Мне нужен пропуск, чтобы выйти отсюда? спросил он у охранника с надеждой.
Нет. Пропуск требуется только для входа. Охранник посмотрел на Блейна с нескрываемым подозрением. Послушай, приятель, что с тобой?
Ничего, ответил Блейн.
Он открыл дверь, все еще не веря, что его выпускают на свободу с такой легкостью. С другой стороны, почему бы и нет? Он находится в мире, где люди разговаривают со своими давно умершими дедушками, где существуют космические корабли и потусторонняя жизнь, где могут легко выхватить человека из прошлого всего лишь ради рекламы, а затем с не меньшей легкостью бросить его на произвол судьбы.
Мне нужен пропуск, чтобы выйти отсюда? спросил он у охранника с надеждой.
Нет. Пропуск требуется только для входа. Охранник посмотрел на Блейна с нескрываемым подозрением. Послушай, приятель, что с тобой?
Ничего, ответил Блейн.
Он открыл дверь, все еще не веря, что его выпускают на свободу с такой легкостью. С другой стороны, почему бы и нет? Он находится в мире, где люди разговаривают со своими давно умершими дедушками, где существуют космические корабли и потусторонняя жизнь, где могут легко выхватить человека из прошлого всего лишь ради рекламы, а затем с не меньшей легкостью бросить его на произвол судьбы.
Дверь закрылась за спиной Блейна. Позади возвышалась серая громада «Рекс Корпорейшн». Перед ним лежал Нью-Йорк.
Глава 5
На первый взгляд, Нью-Йорк двадцать второго века походил на сюрреалистический Багдад. Блейн увидел какие-то приземистые дворцы со стенами, покрытыми белыми и синими плитками, стройные красные минареты, здания странной формы со ступенчатыми китайскими крышами и куполами в виде луковиц со шпилями. Казалось, город переживает увлечение восточной архитектурой. Блейну с трудом верилось, что он в Нью-Йорке. Больше походит на Бомбей, или на Москву, или хотя бы на Лос-Анджелес, но никак не на Нью-Йорк. С чувством облегчения он обнаружил небоскребы, такие простые и четкие на фоне азиатских зданий. Они казались единственным напоминанием о Нью-Йорке, который был так ему знаком.
Улицы были заполнены миниатюрными машинами. Блейн видел мотоциклы и мотороллеры, автомобили размером не больше «Порше», грузовики с «Бьюик», не больше. «Неужели таким образом здесь пытаются решить проблему загрязнения атмосферы и переполненных машинами улиц? подумал он. Если так, то это не помогло».
Основная часть транспорта проносилась над головой. Винтокрылые и реактивные машины, воздушные грузовики, одноместные авиетки, гелитакси и воздушные автобусы с надписями «Космопорт второй уровень» или «Экспресс в Монтаук». Сверкающие точки обозначали вертикальные и горизонтальные полосы, где машины скользили, поворачивали, поднимались и опускались. Яркие красные, зеленые, желтые и голубые огни, казалось, регулировали поток машин. Несомненно, движение подчинялось правилам, однако неискушенному глазу Блейна оно казалось полным хаосом.
В пятидесяти футах над головой находился еще один уровень с магазинами. Как туда люди поднимаются? И вообще как можно жить и не сойти с ума в этом шумном, сверкающем огнями, переполненном жителями городе? Плотность населения была поразительной. Блейну казалось, что он тонет в человеческом море. Сколько же людей живет в этом гигантском супергороде? Пятнадцать миллионов? Двадцать? По сравнению с ним Нью-Йорк 1958 года казался деревней.
Пришлось остановиться, чтобы разобраться в первых впечатлениях. Однако тротуары были переполнены, и, едва Блейн замедлил шаг, его стали толкать и ругать. Он оглянулся по сторонам, но не увидел ни парков, ни скамеек для отдыха.
Он заметил какую-то длинную очередь и пристроился. Очередь медленно двигалась вперед. Блейн двигался вместе со всеми. В висках у него стучало, и он никак не мог отдышаться.
Через несколько минут он взял себя в руки. Теперь он проникся уважением к своему сильному, большому телу. Может быть, именно человеку из прошлого и необходима такая телесная оболочка, чтобы смотреть на окружающий мир спокойно и невозмутимо. Крепкая нервная система обладает определенными преимуществами.
Очередь молча двигалась вперед. Блейн заметил, что стоящие в ней мужчины и женщины были плохо одеты, неопрятны, бледны и выглядели бедняками. На всех виднелась общая печать какого-то отчаяния.
Может быть, это очередь за бесплатным питанием?
Он коснулся плеча мужчины, стоявшего впереди.
Извините, сказал он. Что это за очередь?
Мужчина обернулся и посмотрел на Блейна красными воспаленными глазами.
В кабины для самоубийц, ответил он, подбородком указав туда, где начиналась очередь.
Блейн поблагодарил и быстро отошел в сторону. Какое неудачное начало его первого дня в мире будущего! Кабины для самоубийц! Он никогда не войдет туда добровольно, в этом Блейн не сомневался. Уж наверняка до этого не дойдет.
Но что это за мир, где существуют кабины для самоубийц? К тому же, судя по внешнему виду стремящихся в них, бесплатные Да, придется быть поосторожнее с бесплатными дарами этого нового мира.
Но что это за мир, где существуют кабины для самоубийц? К тому же, судя по внешнему виду стремящихся в них, бесплатные Да, придется быть поосторожнее с бесплатными дарами этого нового мира.
