В Нью-Кробюзоне посольства существовали гораздо дольше, но после того, как Сурошская бойня положила конец так называемым Пиратским войнам, или Медленной войне, или Фальшивой войне, множество стран и городов-государств согласились начать переговоры, а число вопросов, требующих дипломатического решения, росло как лавина. Со всего континента и из-за его пределов прибывали эмиссары. Безлюдные этажи крыла Мандрагора вмиг переполнились народом, и старым консульствам пришлось перебраться в другие помещения.
Режим охраны был крайне строг даже для того, чтобы покинуть какой-нибудь лифт, лестницу или этаж зоны, необходимо было пройти систему контроля. В коридорах было холодно и сыро и стоял монотонный полумрак лишь кое-где чернеет дверной проем или горит слабая газовая лампа.
Рудгуттер, Рескью и Стем-Фулькер шагали по этим пустым коридорам двенадцатого этажа. Их сопровождал жилистый коротышка в толстых очках, он семенил сзади, нес тяжелый чемодан.
Элиза, Монтджон, познакомил по пути мэр Рудгуттер, это брат Санчем Вансетти, один из лучших наших карсистов.
Рескью и Стем-Фулькер обернулись на ходу, однако Вансетти, если и заметил их приветственные кивки, не подал виду.
В дипломатической зоне была занята далеко не каждая комната, но бронзовая табличка на иной двери объявляла находящееся за ней помещение суверенной территорией того или иного государства Теша, Хадона или Чарчельтиста. И за дверью располагались огромные, в несколько этажей, апартаменты автономные башни-дома. Некоторые из этих «суверенных территорий» находились в тысячах миль от своих столиц. Отдельные помещения пустовали. По традициям Теша, например, посол жил в Нью-Кробюзоне, не имея даже официального посольского статуса, а дела вел через переписку. Рудгуттер ни разу с тешским представителем не встречался. Иные послы разъехались по домам кого-то перестали финансировать, чья-то миссия исчерпала себя. Но в основном здесь проворачивались весьма и весьма серьезные дела.
Несколько лет назад апартаменты, вмещавшие посольства Миршока и Вадонка, расширились выросли масштабы делопроизводства, появились новые коммерческие связи, все это потребовало дополнительных площадей. Теперь пристроенные кабинеты выпячивались из стен одиннадцатого этажа уродливыми опухолями, опасно нависая над садом.
Мэр и его спутники прошли мимо двери с табличкой «Крейское содружество Салкрикалтора». Стены, пол, потолок содрогались и вибрировали поблизости работали огромные механизмы. Паровые насосы ежедневно часами качали свежий рассол из лежащего в нескольких милях Железного залива для нужд крейского посла, а отработанную воду сливали в ближайшую реку.
Коридор и сам был не прост. Если смотреть под одним углом, он казался слишком длинным, в другом ракурсе чересчур короток. Тут и там от него отходили недлинные проходы, они вели в другие, меньшие посольства, в складские помещения или к заколоченным досками окнам. В конце основного коридора, за крейским посольством, Рудгуттер свернул в одно из этих ответвлений. Вскоре оно расширилось, изогнулось, потолок резко снизился наверху было несколько лестниц, и коридор закончился у неприметной и никак не обозначенной дверки.
Рудгуттер кинул взгляд назад, убедился, что за ним и спутниками никто не следит. Видимость была плохая, но в ее пределах ни души.
Вансетти уже доставал из карманов разноцветные пастельные мелки. Из особого кармашка вынул нечто похожее на часы-луковицу, открыл: «циферблат» поделен на множество мудреных секций, стрелок разной длины аж семь.
Приходится учитывать переменные, мэр, бормотал Вансетти, снимая с прибора загадочные показания. Ни на Рудгуттера, ни на других он в этот момент не смотрел и вообще, казалось, говорил сам с собой. Прогноз на сегодня препаршивый В эфире движется фронт высокого давления Может пригнать откуда-нибудь из Бездны, через нуль-пространство, силовые бури Для пограничных областей тоже прогноз не ахти Гм Вансетти принялся вычислять, покрывая цифрами страницу в блокноте. Все верно! буркнул он и мрачно покосился на трех администраторов.
Карсист снова принялся писать в блокноте, но уже не цифры черкал, а выводил на толстой бумаге причудливые стилизованные символы. Когда закончил, вырвал листки. Три раздал Рудгуттеру, Стем-Фулькер и Рескью, четвертый оставил себе.
Положите на грудь, у сердца, лаконично велел он и свою бумажку сунул за пазуху символом от себя. Затем открыл потрепанный чемодан и вынул несколько толстеньких керамических диодов. Встал в центре группы и выдал по диоду каждому спутнику. В левую руку, и не вздумайте уронить! После чего туго обмотал троицу медной проволокой, а концы ее присоединил к извлеченному из чемодана портативному механическому мотору. Вновь считал показания «луковицы», покрутил ручки настройки мотора. Ну а теперь держитесь. Он потянул рычаг запуска механизма.
По проводам между диодами разбежалось цветное сияние разряда. Все четверо оказались в тесном треугольнике тока. У всех поднялись дыбом волосы. Рудгуттер тихо выругался.
Проработает с полчаса, сообщил Вансетти. Так что не стоит мешкать.
Рудгуттер протянул правую руку и отворил дверь. Все четверо так треугольником и зашаркали к ней, не отрываясь друг от друга. Кое-как протиснулись в проем. Стем-Фулькер захлопнула дверь.
