.
Да, повторил он.
Так и не тронувшись с места, он глядел на нее. И не выдержал выплеснул все, что держал в себе, то, что намеревался сказать в другой обстановке и уж точно не таким образом топчась в прихожей, да еще после перепоя:
Я больше так не могу. Я истосковался по тебе ужасно. Выяснилось, что я не могу без тебя жить. Даже дышать не могу нормально без тебя. Какая-то совсем ерунда получается. Если это любовь, значит, я тебя люблю. И больше не изводи ты меня, пожалуйста, этими любовями-нелюбовями.
Не буду, совершенно серьезно ответила Арина.
Красногорский уже не мог видеть вот так просто стоять и видеть это ее серьезное лицо и вообще уже туго соображал, он шагнул вперед, обхватил ее, прижал к себе и закрыл глаза от заполнявшего все его существо чувства умиротворения.
А когда открыл глаза, увидел маленькую девочку, совсем крошку, которая стояла в паре метров от них и смотрела прямо на Красногорского очень странным, серьезным, изучающим взглядом точно таких же, как у него, янтарно-зеленых глаз.
Он замер, даже дышать перестал. Арина, почувствовавшая его неожиданную закаменелость, отстранилась, посмотрела в лицо Артема, развернулась и увидела малышку.
Симочка, присаживаясь, позвала она.
Мама, заулыбалась девочка и побежала-потопала к ней.
Арина подхватила ребенка на руки и поднялась.
Вот, Артем, это наша замечательная Симочка, представила она девочку.
Дядя Артем! послышался радостный вопль ворвавшегося в прихожую Матвея. Ты приехал! Ура!
И стремительный, как болид, сгусток бушующей энергии, упакованный в пижамку, с веселыми вихрами на голове, с радостными веснушками и оттопыренными ушами, метнулся к любимому дяде Артему, которому пришлось подхватить пацана на руки, при этом усиленно стараясь поворачивать голову так, чтобы не дышать на него.
Я говорил маме, чтобы ты приехал! тараторил восторженно мальчонка. А она говорит, ты занят и ты не наш! Какой же ты не наш, когда ты наш! Ведь правда?
Здравствуйте, Артем, поздоровалась Анна Григорьевна, прибежавшая следом за внуками.
Здравствуйте, Анна Григорьевна, улыбнулся ей Красногорский.
А у нас, вот видите что-то начала говорить она.
Но ее перебил звонкий голосок Симочки, которая спросила, ткнув пальчиком в сторону Артема:
Папа?
И все как-то дружно в один момент замолчали и почему-то посмотрели на Арину, ожидая разъяснений.
Что вы на меня смотрите? возмутилась та. Понятия не имею, откуда она это взяла. Она даже слова такого никогда не слышала и не знает.
Папа? спросил теперь ребенок у Арины.
Тишина становилась все напряженней. Красногорский, Матвей у него на руках, и Анна Григорьевна, и даже Симочка у Арины на руках продолжали смотреть на Арину вопросительно-ожидающими взглядами.
Да, кивнула она, решившись, словно с горы сиганула, это папа, Симочка.
Если дядя Артем папа Симочки, то как же тогда он не мой папа? в полной тишине раздался звонкий голос Матвея.
Почему же не твой? удивился Артем. Ты же старше, поэтому я сначала твой папа, а когда появилась Симочка, я стал и ее папой. Такой ход событий.
Он объяснял, а у него все дрожало внутри мелкой дрожью от неверия, что наконец все устроилось правильным порядком. И он смотрел во все глаза на Арину, пытаясь передать ей все, что испытывает, все, что хочет сказать
Но именно на такие случаи имелся Матвей:
А почему тогда ты так долго был дядей Артемом, а не признавался, что ты мой папа? задал справедливый и несколько неловкий в данный момент вопрос пацан.