Блейн пошел дальше, с любопытством глядя по сторонам и постепенно привыкая к пестрому, шумному городу, наполненному каким-то лихорадочным возбуждением. Он подошел к гигантскому зданию, напоминающему готический замок, с зубчатых стен которого свисали вымпелы, развевающиеся на ветру. На самой высокой башне горел ослепительный зеленый прожектор, ясно видимый в лучах заходящего солнца.
Здание казалось примечательным сооружением и производило впечатление. Блейн смотрел на него, не отрывая глаз, и тут заметил мужчину, который стоял, прислонившись к стене, и курил тонкую сигару. Это был, по-видимому, единственный человек в Нью-Йорке, который никуда не спешил. Блейн подошел к нему.
Извините, сэр, сказал он, что это за здание?
Это, ответил мужчина, штаб-квартира компании «Потусторонняя жизнь, инкорпорейтед».
Он был высокий, очень худой, с длинным грустным лицом, загорелым и обветренным. Глаза прищурены, взгляд прямой и проницательный. Одежда висела на нем мешком, словно он больше привык к потертым джинсам, а не к брюкам, сшитым на заказ. Блейн решил, что он уроженец Запада.
Впечатляет, заметил Блейн, разглядывая готический замок.
Безвкусица, возразил мужчина. Вы нездешний?
Блейн кивнул.
Я тоже. Однако, если уж быть откровенным, незнакомец, мне казалось, что о штаб-квартире «Потусторонней жизни» знают все жители Земли и всех планет. Вы не будете возражать, если я спрошу, откуда вы приехали?
Отчего же замялся Блейн.
Стоит ли признаваться, что он человек из прошлого? Пожалуй, не стоит быть столь откровенным с незнакомым человеком. Вдруг он позовет полицейского? Лучше уж сказать, что он издалека.
Видите ли, произнес Блейн, я приехал из Бразилии.
Вот как?
Да. У нас каучуковые плантации в верховьях Амазонки. Моя семья переехала туда, когда я был еще ребенком. Отец недавно умер, и я решил побывать в Нью-Йорке.
Говорят, в ваших краях сохранилась почти нетронутая природа, заметил мужчина.
Блейн кивнул и с облегчением вздохнул: наспех придуманная история не вызвала вопросов. Впрочем, для этого века такая история может быть и не столь уж удивительна. Как бы то ни было, он придумал себе место жительства.
А я вот из штата Аризона. Мексикэн Хэт, слышали? Зовут меня Орк, Карл Орк. А ваше имя? Блейн? Рад познакомиться с вами, Блейн. Знаете, я приехал сюда, чтобы взглянуть на этот самый Нью-Йорк и узнать, почему его жители так хвастаются своим городом. Действительно, здесь довольно интересно, вот только местные жители слишком уж шумят и суетятся, если вы понимаете, что я имею в виду. Не скажу, что у нас дома живут одни деревенские увальни, но эти ребята носятся как наскипидаренные!
Я тоже так считаю, согласился Блейн.
В течение нескольких минут они обсуждали непонятные, истерические и даже безумные привычки жителей Нью-Йорка, сравнивали их жизнь с размеренной и спокойной жизнью сельских жителей Мексикэн Хэт и верховьев Амазонки. Наконец оба пришли к выводу, что здесь просто не умеют жить.
Блейн, сказал Орк, я так рад нашей встрече. Что если пойти и пропустить по стаканчику?
Отличная мысль, согласился Блейн.
С помощью Карла Орка он сумеет найти выход из затруднительного положения. Может быть, ему даже удастся устроиться на работу в Мексикэн Хэт. Он объяснит, что, долго живя в бразильской глуши и потеряв память, он совершенно оторвался от современной жизни.
И тут он вспомнил, что у него нет денег.
Блейн начал сбивчиво объяснять, что забыл бумажник в отеле, но Орк прервал его.
Слушай, Блейн, произнес Орк, пристально глядя ему в лицо голубыми глазами, я хочу тебе кое-что сказать. Такой истории мало кто поверит. Однако я считаю, что умею разбираться в людях, и почти всегда оказываюсь прав. Меня нельзя назвать бедным человеком, так что ты не будешь возражать, если за сегодняшний вечер буду платить я?
Понимаешь, нерешительно начал Блейн, я не могу
Ни слова больше, решительно произнес Орк. Если так настаиваешь, завтра будешь платить ты. А теперь давай займемся изучением ночной жизни этого старого безумного городка.
Понимаешь, нерешительно начал Блейн, я не могу
Ни слова больше, решительно произнес Орк. Если так настаиваешь, завтра будешь платить ты. А теперь давай займемся изучением ночной жизни этого старого безумного городка.
Пожалуй, решил Блейн, трудно найти лучший способ знакомства с будущим. В конце концов то, как развлекаются люди, красноречиво говорит об их образе жизни. Увлеченные играми и спиртным, они демонстрируют свое отношение к окружающей среде, вопросам жизни, смерти, судьбы и свободного волеизъявления. Что может быть колоритнее цирка как символа древнего Рима? Что лучше охарактеризует американский Запад, чем родео? В Испании свои бои быков, а в Норвегии свои прыжки на лыжах с трамплина. Какой спорт или вид отдыха лучше всего характеризует Нью-Йорк 2110 года? Скоро он узнает это. И, разумеется, испытать это на собственном опыте, погрузившись в глубину жизни, куда лучше, чем прочесть об этом в какой-нибудь библиотеке, чихая от книжной пыли, и намного интереснее.
Начнем, пожалуй, с Марсианского квартала, предложил Орк.