В помещении царил мрак, светился только принесенный провод. Вансетти повесил на шею мотор и зажег свечу. В ее слабеньком свете они обнаружили, что комната имеет размеры двенадцать на десять, что в ней нет ничего, кроме старого стола посередке, стула у стены напротив входа, тихо гудящего бойлера у двери да еще пыли и застоялого воздуха. Ни полок, ни окон.
Вансетти достал из чемодана необычную на вид портативную машинку. Витки проволоки, блестящие металлические поверхности, регулировочные ручки из разноцветного стекла все мудреное, все сделано с любовью. Для чего предназначено можно лишь догадываться. Вансетти на миг высунулся из треугольника и воткнул впускной клапан в разъем бойлера, передвинул рычажок наверху машинки. Та загудела, замигала лампочками.
Давным-давно, еще до того, как я выбрал себе эту профессию, в таких случаях без живых подношений не обходилось, говорил он, доставая из ниши в донышке аппарата смотанный в тугие кольца провод. Но мы же не дикари, верно? С нами наука. Эта чудная малышка, гордо похлопал он по машине, не что иное, как усилитель-трансформатор. Увеличивает выходную мощность мотора с коэффициентом двести, даже двести десять, и преобразует в форму эфирной энергии. Каковая отводится по проводу Вансетти бросил размотанную проволоку в угол комнатушки, за стол. Что нам и требуется! Жертвоприношение без жертв!
Гордо ухмыляясь, он хлопотал над шкалами и рукоятками усилителя-трансформатора, кропотливо поправлял-подкручивал.
Больше ни к чему учить дурацкие языки, бормотал он при этом. Вызов духов берет на себя автоматика. Вы хоть понимаете, что нам уже не нужно отправляться к черту на кулички? вдруг повысил он голос. Незачем спускаться в адову бездну, незачем шутки шутить с энергиями, способными обеспечить нам трансплантропийный скачок. Мы теперь всего лишь заглядываем в крошечное оконце, мы разрешаем жителю преисподней прийти к нам в гости. Но размерность пространства этой комнаты какое-то время будет чертовски нестабильной, так что не вздумайте вылезти за линию защиты. Ясно?
Пальцы Вансетти забегали по машинке. Две-три минуты ничего особого не происходило, лишь давала себя знать духота, да гудел бойлер, да постукивало-попискивало устройство в руках Вансетти. И нетерпеливо притоптывал Рудгуттер.
Вдруг в комнатке стало заметно жарче.
И пошла глубокая инфразвуковая дрожь.
Проявился слабейший красновато-коричневый свет и маслянистый дым. Пошел звук сначала глухой, потом резкий.
У каждого возникло неприятное ощущение, будто его что-то куда-то тянет, и все поверхности заиграли красными мраморными бликами, и оттенки постоянно менялись, будто свет проходил через кровавую воду.
Наверху что-то дрожало. Рудгуттер запрокинул голову, всматриваясь в воздух, который теперь казался свернувшимся и пересохшим. За столом появился дородный мужчина в щегольском темном костюме. Он медленно наклонился вперед, опустил локти на бумаги, которыми вдруг оказался покрыт стол. Мужчина ждал. Вансетти глянул через плечо Рескью и ткнул в сторону призрака большим пальцем.
Его потустороннее сиятельство, заявил он. Посол ада.
Мэр Рудгуттер, приятным низким голосом проговорил демон. Рад снова видеть вас. А меня, видите, текучка замучила, совсем закопался в бумагах.
Люди обеспокоенно поглядели вверх.
У посла было весьма необычное эхо через полсекунды каждое его слово повторялось ужасающим воплем истязаемого. Крики были негромки, как будто едва достигали этой комнаты, пролетев многие мили, отделявшие ее от ада.
Чем могу быть полезен? продолжал демон.
Чем могу быть полезен? повторил жалобный до чудовищности вой.
По-прежнему интересуетесь, придется ли примкнуть к нам, когда для вас все кончится? тронула улыбка посольские губы.
Рудгуттер улыбнулся в ответ и помотал головой.
Посол, вы же знаете мою точку зрения, спокойно ответил он. Вам не удастся затащить меня к себе. И вызвать у меня экзистенциальный страх вы тоже не способны. Мэр вежливо рассмеялся, и посол добродушно вторил ему. Не промолчало и душераздирающее эхо. Моя душа, если она существует, это моя собственность. И не вам ее карать или миловать. Вселенная куда капризнее, чем Я уже спрашивал: что, по вашему мнению, происходит с демонами, когда они умирают? А ведь вы смертны, нам обоим это известно.
Посол картинно сложил руки на груди:
Ах, мэр Рудгуттер, вы такой модернист! Не буду с вами спорить. Попрошу лишь не забывать, что мое предложение остается в силе.
Рудгуттер раздраженно отмахнулся обеими руками, но тут же спохватился надо сохранять спокойствие. Не вздрагивать от жалобных воплей из преисподней, не раздражаться по пустякам. И не проявлять нервозности, когда вдруг у тебя на виду силуэт посла за столом исчезает, а через крошечную долю секунды там появляется другой.
Это Рудгуттер видел и раньше когда моргал. В тот самый миг, когда глаза закрыты, комната и ее хозяин могут принять какую угодно форму. Он то оказывался в дощатом ящике, то в клетке из чугунных брусьев, извивающихся по-змеиному, то в окружении силовых линий немыслимого поля, то среди неровных, колышущихся стен огня. И все это он видел сквозь смеженные веки. А на месте посла мелькало чудовище на мэра таращилась, вывалив язык, тварь с башкой гиены, с клыкастыми грудями, с копытами и клешнями.